Тони целовал его за ухом и шептал ему, как ему жаль, что его птичка пострадала.
– Я буду ждать. Но ты отдыхай, сколько нужно, – Тони все же оторвался от него, не подозревая, что только что лишь чудом выжил, не получив пулю в затылок от следящего за ним Энди.
Том кивнул и дождался, пока он сядет в машину и уедет. Только после этого он позволил себе отпустить напряжение во всем теле, благодаря которому и держался, и хромая, зашел в подъезд, мысленно содрогаясь от понимания, сколько ступенек впереди.
От этой хромающей походки у Энди внутри все обвалилось. Даже не надев плащ, он слетел по ступенькам вниз, перемахнул улицу и догнал Тома, когда тот и до второго этажа не дошел.
– Томми… что этот выродок с тобой сделал?
К тому моменту уже покрывшийся потом от боли в заднем проходе, Том едва оглянулся, услышав голос Энди.
– Ничего такого, чего я бы не ожидал, – ответил он, остановившись и держась за перила. – Кажется, люди называют это сексом.
– Черт… – выругавшись, Энди подошел к нему ближе и сразу забрал пакет. – Томми… мне так жаль. Прости меня за это.
Он ощутил, как комок тошноты подкатил к горлу, когда представил, что именно могло произойти.
– Это не твоя вина, – ответил Том, вздохнув. – Хоть Тони и пытался убедить меня в обратном.
Он взялся за локоть Энди, чтобы было легче подниматься по лестнице.
Но Энди поступил иначе.
– Эй, иди ко мне, – он прижал к себе Тома и, перехватив его под коленями, поднял на руки. – Держись, – только попросил он и понес парня к его квартире.
Том обхватил его руками за шею и подавил стон, который вырвался против воли.
– Как ты узнал, что я дома? – спросил он, пока Энди поднимался по лестнице на самый верх.
– Следил, – просто ответил Энди, стараясь не трясти Тома и двигаться как можно более плавно. – Дотянешься до замка? – спросил он, дойдя до двери явно быстрее, чем это делал Томас на своих ногах.
– Поставь меня, – попросил Том, вздрогнув, когда выпрямился, и загремел ключами. Открыв дверь, он прошел внутрь, сразу стягивая с себя пальто.
– Может быть, тебе лучше прилечь? – предложил Энди, проходя следом за ним и опуская пока пакет на пол.
– Пожалуй, да, – ответил Том, снимая с себя чужую одежду. По крайней мере, он был чистый. Но Энди увидел и синяки на бедрах, и следы укусов на шее и плечах.
– Я убью его, – прорычал он, сжимая кулаки, чувствуя совершенно опустошающие бессилие и горечь от того, что допустил это. – Чем я могу тебе помочь, Томми? – глухо спросил он.
– Поставь чайник, – попросил Том, одеваясь в свою пижаму и халат. На улице было почти тепло, но ему было все еще холодно, так что он натянул теплые носки.
Кивнув, Энди поспешил выполнить его просьбу и все же заглянул в пакет.
– Это еда? – уточнил он, увидев лоточки и керамические контейнеры.
– Да, из ресторана, – ответил Том, найдя в аптечке еще обезболивающее и выпил пару таблеток.
– Убрать пока в холодильник? – спросил Энди, хотя больше было желание выбросить и принести еды от теток.
– Да, не хочу есть, – кивнул Том, устраиваясь боком на диване.
Энди по-быстрому рассовал еду в холодильник и, подойдя к дивану, опустился рядом с ним на колени.
– Томми, может, тебе врач нужен? – он взял парня за руку.
– Я не хочу, чтобы меня осматривал врач из-за этого, – покачал головой Том. – Ночь пережил, значит, не умру.
– Мне так жаль, Томми, – Энди поцеловал его руку и заботливо укрыл пледом.
Собственно, ему больше ничего не оставалось – только быть рядом, заботиться, время от времени пытаться покормить.
Том только кивнул, Энди заварил и принес ему чай и сел рядом. Некоторое время они просто молча сидели, а потом Том все же прислонился к его плечу, ища поддержки.
– Попробуй поспать, – тихо попросил Энди, подвинувшись так, чтобы голова Тома лежала на его плече, но ему было удобно, а потом вдруг тихонько запел на итальянском, ласково перебирая его волосы.
– Не хочется спать, – тихо отозвался Том, прижавшись поближе и слушая его. Это было странно, едва ли Энди пел кому-то раньше. Но останавливать он его не стал, просто слушал.
Энди знал, что особыми вокальными талантами природа его не наделила, потому и пел тихо, чтобы не пугать и не раздражать Тома.
Допев, он невинно прижался губами к виску парня.
– У тебя неплохо получается, – оценил Том. – Очень даже ничего.
Он нашел руку Энди и переплел их пальцы.
– Не льсти мне, Томми, – тихо рассмеялся Энди и коснулся кончиков его пальцев. – Я знаю, что у меня отвратительный голос. Мне даже мама говорила, чтобы я не пел.
– Наверное, боялась, что ты станешь великим певцом и не желала тебе такой судьбы, – ответил Том. – Ты, правда, убьешь Давида? – вдруг спросил он.
– Да, рано или поздно убью, – спокойно ответил Энди.
Это и раньше был вопрос решенный, а теперь дело приобрело слишком личный оттенок.
– Ты не хочешь, чтобы я это делал? – напрягся он.
– Хочу, – ответил Том, вспомнив, как умолял Тони остановиться, но тот не послушал. – Хочу видеть, как это произойдет, – добавил он.
– Ох, Томми, – Энди повернул голову и аккуратно обнял его.
Он, конечно, ненавидел Давида, но ненавидел и себя за то, что подсунул этому чудовищу светлого невинного паренька, раньше не способного муху обидеть, а теперь жаждущего убийства.
Том прижался к нему, ощутил, что в носу защипало, а на глаза навернулись слезы. Он не хотел плакать, но слезы словно сами лились из него, прямо на грудь Энди.
Это разрывало сердце Энди, но он знал, что заслужил эту боль, потому лишь гладил Тома по волосам, по спине и тихо шептал что-то успокаивающее на итальянском.
Наплакавшись, Том затих. Он не знал, когда ему полегчает, и полегчает ли в полной мере.
– Он сказал… что это доказало мою верность, – глухо сказал Том. – Что никто… никто бы не стал терпеть такое ради тебя.
– Он прав, я не заслуживаю, чтобы ради меня такое терпели, – согласился Адриано, вновь пытаясь побороть воображение, нарисовавшее картинки прошедшей ночи.
– Хочешь сказать, я вытерпел это зря? – поднял голову Том, нахмурив брови.
– Я просто не знаю, что могу или смогу сделать, чтобы хоть как-то тебе это компенсировать, – вздохнул Энди.
– Я не прошу тебя о компенсации, – пожал плечами Том. – Не думай об этом. По крайней мере, сейчас.
– Хорошо, сейчас не буду, – Энди невесомо, почти невинно коснулся уголка его губ и снова уложил его на свое
