безупречная женщина, как Елена Краснова, показать публике свою заинтересованность в нём, перспективном бизнесмене и политике. Она и так намекала, как могла: эта показная холодность, отказ даже прикоснуться… Она просто боялась не совладать с собой… как всё, оказывается, просто! Ей нужно было, чтобы он доказал, как сильно он её желает, а он всё время отступал! Но теперь-то он понял, чего она ждёт от него, и он не разочарует свою Елену!
И только ночью боль порой разбудит,
как в сердце — нож...
Подушку закушу и плачу, плачу,
ничего не будет!
А я живу, хожу, смеюсь, дышу…
( В. Тушнова)
Олег смотрел, как Дима Завьялов, о котором он несколько часов назад разговаривал с Борей, практически не скрываясь, следует за Еленой и Тимофеем. В каждом его движении, в каждом повороте головы Олег видел причину для тревоги: в том, что Завьялов сумасшедший, причём сумасшедший чрезвычайно опасный, у него не осталось никаких сомнений. Фотографии, сделанный Борей, через свои связи, которые категорически отказывался называть, проникшим в клуб, не оставляли простора для фантазии.
Когда Олег увидел сделанные в так называемом клубе снимки, он долго пытался понять, как в одном человеке могут уживаться две такие разные личности: практически идеальный, подающий надежды политик и бизнесмен, и существо, почти теряющее человеческий облик, способное получать наслаждение, причиняя боль, проливая кровь. Искажённое, забрызганное кровью лицо Завьялова, в котором не осталось ничего человеческого, долго стояло потом у него перед глазами.
Мысль о том, что этот монстр, а оценивать его как-то иначе у Олега не получалось, может причинить вред Ангелине, он старался просто не допускать в сознание, так как понимал — это чревато потерей самоконтроля. Помогая Елене, выполняя её задание, он спасает и Гелю…
Олег увидел, как Елена с Тимой зашли в кафе, и понял, что Тимофей что-то почувствовал, так как это был один из контрольных моментов. Они условились, что, как только Тимофей почувствует опасность, он сразу уводит Елену с улицы туда, где есть камеры видеонаблюдения.
Завьялов остался стоять посреди улицы с каким-то странным выражением лица: не то просветлённым, не то ошеломлённым — Олег не смог точно определить. Но то, что он был чем-то не просто доволен, а просто окрылён — напрягало и пугало гораздо сильнее, чем откровенная агрессия. Просто потому что ничего хорошего в перекошенном сознании Дмитрия Александровича родиться не могло по умолчанию.
Олег с всё возрастающим удивлением проводил взглядом Завьялова, который быстрым шагом покинул пешеходную зону и направился к своей припаркованной машине. Едва заметно кивнув одному из своих ребят, Олег «передал» им объект, и тут же зазвонил телефон.
Взглянув на дисплей, Олег подумал, что события несутся, как санки с горки — ускоряясь с каждой секундой. И остановить их невозможно уже при всём желании.
– Слушаю, – сказал он, ответив на звонок.
– Егор Андреевич примет вас сегодня в девятнадцать тридцать, – сухим официальным тоном сообщил ему собеседник, – у вас будет десять минут.
– Мне вполне достаточно, – ответил Олег, – благодарю вас.
Звонивший никак не отреагировал на его слова, коротко попрощался и отключился. Олег бросил взгляд на часы: до назначенного времени оставалось около часа. С учётом вечерних пробок самое время выдвигаться.
Возле нужного кабинета Олег оказался как раз вовремя: до половины восьмого оставалось пять минут. Толкнув массивную дверь, он вошёл в роскошно обставленную приёмную: панели морёного дуба, тёмная мебель, несколько картин.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался он с серьёзным молодым человеком, сидящим за огромным угловым столом. – У меня назначена встреча с Егором Андреевичем.
– Одну минутку, – тенью скользнул из-за стола молодой человек, а Олег с какой-то ностальгией подумал о том, что владычество длинноногих секретарш кануло в лету, их сменили деловые и немногословные юноши, активно строящие карьеру.
– Господин Фомин готов вас принять, – молодой человек придержал дверь, и Олег вошёл в кабинет одного из наиболее влиятельных чиновников города, если говорить, конечно, о теневом влиянии. Ни для кого из сведущих людей не было секретом то, что ни один тендер, ни одно более или менее крупное соглашение не проходило без негласного одобрения — или неодобрения — Фомича.
– Здравствуйте, Егор Андреевич, – поздоровался Олег, внимательно глядя на немолодого, но крепкого и всё ещё бодрого человека в дорогом, явно сшитом на заказ костюме. – Благодарю, что согласились уделить мне несколько минут.
– И вам доброго вечера, Олег Юрьевич, – ответил Фомич, не поднимаясь из-за стола и жестом указывая Олегу на кресло для посетителей. – Я ведь верно запомнил ваше имя?
– Абсолютно так, – Олег опустился в удобное кресло, – я постараюсь уложиться в отведённые мне десять минут.
– Постарайтесь, – кивнул Фомич, – я принял вас, потому что меня попросил человек, которому я обязан. Надеюсь, моё время не будет потрачено напрасно.
– Я тоже на это надеюсь, – не стал спорить Олег и протянул Фомичу конверт из плотной бумаги. – Просто взгляните. Потом можете вернуть мне фотографии, и я отправлюсь по своим делам. Но можем и поговорить.
– Любопытно, – Фомич открыл конверт и вытащил несколько цветных фотографий. Олег не отрывал взгляда от его лица, но всё равно заметил лишь мгновенную тень, промелькнувшую и тут же исчезнувшую. Разве что, когда Фомич поднял на него взгляд, резче обозначились тени под глазами и чуть заметнее стали морщины в уголках рта. Вот уж правду говорят: мастерство не пропьёшь. Владел собой Фомин по-прежнему блестяще, и Олег мысленно ему поаплодировал.
– Какое отношение это имеет ко мне? – голос был спокойным, даже слишком спокойным, и Олег почувствовал: разговор состоится.
– Вполне возможно, что и никакого, – не стал спорить он, глядя на Фомина, который, в свою очередь, невозмутимо перебирал фотографии, иногда осуждающе покачивая головой.
– Тогда зачем вы их принесли мне? – а вот на самом дне холодных глаз прожжённого интригана Олег рассмотрел даже не беспокойство… лёгкую тень озабоченности. Это как же должен быть Фомин напряжён внутри, чтобы выработанная, закалённая годами политических и финансовых игр скорлупа дала пусть маленькую, но трещинку, и позволила скрытым эмоциям просочиться наружу?
– Просто решил, что вас могут заинтересовать эти снимки. Молодой человек на них удивительно фотогеничен, вы не находите? Такое приятное, запоминающееся лицо, правда? С таким только в большую политику идти: половина электората будет очарована сразу.
– Не могу с вами
