К десяти вечера добираюсь домой. Дом, любимый дом! Точнее, квартира. Никогда не жила в доме. Теперь поживёшь! – ехидно шепчет подсознание.
Я захожу в свою комнату, усаживаюсь на кровать, позволяю себе погрузиться в проблему. В принципе, какая проблема? Я всю сознательную жизнь живу с мужчиной, и знаю, примерно, что требуется от женщины-хозяйки: уборка, готовка, стирка.
Но, мне кажется, в этом плане Максим неплохо справляется и сам. В доме чисто, стирать и готовить умеет. Зачем я ему тогда? Чего он от меня хочет? Он ведь понимал, что я согласилась бы с ним иногда встречаться ради приятного времяпровождения. Но ему это не нужно. А что ему нужно? Вот это меня и терзает. Какие качества жены он хочет во мне разглядеть? А вдруг у меня их нет? Вдруг я не оправдаю его надежды? Да и хочу ли я вообще этого? Хотя бы на этот вопрос всплывает чёткий ответ: Да! Хочу!
Я чувствую, что должна прыгать на одной ножке и кричать: «Ура! Султан назвал меня любимой женой!» Ты желала этого, что раздумывать. Но что-то мне не хочется хлопать в ладоши и радоваться. Так, всё, хватит! Двенадцать ночи, а я сижу в одежде на постели и не могу решить. Утром всё станет ясно, а сейчас – не думать и спать!
Хочу отвлечься, раздеваясь, включаю музыкальный центр. Там диск Брянцева. Его я слушала всю прошлую неделю. Он поёт о волчьей стае. Раньше я пропускала эту песню мимо ушей, мне больше нравились его лирические диалоги с Ириной Круг. А тут просто резануло голосом, похожим на голос Максима: «У нас здесь волчий интерес».
Если мой ангел таким образом подсказывает, то этот ответ мне не очень нравится, хотя он всё ставит на места и делает понятной мою нерешительность. Я его боюсь! Я чувствую в нём скрытую угрозу. Я не до конца его понимаю. Но я его хочу, меня к нему тянет, как мотылька на огонь. Значит, нужно попробовать, иначе всю жизнь буду мучиться тем, что не согласилась и, быть может, что-то упустила. Не загрызёт же он меня, в конце концов.
Я с трудом засыпаю этой ночью. Голова гудит от мыслей. Мне снится большой серый волк, от которого я бегу по заснеженному лесу, тяжело передвигая ноги в глубоком снегу, перелезая через коряги. Мне не хватает воздуха, а ветки постоянно цепляют за одежду и задерживают. И когда я понимаю: всё, больше бежать не могу, я падаю в снег и лежу в ожидании боли. А волк ложится рядом со мной, и я согреваю замёрзшие руки, запустив их в его шерсть.
Сон настолько яркий, что, проснувшись утром, удивляюсь, что обнимаю одеяло, а не мягкую волчью шкуру.
Отец уже вернулся со смены. Он на кухне, добывает еду. Выхожу к нему. Наливаю кофе в чашку и сижу, обнимая её, словно руки после сна не отогрелись.
– Как вчера всё прошло? Ты спасла его? – вдруг спрашивает отец с хитрой улыбкой.
– Да, – механически отвечаю я, соображая, как построить разговор.
– Значит, всё-таки это был он?
– Да, – снова не нахожу слов.
– Надеюсь, он стоит того.
– Да.
– Детёныш, у тебя всё в порядке?
Я вздрагиваю. Когда отец меня так называет, он показывает, что хочет доверия.
– Па, ты понимаешь, этот человек, это парень…
– Я уже понял.
– Он хочет, чтобы мы некоторое время пожили у него вместе. Точнее, попробовали пожить совместно неделю, чтобы лучше узнать друг друга.
Наконец, я произнесла самое трудное!
– Чтобы лучше узнать? Значит, ты его знаешь не очень хорошо?
– Ну да, мы познакомились неделю назад (и это сущая правда), он замечательный, он мне очень нравится, он…
– А как же Антон?
– Я же говорила тебе, мы уже полгода как расстались с Антоном.
– Я думал, это обычная затянувшаяся ссора влюблённых и у вас со временем всё наладится. Он иногда мне звонит, интересуется, как ты. Как я понял, он настроен на продолжение отношений.
– Да знаю я, но он мне не нравится, я не хочу с ним никаких отношений.
– Ты дружишь с Антоном четыре года и не хочешь никаких отношений, а с этим… как его зовут, кстати?
– Максим.
– А с Максимом хочешь, хотя знаешь всего лишь неделю.
– Ты всё правильно понял.
– И где он живёт? Куда я должен буду приехать потом, чтобы забрать твой хладный труп?
– Па!
– Да, неудачно пошутил. Но всё же, ты будешь далеко от меня?
– Не близко. Он живёт в деревне, где-то сто километров от Москвы.
– В деревне? Детёныш, ты хочешь пожить в деревне?! Ты что, забыла, как реагировала на деревню? Да мы же каждое лето чуть ли не с боем отправляли тебе к бабке. Для тебя деревня – что-то вроде фильма ужасов, она населена монстрами в виде коров, индюков, гусей и другой живности, включая пауков, пчёл и комаров! И все эти чудовища постоянно на тебя нападали.
– Папа, мне тогда было десять лет. Я, кажется, повзрослела.
– Кто бы спорил.
– Значит, ты будешь возражать.
– Лина, тебе скоро двадцать пять, у меня в этом возрасте уже была ты. И если бы мои родители тогда пытались мне что-то возразить, я всё равно не послушал бы. Я только хочу, чтобы ты была осторожна. Не позволяй обижать себя.
– Ты же знаешь, я могу за себя постоять.
– Ты там хотя бы на ферме не будешь работать?
– Папа, клянусь, я не буду делать то, чего не захочу.
– Надеюсь. Но всё же не пропадай, и сообщай, как там у тебя.
– Я не пропадаю, правда, связь там плохая, точнее, её нет. Но я буду так же приезжать на работу. Единственное, я прошу завтра выйти за меня. С понедельника у нас до… Мы договорились, что завтра я приеду. В ночную смену я, конечно, выхожу, ты же не можешь работать и день и ночь.
– Разберёмся. Я ещё должен тебе смены за машину Семёныча. Если что, его напрягу. Но, как я понял, ты уедешь на нашей «волге», а мы с Семёнычем договорились в среду ехать на рыбалку.
– Поезжай. Я вернусь в Москву во вторник вечером. Тогда и оставлю тебе машину.
– А как сама будешь добираться?
– Разберусь.
– Познакомишь с ним как-нибудь?
– Обязательно. Я тебя люблю!
– Я тебя тоже, детёныш!
Не устаю благодарить свою мамашу за то, что подобрала мне такого замечательного отца. Это единственное, за что её хочется благодарить.
Иду в комнату собираться. Теряюсь в том, какие вещи нужно взять. Создаётся впечатление, что я иду в турпоход с ночёвкой: удобная обувь, спортивные брюки, шорты, джинсы, купальник, футболки, ветровка, толстовка. Единственное отличие от похода: кидаю в дорожную сумку самое лучшее бельё и короткий шёлковый халатик. Всё! Готова! Мыслями я уже в деревне. Что меня ждёт? Неизвестность терзает.
Иду на кухню, готовлю для отца обед. Сегодня, вообще-то, моя очередь. Несмотря на грандиозный замысел: первое, второе и даже выпечка – управляюсь час за три. Что дальше? Идти к себе в комнату и продолжать терзаться? Нет, не хочу! А чего я жду? Еду сегодня. Эта мысль поднимает во мне такую волну энергии. Закидываю в сумку последние мелочи.
