Хорошо, хоть у моей подружки хватило сообразительности не делиться своим печальным открытием с остальными, иначе пришлось бы туговато.
По дороге на пляж моя союзница подбежала ко мне и деловито спросила:
– Для меня задание будет?
– Обязательно! – так же деловито ответила я. – Ты назначаешься моим заместителем, я собираюсь пройтись по территории отеля, присмотреться, а ты будешь приглядывать за нашей командой, чтобы они не уходили ни с кем из местных гостей. Запомни: забрать вас имеют право только завтра, поэтому кто бы что ни говорил – сегодня ты смело можешь посылать всех подальше. Даже если вам будут угрожать – всех в завтра. Понятно?
– Понятно, – хихикнула Инга. – Пусть ждут до завтра, а мы завтра…
– Тише, ты что? – Я сделала испуганные глаза и покосилась на охранника, бредущего следом.
Заместительница сделала жест рукой, словно закрывала рот на «молнию», и побежала к остальным.
Увы, моим планам осмотреть территорию сбыться было не суждено, охранник, торчавший с нами постоянно, меня не отпустил. Пришлось бездарно проваляться полдня на пляже, физически ощущая, как драгоценное время неумолимо исчезает в белоснежном и мягком песке.
Оптимизм, страдавший излишним весом еще накануне, худел прямо на глазах, причем безо всяких диет. Отличным сжигателем жира для него стали нетерпеливые владельцы девчушек – в том числе очаровашка Юрий Алексеевич – ненавязчиво расположившиеся вокруг нашей резервации. Не смогли удержаться, бедняжки, на расстоянии, приволоклись поближе и загадили все вокруг грязью своих мыслей. Хохочущие малышки, весело играющие на берегу и плещущиеся в океане, распаляли их воображение все больше и больше. Первым не выдержал Юрий Алексеевич. Он подошел к нашему охраннику и что-то прошептал ему на ухо. Тот отрицательно покачал головой. Организм с глазами преисподней продолжал настаивать, пытаясь всучить охраннику деньги. Но, похоже, господин Винников отлично вымуштровал свой персонал, поскольку охранник отодвинул протянутую руку с деньгами, взглянул на часы и скомандовал нам:
– Собирайтесь, пора на обед.
Еще больше подрумянившиеся на солнышке, а от того возмутительно похорошевшие девчушки быстренько подхватили свои вещички и, словно стайка бабочек в прозрачном пакете, потянулись за охранником. Изнемогшие владельцы побрели охлаждаться в океан, оставив на песке лужицы ядовитой слюны. А Юрий Алексеевич не мигая смотрел вслед Кузнечику, и от его взгляда я моментально замерзла, несмотря на жаркое солнце.
В номере нас ждал обед, а также пакет с разноцветными надувными кругами. Ты смотри, Жанна все-таки передала мою просьбу Винникову. Очень хорошо, это будет план «В» – уплыть с детьми в океан. Но это только если провалятся планы «А» и «Б», которых у меня, правда, пока нет.
А упало, Б пропало, что осталось на трубе? Идиотка Анна Лощинина там осталась, вот что. И именно что, а не кто, ибо удостоилась почетного звания дубины стоеросовой, а дубина – предмет неодушевленный. Вот и лежит теперь этот предмет на песочке и грызть готов этот песочек от злости и бессилия. День уже клонится к вечеру, завтра утром детей уведут и… Нет, уж лучше план «В». Не знаю, как мы доберемся ночью до пляжа, буду надеяться на удачу. Один раз она меня уже не подвела.
А к истомившейся от долгого ожидания толпе присоединилась отвратительная жирная старуха, загоравшая топлес. Ее вторичные половые признаки свесились до пояса, стринги утонули в телесах и на их присутствие указывали лишь периодически выкапывающиеся из груды жира веревочки. Эта мадам Очарование оценивающе и по-хозяйски пялилась на меня, только что в зубы не заглядывала.
Решено, план «В». Стиснув зубы, я молча шла с пляжа к дому, не реагируя на вопросы Кузнечика и не глядя по сторонам. Кто-то прошел мимо, задев мою руку. Я невольно оглянулась. Невежей оказался Лютик, невозмутимо продолжавший идти дальше. Господи, неужели…
И только сейчас до меня дошло, что моя рука, та, которую задели, рефлекторно сжалась в кулак. А в кулаке что-то есть.
Это прожигало мне ладонь, я с трудом удерживалась от того, чтобы не посмотреть прямо сейчас на свою добычу. Но недаром мое второе имя Невозмутимость. Или третье?
Я мужественно преодолела оставшиеся до нашего домика метры с веселой и непринужденной улыбкой. Правда, Кузнечик почему-то удивленно косилась на меня, но ничего не сказала.
Однако как только наша стайка ввалилась в номер, маленькая союзница повернулась ко мне и, сочувственно гладя по плечу, участливо спросила:
– Улечка, больно, да?
– Что – больно? – озадачилась я.
– Тебя ведь толкнул тот, из персонала, который злой тетке помогает, ты после этого так перекосилась вся, ужас просто!
– Неужели так заметно было? – расстроилась я.
– Не волнуйся, Улечка, – Инга прижалась ко мне. – Это только я такая наблюдательная, а остальные еще слишком маленькие, чтобы понимать.
– Ах ты моя мисс Марпл, – пощекотала я Кузнечика.
– Неправда, – малышка рассмеялась, – я, конечно, взрослая девочка, но ведь не старуха, как твоя мисс Марпл. Ты меня не отвлекай, ты ведь не ответила на мой вопрос – тебе очень больно?
– Нет, тут другое, – серьезно произнесла я. – Ты же понимаешь, времени у нас осталось очень мало, а сделать надо много, поэтому иди покушай пока вместе с остальными, да поплотнее, силы нам понадобятся.
– А ты?
– Я тоже поем, чуть попозже, только забегу в ванную песок смыть.
– Ты только недолго, а то мы все вкусное съедим, – и Кузнечик присоединилась к девочкам, с аппетитом уплетающим ожидавший нас в номере ужин.
Да, все-таки банальная, набившая оскомину медицинская мудрость: «Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья!» – в очередной раз доказала свою состоятельность. Еще вчера утром в этом номере меня встретили бледные, заморенные, хнычущие хлюпики. Но два дня, проведенные на пляже, плюс хорошая еда с обилием фруктов совершили чудо – передо мной, весело хихикая и кидаясь виноградинами, сидели загорелые, румяные, жизнерадостные девочки с ясными озорными глазами. С тех пор как у них появилась я, дети перестали бояться, и это тоже в немалой степени помогло им стать такими, как сейчас.
Что ж, посмотрим, что передал мне Лютик. Может, там просто тщательно нарисованная фига.
Закрывшись в ванной и пустив воду, я развернула листок. Корявым почерком на плохом английском были нацарапаны несколько строчек, которые для меня сейчас были лучше всех шедевров мировой литературы, самым ослепительным откровением, которое когда-либо встречалось в моей жизни. В этих скрижалях моему алчущему взору открылась ИСТИНА.
А заключалась она в том, что надо больше читать. И тогда будешь больше знать. И тогда на твоей стороне может оказаться парень по имени Тхан и протянуть руку помощи. Или ногу. Но это детали.
