— Олежка, я поехал, — выслушав меня, сказал Толик. — Встречусь с пацанами. Попробую что-нибудь выяснить. Ты со Светкой останешься?
— Конечно! Я ее теперь даже на пять минут оставить боюсь, — ответил мордоворот, глядя на меня влюбленными глазами.
— Ладно, голубки, сидите тут, — Толик, хмыкнув, вышел из квартиры.
Как только за ним закрылась дверь, мордоворот посадил меня на колени и громко рассмеялся.
— Светка, где же ты так складно врать научилась?
— Не знаю, — я пожала плечами.
— Заливалась, как канарейка, даже я поверил, что ты не имеешь к этому портфельчику никакого отношения.
— Ты тоже хорош! Наврал про свадьбу, сказал, что мы заявку собрались подавать…
— А как же иначе? Мне ведь надо было доказать, что у нас с тобой серьезные отношения. — Голос мордоворота стал серьезным. — В нашей среде шлюхам не помогают.
— Ты хочешь сказать, что я шлюха? — вспылила я.
— Нет. Просто у нас другие понятия. Заступаются только за жен. Даже постоянных любовниц в расчет не берут. Считается: или жена, или шлюха. А ты, Светка, попала в серьезный переплет, вот и пришлось выкручиваться.
— Ничего страшного, — кисло улыбнулась я. — Я не обиделась. Кстати, а как ты провел вечеринку с той молоденькой официанткой?
— Нормально провел.
— Она тебя отблагодарила?
— Еще как! И за шашлыки, и за вино, и за музыку, и за розы…
— Ты дарил ей розы?! — вскочила я.
— Дарил.
— Мне противно это слышать!
— Светка, ты чокнутая, — засмеялся мордоворот. — При слове «благодарила» сидела спокойно, а тут вдруг всполошилась?
— И как же она тебя благодарила? — осипшим голосом спросила я.
— Неплохо, но ты лучше. Она тебе в технике уступает.
Отвесив мордовороту звонкую пощечину, я повалила его на пол. Стянув с меня платье, он, хитро прищурившись, спросил:
— А как же твой любимый мужчина?
— У меня больше нет любимого мужчины. С некоторых пор я к нему охладела, даже более того.
— Не зря говорят: от любви до ненависти один шаг…
— Это хуже, чем ненависть. Ненависть — это что-то конкретное, это чувство, понимаешь? А он для меня пустое место, и все. Это намного хуже.
Олег, застонав, притянул меня к себе.
Спустя час мы сидели в зале и мирно пили кофе. Я смотрела на мордоворота влюбленными глазами.
— Чтобы я без тебя делала, Олежек…
— Лежала бы сейчас в колодце на Зойкиной даче, — засмеялся мордоворот.
— Не вижу ничего смешного, — обиделась я. — Я же не виновата, что влипла в такую историю! Работала себе спокойно диспетчером на телефоне…
— На эротическом телефоне, — поправил меня мордоворот.
— Ну пусть на эротическом, ну и что?
— И, в самом деле, ничего. Голос у тебя подходящий: как только услышишь, сразу хочется заняться любовью, — улыбнулся мордоворот.
В коридоре громко хлопнула входная дверь. Олег насторожился. Рука его машинально потянулась к расстегнутой кобуре.
— Да я это, я, не тряситесь! — В комнату вошел Толик и грузно сел на диван. Вид у него был озадаченный.
— Ну что, как дела? — не выдержал Олег.
— Дела, прямо скажем, неважные…
— Ну, говори, не тяни.
— В общем, девушка твоя попала в скверный переплет. Короче, она теперь смертница…
— Как это? — побледнела я.
Топор был крупным авторитетом, но в последнее время он кого-то сильно достал. Говорят, он чувствовал, что его могут убить. Везде ходил с телохранителем… Какого черта ему понадобилось в этом доме — непонятно… Вроде его там видели, и не раз… Олег, ты точно знаешь, что Топор не к твоей девушке приходил? Говорят, там одни пенсионеры живут…
Повернувшись ко мне, мордоворот спросил:
— Светка, этот Топор точно не к тебе ездил?
— Олежек, ты что? — опешила я. — Неужели ты мне не веришь.
— Извини, — мордоворот заерзал на стуле.
В комнате повисла напряженная тишина. Первым нарушил молчание Толик. Закурив сигарету, он задумчиво произнес:
— Ладно, попробуем выкрутиться… Девочку уж больно жалко! Я постараюсь выйти на тех людей, которые вплотную занимаются Светиной судьбой, и полюбовно договориться с ними. Дело-то все в том, Светку хотят убрать как лишнего свидетеля, но если она будет помалкивать, может, еще все обойдется. Короче, красавица, придется тебе встретиться с одним весьма влиятельным человеком…
— С каким еще человеком? — испугалась я.
— С обыкновенным. Да не дрожи ты так! Ничего страшного не произойдет. Просто тебя привезут в один дом на пару минут. Там ты подтвердишь, что и в самом деле никакого Топора не видела, денег не брала и к братве, похищавшей тебя, претензий не имеешь.
— Это запросто, — махнула я рукой. — Главное, чтобы Олег был рядом.
За окном начало темнеть. Сумасшедший день подходил к концу. Веки стали тяжелыми и как будто намазанными клеем. Хотелось спать. Но мне еще надо проведать Карину и узнать о Галькиной судьбе…
— У меня подруга пропала, — вздохнув, произнесла я. — Уже давно. С ней что-то случилось. Вы бы не могли узнать, где она?
— Та самая, которой ты звонила из Феодосии?
— Та самая, — кивнула я.
Мордоворот тяжело вздохнул:
— Светка. В общем, так. Придется тебе устроить небольшой домашний арест. Мы сейчас с Толиком поездим по твоей суете, а ты хорошенько выспись и отдохни. Мне с пацанами встретиться надо. Я в Москве уже полгода как не был. По пути к твоей подруге заскочим, попробуем выяснить, что с ней произошло. Только дай мне слово, что на улицу носа не высунешь.
— Конечно, не высуну! Только вы меня с той стороны не запирайте, чтобы я себя как в тюрьме не чувствовала.
— Ладно, договорились. Сама закроешься на все замки.
— Ну, пока, — чмокнула я мордоворота в щеку.
— Ты точно не сбежишь? — подозрительно покосившись на меня, спросил он.
— Куда мне сбегать? — зевнула я. — У меня сейчас единственное желание — рухнуть в постель и от всей души отоспаться.
Мордоворот улыбнулся:
— Будем надеяться, что так оно и есть.
Проводив мужчин, я быстренько вымыла посуду, припудрила разбитый лоб и вышла на улицу. Олег сделает все, чтобы раздобыть информацию о Гальке, в этом я не сомневалась. Ребята вернутся не скоро, значит, я вполне успею навестить Карину. Но сначала… Сначала Сергей.
Поймав такси, я попросила отвезти меня за город.
— Пятьсот, — отрубил мрачного вида водитель, но потом, сжалившись, сбросил стольник.
Когда мы подъехали к даче, часы показывали десять. Быстро поднявшись по ступенькам, я открыла дверь. Сергей сидел за столом и пил дорогой коньяк. Увидев меня, он изменился в лице и, поперхнувшись собственной слюной, мучительно закашлялся.
