Ксения опускает голову, чтобы не видеть, как один мужчина гладит по лицу другого. Это зрелище странным образом возбуждает ее. Она так устала, что почти не чувствует своего тела, но взгляды, которыми обмениваются эти двое, рождают в ее душе некое сладостное томление. Если бы им пришло в голову заняться любовью прямо у нее на глазах, это доставило бы ей удовольствие. В то же время она изнывает от ревности. Какая дьявольская мешанина чувств!
– Это она? – Хэнк указывает перепачканным краской пальцем на Ксению, но сам на нее не смотрит.
Ник подтверждает кивком:
– Да.
– Именно так я ее и представлял.
Поняв, что единственным человеком, находящимся в состоянии стресса, является она сама, Ксения пробует убедить себя хоть немного расслабиться, и вскоре ей это удается. Неоценимую помощь оказывает коктейль Джеймса Бонда, который с каждым глотком становится все вкуснее. Ник еще изредка поглядывает на нее (на всякий случай), но напряжение первого момента уже миновало, так что через некоторое время успокаивается и он.
Стоя босиком на керамической плитке песчаного цвета, которой выложена вся кухня (на полу покрупнее, на участке стены рядом с плитой и раковиной – помельче), Хэнк заряжает кофеварку. Его замедленные движения наводят на мысль, что действие кислоты еще не закончилось. Когда дело доходит до расстановки на столе кофейных чашек, Ник все-таки решает вмешаться. В самое время – одну из них приходится ловить буквально на лету.
– Ты лучше присядь, братец, – советует Ник, ногой придвигая к нему табурет. – Я сам управлюсь.
Хэнк послушно садится и устремляет взгляд на Ксению. В его глазах сияние всех солнц, отблески всех костров. Ей становится немного не по себе.
– Я знаю, почему он выбрал тебя, – говорит он внезапно. – Знаю.
– Сейчас он все знает, – с улыбкой роняет Ник, поворачивая голову и делая чуть заметное движение бровями.
Это намек на то, что возражать не следует.
Ксения пробует выдавить из себя хоть что-то:
– Правда?
– Я заряжен, как ядерная боеголовка, – доверительно сообщает Хэнк, продолжая смотреть на нее в упор. – Но так даже лучше. Если бы я был чист, ты показалась бы мне другой.
– Зачем ты это делаешь? – шепотом спрашивает Ксения, стараясь не отвернуться, стараясь выдержать его пламенный взгляд. – Зачем это делал Ник, я могу понять. Из-за Лады. Но ты?..
– Я давно этого хотел. Но со мной не было того, кто рискнул бы взять на себя всю ответственность.
– Значит, это опасно?
– Конечно, – невозмутимо отвечает Хэнк. – Если ты так ДУМАЕШЬ.
– И что же? Что ты получил в итоге? Чего ты добился?
– Я видел подлинный мир. – С сияющим лицом он поворачивается к Нику. – Скажи ей, брат. Скажи ей то, что сказал мне. Откуда это? Не могу вспомнить.
– Вы думаете, что мир – это ваше представление о нем, – медленно произносит Ник, напряженно разглядывая цветочный узор на кофейной чашке, – и если вы не осознаете, что это заблуждение, и не откажетесь от него, то вся ваша жизнь превратится в одну гигантскую галлюцинацию.[21]
Позже она уже не могла вспомнить, как они оказались в гостиной. Все втроем. Играла музыка – незнакомая, но красивая. Хэнк вышел ненадолго и вернулся с папкой и коробочкой разноцветных мелков. Сложил все это на полу, подошел вплотную к Нику и, глядя ему в глаза, решительно сорвал с него шелковую куртку.
Ник стоял молча, с опущенными руками. Лицо его не выражало никаких чувств. Прекрасное изваяние. Жертва, в обнаженную грудь которой через мгновение вонзится нож.
Ксения вздрогнула, испугавшись собственных мыслей. А Хэнк уже стоял рядом и рвал одежду с нее тоже. Оказывается, он и не думал заниматься сексом с Ником. Он думал совсем о другом…
Ник взял ее чуть резче, чем следовало, и она крикнула, царапая ковер. О нет… ну вот опять… господи, да что с ним? Он вел себя как варвар. Обезумевший варвар. В попытках обуздать его хоть на короткое время Ксения вцепилась пальцами ему в волосы, а когда это не принесло желаемого результата, крепко укусила за плечо. Он зарычал, потом засмеялся.
– Сильнее, крошка!
Чувствуя, как бурлит в крови водка-мартини, она изо всех сил сжала зубы, сглотнула соленую слюну. Блеснувшее перед глазами лезвие чиркнуло по коже Ника, оставив на ней алый штрих. Вздрогнув, Ксения отпрянула, но чья-то мускулистая рука тут же ткнула ее носом в кровоточащий порез, как котенка в миску с молоком.
Ник тихонько застонал, когда она начала с жадностью высасывать кровь из ранки, но продолжал двигаться в том же беспощадном ритме, как будто это было для него делом чести – не дрогнуть, не сбиться… Хотя при чем здесь это? Ведь они не сражались друг с другом. Они никогда друг с другом не сражались! Открывая глаза, она видела над собой его лицо с закушенными губами, с мазком синей краски на скуле. Все прочее осталось снаружи, за занавесом его черных волос.
Острие ножа легонько, почти без боли, царапнуло ее плечо, и Ник, в свою очередь, припал губами к маленькой ранке. Темноглазый демон Хэнк с усмешкой поцеловал лезвие и отложил в сторону. Придавленная к полу тяжестью Ника, который тоже был явно не в себе, беспомощная, пьяная, она ужаснулась – что я делаю здесь, в компании этих сумасшедших кислотников? – а в следующую минуту уже извивалась змеей, стараясь сделать свое удовольствие и удовольствие своего мужчины еще более острым. Собственная нагота почему-то ни капли ее не смущала, как не смущала булгаковскую Маргариту нагота на балу у Сатаны. Опять коктейль Джеймса Бонда? Ох, слишком уж волшебные свойства ты приписываешь этому напитку…
Сидя у стены с папкой на коленях, Хэнк делал быстрые наброски с натуры. Один за другим. Они разлетались по комнате, как рекламные буклеты. Рвущая сердце музыка, дыхание, чередующееся со стонами, шуршание мелков по плотной бумаге… высшая степень помешательства.
Наутро, перебирая эти рисунки, Ксения была поражена совершенством композиции каждого, живостью линии, выразительностью штриха. Обычные наброски, сделанные за считанные минуты, они несли в себе энергетический заряд такой мощности, что при взгляде на них моментально повышалось кровяное давление. Разметавшиеся по ковру волосы грациозной женщины… согнутые в коленях тонкие ноги… Жесткие от напряжения мускулы на спине и плечах мужчины… волнующие ямочки на ягодицах… запрокинутая голова с приоткрытым в немом крике ртом… Чувствуя, что по спине побежали мурашки, Ксения отложила папку и поспешила в мастерскую.
Ник с Хэнком удалились туда сразу после завтрака, чтобы дать ей возможность привести себя в порядок, позвонить родителям, а главное – решить, что делать дальше: сидеть ли здесь, в этой шикарной, но чужой квартире, до тех пор, пока Ник не предпримет какие-нибудь меры по обеспечению ее безопасности, или ехать домой (в сопровождении того же Ника, разумеется) и сидеть уже там, скрашивая ожидание чтением книг, просмотром телепередач, телефонными разговорами со Светкой… а скорее всего мытьем полов, стиркой белья, чисткой картошки… Вспомнив про немытый пол и нестираное белье, не говоря уж про несчастную Матильду, она приняла окончательное решение – домой. Так будет легче объяснить свое вчерашнее отсутствие: «Ездили в гости, уже возвращаемся… ах, это был чистейший экспромт, Ник заехал за мной в конце рабочего дня, ну и… да, там и заночевали… все в полном порядке, никакого повода для беспокойства».
