как будто вновь захмелев от нечаянной ласки.
— Стой! — приказала она, когда настырная ладонь, выпуская одну из грудей, продвинулась в сторону джинсов.
— Не бойся, я только руками, — заверил он, ловко справляясь с застежкой.
Таня стиснула бедра, смущаясь не столько наличия в трусиках чьей-то руки. Как ни странно, обычно сухая от спиртного, сейчас её щёлка текла.
— Блин, какая же ты, — простонал Димка, ощупывая пальцами влажные складочки.
— Перестань! — в который раз повторила она.
Он не услышал! Рука его между тем, раздвигая припухшие створки, устремилась вниз.
— Так хорошо? — прошептал он, попутно массируя нежную плоть.
Таня выдохнула, и вмиг обмякла. Уже не в силах побороть искушение.
— Вот здесь, — подсказала она, когда кончики пальцев нащупали клитор.
— Нравится? — хрипло выдохнул Димка.
Он стонал, изучая её промежность. Без смущения черпая клейкую смазку. То задерживаясь у основания, где половые губы расходятся в стороны. То устремляясь выше, до линии роста волос. И снова соскальзывая вниз, навстречу чувствительному бугорку! Захваченная этими ощущениями, Таня сама не заметила, как стала подначивать, двигая бедрами в такт.
— Танечка, — приговаривал он, продолжая ритмично ласкать её клитор. Делая это именно так, как ей нравится!
Всё тот же Димка, сейчас он казался другим. Как будто постельная сцена уравняла обоих, стирая границы. Её обнимал мужчина, сильный и властный, готовый овладеть соблазненной им девушкой прямо сейчас.
Она утратила чувство реальности! Вагина текла, испуская горячие соки. И скрыть возбуждение было уже невозможно. Она желала его! И все имевшие вес аргументы рассеялись, обращенные в пыль этим простым откровением.
Он возбуждался всё сильнее, и Тане казалось, что секс неизбежен. Но Димка, виртуозно владея собой, держал «инструмент» взаперти. Лишь изредка прижимаясь пылающим пахом к её ягодицам. Упрямые пальцы тревожили клитор. И эта монотонность, эта тишина, его прерывистые вздохи сводили с ума
— Не останавливайся, — взмолилась она, отыскав его руку. Желая теперь не оттолкнуть, а удержать.
Вдохновленный её возбуждением, он продолжил! Бессознательно прижимаясь всем телом, чтобы в момент наивысшего наслаждения ощутить на себе её спазмы…
Таня кончила шепотом. Она вцепилась зубами в подушку. Горючая помесь стыда и радости освобождения разливалась по телу. Рука покинула трусики. Она ожидала решительных действий, но вместо этого Димка затих.
— Дим, — позвала она, — Ты спишь?
— Нет, — сказал он задумчиво.
— Хочешь… я тебе тоже? — она имела ввиду «подрочу». Но сказать оказалось труднее, чем подумать.
Димка молчал. И в этом молчании было что-то печально знакомое.
— То, что я сделал сейчас…, — голос его оборвался, — Прости!
— Ты чего? — позвала его Таня. Лёжа спиной, она не могла увидеть его лица.
— Просто, — Димка хмыкнул, — Теперь я больше не друг?
Она отвернулась, заглушая подушкою смех. Только что такой смелый, теперь он стыдился! Трудно представить, какие угрызения совести терзали бы его, если б они переспали.
— Ты мне больше, чем друг, — ответила Таня.
Димка поднялся. Приободрённый этим ответом, он подошёл к умывальнику. Большая округлая колба, так похожая на вымя коровы, висела на уровне глаз. Шумно лязгая пестиком, он «нацедил» в пригоршню воды, и уже собирался плеснуть живительной влагой в лицо, как вдруг…
— Что это? — она затаила дыхание.
Снаружи послышался плеск. Словно какая-то живность забила хвостом по воде.
— Водяной, — махнул рукой Димка.
— Дим, прекрати! Я боюсь! — Таня села.
Она подтянула колени к груди и покосилась на дверь.
«А что, если, правда?», — мелькнуло в её голове. Мало ли, какая нечисть может бродить по лесам в темноте.
— Ты чего, Тань? — он обернулся к ней. — Ты и правда поверила?
Она пожала плечами и стыдливо уткнулась носом в коленку. Димка хлебнул воды из ладоней, умылся. Он вытер руки об кофту и залез на кровать.
— Я шучу, — рука его потянулась к ней.
Таня закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением. Теперь стыд терзал и её саму! Ведь только что эти же пальцы побывали у неё между ног.
— Я никому не отдам тебя, — произнёс Димка.
— И даже Водяному? — глухо отозвалась она.
— Ему тем более! — сказал он с преувеличенной грозностью.
Таня вскинула голову.
— А если он предложит тебе целую гору сокровищ? — спросила она, подпирая рукой подбородок.
Димка нахмурился:
— Насколько большой будет эта гора?
Таня задумчиво прикусила губу.
— С меня ростом, — предположила она.
Он помолчал, вероятно, пытаясь представить себе такую махину.
— Всё равно не отдам, — убеждённо мотнул головой и подсел к ней поближе.
Снаружи вскрикнула птица, и что-то большое нырнуло обратно в озёрную гладь.
«Наверное, Водяной», — подумала Таня. У Димки под боком было тепло и уютно. Сон накатывал мягкими волнами. Сквозь них Тане вдруг померещилось, что кто-то сказал: «Я люблю тебя», и накрыл её пледом.
Мужская ладонь наотмашь ударила по лицу. Таня вскрикнула, голова её запрокинулась, а в глазах помутнело. Удержав равновесие, она сумела-таки не упасть. Хотя, куда ещё ниже? Она ведь и так стояла перед ним на коленях! Рогозин взирал свысока. Полы его рубашки были распахнуты, подтянутый торс, поросший светлыми волосками, сокращался от напряжения.
— Ты плохо стараешься, — процедил он сквозь зубы.
Таня всхлипнула, прижимая рукой пострадавшую щёку. Казалось, что после такого удара на лице неминуемо останется след. Как идти на работу с фингалом под глазом?
Между тем, войдя в раж, он схватил её волосы. Оттянул, вынуждая взглянуть ему прямо в глаза. Сейчас они были наполнены дикостью! Она не могла уяснить, как способен один человек воплощать в себе столько немыслимых качеств. Спокойный на публике, рядом с ней Рогозин становился неистовым. Порой ей казалось, что какая-то малость отделяет его от окончательного перевоплощения. Однажды человеческая оболочка разверзнется, и он явит миру своих внутренних демонов.
— Соси! — он взял рукой член и притянул её ближе.
Таня зажмурилась. Она открыла рот, ощущая, как влажный конец проникает в неё. Головка скользнула по нёбу и упёрлась во что-то, провоцируя рвотные спазмы. Он извлёк его, чуть потряс, проверяя на стойкость. И опять запечатал ей рот! В этот раз получилось взять глубже. Она ощутила, как член упирается в горло. И вдохнула, прежде чем он перекрыл кислород.
Стон наслаждения прозвучал над головой. Пальцы его запутались в Таниных волосах. Он надавил, не позволяя ей вырваться. Губы сжались у основания члена, и носом Таня уткнулась в его пропитанный соками пах. Он уже отымел её сзади! И вагинальная смазка осталась на члене, на яйцах, а теперь и у Тани на языке. Свой собственный вкус вперемешку с его генитальным амбре теперь ощущался повсюду.
— Ты плохо сосёшь! — подытожил Рогозин. Он «снял» её с члена
