— Слабое доказательство моей причастности к отравлению невестки! — княжна злорадно засмеялась. — Впрочем, я не скрываю удовольствия от того, что эта глупая корова отправилась на тот свет! Туда ей и дорога!
— Надежда Роева не была глупой коровой, но, судя по всему, тоже оказалась на вашем пути. Спросите, где мотив? Мы проштудировали ее письма к Верховскому и решили выяснить содержание таинственного дневника лекаря.
Княжна вздрогнула.
— Вы не могли видеть дневника. Он в надежном месте.
— Да, но мы знаем его содержание!
— Это невозможно!
— Возможно, возможно! Любезный господин Еремеев нам помог!
Татьяна Аркадьевна вся нахохлилась, как большая серая птица. Сердюков с упоением продолжал.
— Еремеев оказался в ловушке, меж вами и мной! В итоге выбрал меня и поведал трогательную историю. Ведь я неспроста к нему поехал. Я уже знал о том, что в молодости он служил в одном полку с вашим братцем и принимал активное участи в оргиях и кутежах. Однажды Еремеев крупно проиграл старшему Верховскому в карты. А тот был любитель покуражиться. Призвал свою сестрицу, юную барышню Танечку, и та своей ручкой выкладывала на стол карты, которые ей брат указывал. Так что злополучный Еремеев проиграл как будто барышне Верховской. И думал, что обойдется шуткой, розыгрышем, ан нет, вынудил его душегубец отписать проигранное имение на имя своей сестры! Так Ростислав Христианович стал вашим вечным должником и рабом! — следователь указал длинным пальцем в сторону княжны. — И как только он не пытался вернуть утраченное, с каких боков только не подъезжал к девице, полагаясь на ее юность и неопытность! Но та оказалась хваткой. Уже и брата на свете не было, а Еремеев и сейчас у ней на побегушках. Правда, она призывала его редко, но поручения давала отвратительные. Когда молоденький князек подрос, именно Еремеев поставлял ему товар для низкопробных развлечений. Но делать это надобно было тонко, чтобы молодой человек и не заметил, как свалился в яму разврата и порока. При этом Еремеев оставался в тени и Евгению неведом. Отказаться от поручений княжны тоже не было возможности, она грозилась продать его бумаги. А так крутись, может, смилуюсь и уступлю тебе твое имущество по дешевке!
— Подлец! Мерзавец! Жалкий болтун! — зашипела Татьяна Аркадьевна.
— Смею надеяться, что сии нелестные эпитеты предназначены господину Еремееву? — насмешливо спросил следователь. — Вы правы, он достоин подобных определений! Но я с вашего позволения продолжу, тем более, как я вижу, история моя вас задела за живое! Итак, молодой князь женился на выбранной вами невесте, и брак этот не сложился. Молодые вскорости стали жить каждый сам по себе, то есть Лидия как хотела, а Евгений снова при вас. И тут случается встреча с Надеждой Ковалевской, которая привела к возникновению большой страсти молодых людей. Они устраивают в Париже побег и живут там какое-то время, затаившись от всех, но не от вас. Вы пускаете по следу своего верного пса Еремеева, снабдив его бесценным дневником и инструкциями. За эту операцию ему были обещаны огромные деньги. Еремеев шантажирует Верховского тайной происхождения, вынуждая его покинуть Париж. Беременная Надя Ковалевская брошена на произвол судьбы и обречена. В Петербурге князь снова сходится с женой с целью отправить ее на тот свет. Он ли сам ее отравил или сделали это вы, теперь уже недоказуемо. Так или иначе, вы получаете то, о чем долго мечтали.
— И что же это? — ядовито осведомилась княжна.
— Ваш любовник наконец становится вашим мужем!
Татьяна Аркадьевна вздрогнула и оперлась рукой о спинку кресла.
— Да, да, вы и Евгений Верховский не тетка с племянником, а супруги! Дневник пролил свет на ваше мнимое родство. Ваши отношения вовсе не кровный грех, как думает ваша прислуга, от которой я многое узнал! Покойная княгиня отправилась в мир иной потому, что вышел срок, который вы определили Евгению для супружества. Ведь вы и выбрали ее не только из-за богатства, а скорей из-за курьезной внешности. На самом деле, как можно понять из найденных полицией документов, княжеская семья не столь разорена, как многим казалось. Вы умело водили молодого человека за нос, утаивая от него часть капиталов. Вы занимались ростовщичеством, и всякие там еремеевы были у вас в кулаке! Надя Ковалевская спутала ваши планы, потому что породила в Верховском очень сильные чувства. Не удалось уморить ее в Париже, вы погубили ее здесь! Теперь Евгений был только ваш!
— Браво, господин полицейский! Любой сочинитель бульварных романов зарыдал бы от восторга от подобного абсурдного обвинения!
— Я не вижу никакой абсурдности! Вы не читаете газет? Вот недавно писали, как один священник такой-то губернии был лишен сана и посажен в тюрьму за мздоимства. Были изъяты церковные книги, и там, среди прочих, есть и запись о бракосочетании рабы божьей Татьяны Верховской и раба божьего Евгения Верховского.
— Хорошо! — глухо произнесла княжна. — Но вы сами сказали, что, зная о происхождении Евгения, подобный брак не является ни грехом, ни преступлением.
— Прекрасно! Вы признали факт супружества! — следователь потер руки. — Осталась самая малость, доказать, что вы передали роковую записку, которую… — он помедлил, — которую ваш ненаглядный Евгения писал для вас! Чтобы вы пришли на пустынную дорогу у дачи, и для вас готовился смертельный выстрел!
Княжна тяжело опустилась в кресло и смотрела на Сердюкова как затравленный зверь.
— Помнится, мы рассуждали, как он мог обознаться? Вероятно, нечто в гардеробе дам было чрезвычайно похоже. Что бросается прежде всего в глаза на нынешних женщинах? Шляпы! Позвольте заглянуть в ваши шляпные коробки?
Потребовалось время, чтобы Татьяна Аркадьевна нашла в себе силы встать и двинуться в гардеробную. Горничная расторопно открывала коробки, на которые указывал следователь, и каждая вызывала вскрик у Роева, так они походили на шляпки его покойной жены. Ему ли было этого не знать, ведь он частенько ее сопровождал за покупками, любовался, как хороша его Надюша в модной обновке!
Татьяна Аркадьевна казалась совершенно безучастной. Когда с коробками было покончено и горничная удалилась, следователь произнес:
— В довершение вышесказанного, вас опознал по голосу мальчик посыльный. А голосок ваш, не обессудьте, редкий по своим качествам, трудно перепутать! Не желаете ли дополнить картину, Татьяна Аркадьевна, вашим собственным рассказом?
— Желаю, но предупреждаю вас, что я не повторю своих слов в суде, от всего отопрусь. Мне все равно, что вы подумаете об этой драме, а это именно драма нескольких людей, задушенных страстями! А вот господину Роеву моя история будет понятна.
