За оградой толпились соседи и прочий любопытный люд. Неожиданно кто-то потряс меня за плечо, и я увидела рядом с собой следователя Колесникова. Того самого следователя, который занимался делом о взрыве машины моего отца.
– Вам хорошо знаком этот человек? – спросил он и показал на Виктора.
– Да, когда-то я его любила, – глухо сказала я и вновь поцеловала Виктора в лоб.
– А теперь?
– А теперь я люблю его еще больше. Встав с земли, я закурила.
– Вы не расскажете мне, что здесь произошло? – продолжал расспрашивать он.
Я пожала плечами. Проследив взглядом за тем, как тело Виктора положили на носилки и погрузили в машину, я сказала:
– Бывший друг моего отца хотел ограбить этот дом. Что тут непонятного?
– Только и всего? – усмехнулся следователь.
– Только и всего. Увидев, как к дому подъехали незнакомые машины, я позвонила в милицию и нисколько об этом не жалею.
– Как-то у вас все просто…
– А чего усложнять!
– Тогда кто завалил столько людей? У вас с братом не нашли оружия.
– Человек, которого я когда-то любила.
– Один?
– Ну, не везде же нужны помощники. У него было оружие, но какой может быть спрос с мертвого человека?
Следователь вновь усмехнулся и окинул взглядом дом.
– Да… Ваш покойный отец построил не дом, а целую крепость. Страшно подумать, какие деньги сюда вбуханы.
– Не надо считать чужие деньги, – устало сказала я и направилась в дом.
…Не знаю, как мне удалось все это пережить. Светланины похороны, множество допросов у следователя. Страшная депрессия. Когда все закончилось, я поняла, что надо продолжать жить дальше.
В один из вечеров в доме раздался телефонный звонок и незнакомый мужской голос потребовал определенную сумму в обмен на молчание о том, что мы были на реке и просили лодочника спрятать кокон, в котором находился высохший труп. Незнакомец предупредил, что у него есть фотографии, но их существование вызвало у меня большое сомнение. Говорил с незнакомцем Роберт. Он послал шахматиста ко всем чертям и бросил трубку.
– Господи, когда-нибудь это закончится? – с отчаянием спросил он и бросил в мою сторону усталый взгляд.
– Это Леонидыч.
– Какой еще Леонидыч?
– Тот самый, который подбросил нам труп лодочника.
– Откуда ты знаешь?
– Однажды я спряталась у реки и слышала, как он разговаривал с лодочником. Лодочник называл этого субъекта Леонидычем. Он блефует. У него нет и не может быть никаких фотографий.
Роберт закурил.
– Как ты думаешь, кого убил наш отец?
– Не знаю. Видимо, кто-то перешел ему дорогу, и он разделался с ним, потом обработал труп так, чтобы он высох и не издавал никакого запаха, и спрятал прямо в своем кабинете. Нам не разгадать эту загадку. Потому что отгадку знал только один человек – наш отец, и он унес вместе с собой.
Роберт сел у моих ног, обхватил мои колени. Он уткнулся в них лицом и чуть слышно спросил:
– Ты любила Виктора?
– Наверное. А что такое любовь?
– Это не объяснить словами. Я узнал это чувство еще в детстве и пронес его через всю жизнь. Я узнал это чувство в тот момент, когда отец привел в наш дом маленькую девочку и сказал, что ее зовут Женей. Она была так прекрасна, что я рисовал ее портрет перед сном и постоянно повторял ее красивое имя. Я болен тобой, Женя. Я прошу тебя об одном. Давай бросим этот дом ко всем чертям. Выходи за меня замуж. Уедем ко мне. У меня прекрасная квартира, хорошая работа. Я не могу без тебя жить. Тебе нельзя оставаться в этом доме. Тут не будет ничего хорошего. Тут все будет напоминать об отце. Поехали, я тебя умоляю!
Я засмеялась и оттолкнула Роберта.
– Ты зовешь меня замуж?! Что ж, заманчивое предложение. Но ведь ты не знаешь многих вещей! Ты вообще ничего не знаешь!
– Я не хочу ничего знать. Я люблю тебя независимо от того, что ты мне скажешь.
– Я хотела тебя убить.
– Я тебе не верю, – затряс головой Роберт и, взяв бутылку виски, стал пить прямо из горла.
– Зря, Я хотела тебя убить. Я хотела тебя убить точно так же, как когда-то убила твоего отца. Роберт выронил бутылку.
– Ты все врешь. Ты сама на себя наговариваешь. Хочешь, чтобы изменилось мое мнение о тебе, но этого никогда не случится. Я не верю.
– Зря. Знаешь, как я убила твоего отца? Я задушила его подушкой, а затем вызвала врача и заплатила ему за то, чтобы он засвидетельствовал смерть и в свидетельстве о смерти написал, что у отца случился инсульт. Я заплатила этому врачу очень много. Так много, что ему никогда в жизни больше не придется работать. Понимаешь, никогда. Не придется работать не только его детям, но и внукам. Твоего отца кремировали, чтобы никто не увидел следов удушья. Мы обставили все так, будто это была его последняя воля.
Я замолчала.
Роберт стал массировать свои виски, видно, голова раскалывалась от напряжения. Наконец он лихорадочно заговорил:
– Я не хочу ничего знать, не хочу ничего слышать! Я люблю тебя, а все остальное не важно. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Я люблю тебя, несмотря на то, что ты убила моего отца и хотела убить меня. Мне ничего не надо. Ни этого дома, ни этих проклятых денег, ничего, что ты по праву считаешь своим. Мне нужна только ты… – Он отвернулся к окну, и я с удивлением увидела на его поясе кобуру.
– У тебя не изъяли пистолет? Я этого не знала.
Почему его оставили тебе?
– Потому, что он зарегистрирован.
– Но ведь он же боевой!
– Этого никто не знает, кроме тебя. Я уже говорил, что он газовый, просто он переделан на боевой.
Роберт снял кобуру и бросил ее на пол.
– Я выброшу его, если он тебя смущает, – прошептал он и стал расстегивать мою кофточку. – Он нам больше не пригодится, в нашем доме никогда не будет оружия. Я увезу тебя к себе, и мы попробуем научиться жить, не вспоминая прошлое. Я буду тебя любить и баловать так, как балуют маленьких детей, ты отдохнешь и все забудешь, родишь мне целую кучу прелестных ребятишек. Они будут похожи на тебя. Слышишь? Мы же сводные брат и сестра, нам можно иметь детей, и мы обязательно будем счастливы. Я приложу все усилия. Завтра же улетим первым самолетом, забудем все, как страшный сон. Ты будешь по-прежнему рисовать, и мы обязательно сделаем выставку твоих картин. Ты станешь известной, знаменитой, будешь давать автографы… Ты просто создана для такой жизни! Я всегда буду рядом с тобой, обещаю.
– Мне кажется, я не смогу ничего забыть, – тихо сказала я, глотая слезы. – Слишком много для одного человека.
– Я постараюсь сделать так, чтобы ты все забыла, буду твоим любимым мужчиной, твоим ангелом хранителем.
Я опустила глаза.
– Я не могу иметь детей благодаря твоему отцу. Врачи говорят, что это связано со слишком ранней половой жизнью…
