– Не пори ерунды. Ты ни в чем не виноват. Тебе сильно плохо?
– Паршиво.
– Может, на обратном пути в «скорую» позвоним?
– Да не до «скорой» сейчас. Постараемся обойтись собственными силами.
Неожиданно Виктор решительно двинулся к канализационному колодцу.
– Вить, ты куда? Вить…
– Подожди минутку.
Он снял крышку и заглянул в темную пропасть люка.
– То, что нужно. Глубокий… Сюда мы и скинем труп. А машину оставим в другом месте. Так мы запутаем все следы.
– Ты думаешь, что так будет лучше?
– Ничего я не думаю! Но принять меры безопасности совсем не лишне. Понимаешь, если найдут машину, а в багажнике труп, будет хреново, а просто машину – это уже другое дело.
– Но ведь тело всё равно рано или поздно отыщется?!
– Это произойдет не скоро. Тогда и труп будет тяжело опознать. Давай двигаться быстрее, а то уже совсем светло.
Мы вновь вернулись к машине и открыли багажник. Виктор вытащил завернутый в покрывало страшный предмет, взвалил его на плечо и направился к колодцу.
– Слушай, ты как-то странно его несешь.
– А ты что, часто видишь как трупы носят?
– Ну ты сказал… Первый раз в жизни. Просто мне кажется, что ты сейчас или сам упадешь, или его уронишь.
– Если я его уроню, то ничего страшного не произойдет. Ему уже не будет больно. А вот если сам упаду, то хорошего мало.
Виктор подтащил тело к люку и осторожно опустил. Послышался всплеск. В лицо брызнули крупные капли, и я отскочила в сторону.
– А глубина приличная, – констатировал супруг и принялся закрывать тяжелую крышку колодца.
– Может, нужно было хоть покрывало забрать?
– Зачем оно тебе сдалось? Ты что, согласна после покойника его расстелить на нашей кровати?
– Не пори чепуху.
– А в чем тогда дело?
– Это же вещественное доказательство. Если бы мы тело без покрывала скинули, то можно было бы решить, что его убили прямо здесь. А так как труп завернут, то и дураку понятно, что человека убили в одном месте, а привезли в другое.
– Какая разница?
– Да так. На всякий случай.
– Слушай, нужно машину подальше отогнать. Ловим такси и едем домой. Давай, а то уже на улице белый день.
– Да, конечно…
Я и сама не знаю, что со мной приключилось, но моя нервная система дала сбой. Я упала на крышку люка, меня трясло как в лихорадке.
– Витенька, Витя, ну почему так бывает?! Почему?! Почему это должно было произойти именно с нами?! Витя, почему?
– Ева, успокойся, пожалуйста. Всё уже позади. Ну не надо, не надо…
– Не могу, Витенька… Не могу…
Я поднялась, сделала несколько шагов, и почти упала на руки Виктора. Он подхватил меня и волоком потащил к машине. Ноги у меня заплетались…
Обратно мы ехали молча. Попав в незнакомый район, оставили машину на обочине. Отошли от нее на приличное расстояние и поймали такси. Открыв ключом дверь и переступив порог дома, безумно вымотанные, мы наконец посмотрели друг другу в глаза. Я была в отчаянье и почти ничего не соображала. Виктор только тут заметил, что я босая.
– Где твои туфли?
– Потеряла.
– Ну и фиг с ними. Новые купим.
– Конечно, купим. Ты ведь всегда покупаешь мне то, что я прошу.
– Да. У тебя идеальный муж. Вот тебе тапочки.
– Ты – просто потрясающий.
Мы прошли в комнату и рухнули на диван. Я откинула голову на мягкий валик спинки и устало прикрыла глаза.
– Ева, ты как?
– Кошмар…
В моем голосе прозвучала неподдельная горечь. Я все понимала. Понимала, что сейчас мы избавились от трупа и я опять являюсь соучастницей преступления. При любом раскладе мне будет статья. Но я совершенно не понимала, как такое могло произойти. Я бы отдала все на свете, только бы это было неправдой или дурным сном. Но это была реальность. Чудовищная, ненавистная мне реальность, от которой некуда было бежать.
Я с тревогой смотрела на мужа и тихонько смахивала слезинки, которые без спроса бежали по моим щекам. Наконец, не выдержав, я зарыдала. Муж положил руку мне на плечо, чтобы успокоить, но я скинула его руку. Какие-то несколько минут, и я успокоюсь сама. Вместе со своими слезами я выплескивала свою обиду, тоску, усталость, жалость к себе, ненависть к тому, что произошло. Как только соленые слезы стали заканчиваться, я постаралась хоть немного успокоиться и хоть как-то взять себя в руки.
– Вить, как это произошло? Ну почему именно так?! Никто не хотел его убивать.
– Евушка, я и сам не знаю.
Виктор вновь достал таблетку валидола и сунул себе под язык.
– Вить, что с сердцем-то?
– Простреливает. – Муж расстегнул ворот рубашки. Щеки его были бледны. – Что-то часто бьется. Тахикардия, наверное. Мотор барахлит в последнее время. Постоянные сбои.
– Это стресс. Нужно избегать стрессов.
– Ага, именно это мы сейчас и делаем. Вся наша жизнь – один сплошной стресс, и от этого никуда не денешься. Как бы мотор не отказал полностью.
– Ты хочешь сказать, что у тебя может остановиться сердце?
Муж всегда был настоящим паникером по поводу всего, что касается здоровья.
– Бог его знает. Лучше сдохнуть, чем пережить подобное.
– Витя, самое страшное позади. Мы дома, всё нормально….
Мы с мужем часто менялись ролями. Как только он впадал в хандру, я тут же брала себя в руки и выдавала трезвую мысль. Если в хандру впадала я, муж тут же скидывал с себя все плохое и пытался привести меня в чувство.
– Ты так думаешь? – с надеждой посмотрел на меня Виктор. – А мне кажется, что всё только начинается.
– Ты ошибаешься. Нужно вычеркнуть это событие из нашей жизни и жить дальше.
– Вычеркнуть… Целой жизни не хватит, чтобы забыть такое! – Виктор вновь схватился за сердце и болезненно сморщился.
– Может, «скорую»?
– Пока не нужно.
– Смотри, с сердцем шутить нельзя.
Я стала помогать расстегивать ему рубашку.
– Я, пожалуй, прилягу.
– Конечно, полежи. Может, капель каких накапать?
– Не нужно. У меня валидол под языком.
– В таких случаях нужен не валидол, а нитроглицерин.
– Какая разница?
– Большая.
– Прости, мне надо прилечь.
Виктор встал с дивана, тут же разделся, но вместо того, чтобы лечь в постель, направился в ванную.
– Пойду ополоснусь, а то после покойника как-никак…
Я скинула грязное вечернее платье и, оставшись в одних тоненьких трусиках, стала ждать, когда Виктор выйдет из ванной, чтобы тоже принять душ. Я услышала, как он включил воду, и подумала, что следы преступления можно смыть с тела, рук, но не из души. Память теперь ничем не отмоешь…
Подойдя к трюмо, я посмотрела на себя в зеркало и, по привычке, заговорила сама с собой:
– Эх, Ева, Ева… и на кого ты стала похожа. Что произошло? Ты сошла с ума, тебе снится страшный сон или все это происходит на самом деле? Все окружающие считали тебя стервой, потому что ты такое вытворяла с мужчинами… Ты всегда была женщиной-вамп. Настоящим деликатесом, от которого каждому хотелось отломить хотя бы кусочек. Ты всегда была праздником для мужчин, который все ждали, а теперь… Кем ты стала теперь? В зеркале виднеется какое-то жалкое, забитое существо, которое погрязло во лжи, стало соучастницей сразу нескольких преступлений и боится даже собственной тени. А ведь ты… Ты всегда хотела быть особенной. Ты хотела получить в жизни самую яркую роль. Ты никогда не была тихоней и покладистой женщиной. У тебя всегда была трезвая голова и здравый рассудок. А во что ты превратилась теперь? Нужно как-то выйти из этой ситуации. Достойно, получая истинное удовольствие от своей роли. Я не должна ничего бояться. Ничего, потому что я ничего не совершала. За меня все совершали мои мужчины. Я даже не успеваю отвернуться, как они обязательно что-нибудь совершат. Их хлебом не корми, дай ради меня кого-нибудь убить. Выше голову, Ева, и не раскисать! Слышишь, не смей раскисать! Никогда и ни при каких обстоятельствах! Иначе я плюну прямо в твое отражение! Плюну и разотру, чтобы никогда в жизни больше тебя не видеть!!! Ты всегда выходила победителем и никогда не умела проигрывать. Жизнь издевается и бьет тебя головой о стену, так ты смейся ей в лицо! Смейся, Ева, смейся! Жизнь может загнать в тупик кого угодно, но не меня, потому что я выкарабкаюсь из любой жизненной передряги и тупиковой ситуации! Ты всегда могла интересно жить. Сладко и увлекательно, так и не теряй же вкуса к жизни. Живи с тем, с кем хочешь. Люби кого хочешь. И ничего не бойся! Слышишь, Евка, вообще ничего не бойся! Ты относишься к типу женщин, которые могут все. Ты можешь полюбить мужчину, можешь его боготворить, можешь его возненавидеть, а можешь его уничтожить. Ты можешь обезвредить любую соперницу, если тебе это действительно нужно, а если жизнь решит окончательно тебя наказать и наградить одиночеством, то ты можешь запросто взять верх и над одиночеством. Тоже мне, нашли чем напугать… Ты можешь оцарапать судьбу любого мужчины. Не зря у тебя такие большие ногти и ты делаешь самый дорогой маникюр. Ты не похожа на других женщин. Ты особенная. Зачем примерять чужие одежды, когда у тебя есть свои?! Ты никогда не входишь. Ты всегда появляешься. Ты никогда не уходишь. Ты всегда исчезаешь. Ты не одеваешься, ты себя подаешь. Хотите под маринадом? Хотите под сладким соусом? А хотите в собственном соку? И я всегда была такая! Всегда! От моей самооценки страдали все, кроме меня, конечно. Уж если я люблю, то люблю так, что испепеляю. Меня никогда не бросают, потому что бросать меня бесполезно. Я, как жевательная резинка, сильно прилипаю к рукам. И даже если меня бросают, то всегда возвращаются.
