— Я больше не могу чувствовать твой ненавидящий взгляд! — Внезапно, не оборачиваясь, сказал серьезно Кир. — Ты своим похоронным видом сведешь меня в могилу дорогая! Ты уж ударь по башке меня что ли, все лучше, чем упорно прожигать в затылке дыру горящим от ненависти взглядом.
Я вздрогнула и в бессильной злобе на это его лицемерное заявление, закричала.
— Молчи придурок, ты достоин не только дыры, не только удара по твоей дурацкой тупой башке! Я ненавижу тебя!!! — Под руку мне попалась тяжелая неизвестно из чего сделанная пепельница, стоящая на тумбочке. Я с отчаянием схватила ее и , набрав побольше воздуха, опустила на голову еще вчера самого близкого и родного мне человека.
Правда цели своей удар не достиг, реакция у Кирилла оказалась мгновенной, он резко обернулся, перехватил мою руку, и пепельница опустилась на плечо, всего лишь слегка поцарапав щеку. Кир оттолкнул меня, его лицо перекосилось то ли от боли, то ли от бешенства.
— Ты что, с ума что ли сошла!? Ты хоть понимаешь, что только что чуть не отправила меня на тот свет, к чертовой матери?! — Заорал он. — Что вообще происходит в этом доме? Ты можешь мне объяснить все нормальным человеческим языком?!
— Нет! — Закричала в ответ я, из глаз покатились крупные, чуть ли не по горошине каждая, слезы, — по человечески с людьми разговаривают, а ты нелюдь! Ты просто самое настоящее животное… хотя нет! Ни одно животное не станет уничтожать себе подобных ради каких то вшивых бумажек, которые ты с благоговением называешь деньгами! Ты монстр, самый настоящая скотина и сволочь!!
— Что!? Что ты сейчас сказала!? — Кир побледнел и вплотную придвинулся ко мне. По его щеке ползла широкая красная змейка крови и капала на пол, но он не обращал на нее никакого внимания, он с бешенством смотрел в мои, наполненные отчаянием и ненавистью глаза. Потом неожиданно тихо спросил. — Что случилось, Эгле? Что с тобой случилось, девочка? — Он протянул руку, чтобы погладить меня по щеке, я резко отпрянула.
— Со мной ничего не случилось! Пока! Я просто снова оказалась дурой! Самой настоящей беспросветной дурой! Только на этот раз похоже, моя глупость будет стоить мне головы… Но я то ладно… Я сама сунула голову в петлю, сама ввязалась во всю эту сомнительную авантюру, хоть и понимала с самого начала, что она достаточно дурно пахнет… Но ребенок! Девочка то чем перед вами провинилась?! Она же еще совсем крошка…
— Кто хочет причинить вред Ларисе?! — Взгляд Кира мгновенно стал жестким. — Говори, что ты обо всем этом знаешь? — Он схватил меня за плечо. — Говори!
— Да хватит тебе прикидываться, — устало отозвалась я и высвободилась из его цепких пальцев. — Пора заканчивать весь этот бездарный спектакль, Кир. Я все знаю… Я случайно услышала твой разговор с тем мужчиной, который приезжал к тебе сегодня ночью… Ну с мужем Катерины… Ты обещал ему в самое ближайшее время избавиться от нас с девочкой…
— Ясно. — Кирилл вернулся к столу и взял в руки пачку сигарет. — Теперь слава богу мне все ясно. — Сядь. — Не оборачиваясь , вполне спокойно сказал он. — Сядь, разговор нам с тобой предстоит долгий. — Он посмотрел на меня и мрачно усмехнулся. — Да перестань ты дрожать, глупая. Не собираюсь я убивать ни тебя, ни Ларису… Уж можешь мне поверить. Даже такой монстр и нелюдь, как я, не станет уничтожать своего собственного единственного ребенка. Согласна?
— Так это все таки ты?! — Пораженно прошептала я. — Ты отец катиной дочки…
— Конечно… — Растирая в пальцах сигарету, вздохнул он. — Разве стал бы я столько лет терпеть унижения и издевательства Катерины, если бы мог бросить все и уйти от этой самовлюбленной эгоистки, а теперь в добавок ко всему еще и наркоманки?… Я был привязан к ней такими узами, что не мог даже попросту жить… жить нормальной человеческой жизнью… Кэт очень любила меня шантажировать ребенком… Просто так, ни с чего… Чтобы сорвать зло, или поиздеваться… А я ведь ничего от нее не требовал, поверь, ничего… Только видеть Ларису, знать как она, что с ней… — Кирилл посмотрел на меня задумчиво и печально. — Жаль, что ты узнала… Жаль… Я так не хотел, чтобы ты взваливала на свои хрупкие плечики такую почти неприподъемную ношу… Не хотел ставить тебя перед выбором между законом и совестью, справедливостью и моралью… Кому как не мне знать насколько тяжело жить с таким грузом на сердце. Но раз уж богу было угодно , и он зачем то раскрыл тебе глаза на все , что происходит, я расскажу тебе , что произошло в моей глупой бездарной жизни, и как я пришел к тому, что решился на убийство… И тогда тебе придется выбирать. Если ты решишь уехать и оставить нас с Ларисой, Эгле, я не стану тебя удерживать… Клянусь дочерью, я помогу тебе выправить документы и ты сможешь дальше жить так как ты сама захочешь… Хоть мне это будет и тяжело. Очень тяжело. Ведь я и правда люблю тебя , Эгле… Моя маленькая загадочная литовская красавица…
Эта история началась давно, тринадцать лет назад во Франции. Не удивляйся, именно здесь , там где она и заканчивается так глупо и страшно для всех нас… Я жил тогда в Париже, я не солгал тебе , говоря о том, что учился и очень стремился добиться чего то в жизни. Я верил тогда, что хорошее образование и прилежание помогут мне пробиться наверх, туда где красивые и богатые люди живут в особняках , ездят на дорогих машинах, пьют виски и курят сигары… Я собирался много и упорно работать ради достижения этой заветной цели. И я искренне верил, что смогу всего этого добиться, пусть не сразу и не быстро, но смогу. А пока у меня не было ни одного лишнего цента в кармане, я устроился в Национальную библиотеку охранником. Мне помогла тетка, мать моей сестры, у которой я жил в Париже. Она обосновалась во Франции давно, уехав когда то из России по большой и страстной любви … Нет времени рассказывать как и почему эта любовь потерпела фиаско, но тетка осталась в Париже, нашла работу, не слишком денежную и престижную, но вполне приемлимую для того , чтобы прокормить себя… Я был ей обузой, говоря откровенно. Родители прислали меня во Францию, желая как можно лучше устроить мою жизнь. Другой возможности для меня выбраться и хоть как то на первое время уцепиться за нее, кроме Парижской тетушки они не видели… Поэтому я с детства учил французский язык, смотрел французские фильмы, даже изучал французскую историю… Я стремился там жить. Потом перевезти туда родителей. Мама говорила, что это предел ее мечтаний, провести последние годы своей жизни не где-нибудь, а в именно во Франции и именно в Париже… Тетка не смогла отказать сестре в ее просьбе приютить племянника. Одинокая, она была даже рада помочь, хоть ей это было и накладно… Тетя познакомила меня с человеком, которого звали Олег. Олег Владимирович Каменков в то время был начальником смены охраны в Националке. Приняв меня на работу в свою смену, он и дальше продолжал понемногу принимать участие в моей судьбе, узнав, что я готовлюсь к аттестации и экзаменам, старался назначать меня на пост в ночное время, когда спокойнее , никто не дергает и можно учить, не отвлекаясь по мелочам, выделял мне участок у дверей книгохранилища — он был одним из самых не утомительных и удобных… Он даже доверил мне ключ от бронированной двери хранилища, чтобы я мог брать там все, что мне понадобится, с условием , конечно, ничего не выносить на свет божий, ставить строго по местам и держать в тайне. И я, и тетя были ему благодарны. Неприятности начались в тот день, когда обнаружилась пропажа ценнейших антикварных книг из сейфа хранилища. Общий ущерб музея составил около двенадцати миллионов долларов. Эти книги хранились в отделенном от основного хранилища бункере, а особо ценные еще и в сейфе, с определенной температурой, влажностью и освещенностью… У каждой был свой прозрачный герметичный чехол, наполненный специальным воздухом. Вся эта конструкция имела довольно внушительный вид. Вынести все девять книг в руках за раз одному было не возможно. Значит, кто то либо постоянно ходил в хранилище и брал по одной штуке или действовала шайка сообщников… Следствие шло не слишком долго, уже на первом допросе Олег признался в своем должностном преступлении и рассказал, что дал мне ключ от хранилища. Я не отрицал, что входил туда, и не раз, там было много моих отпечатков… Но ведь ключа от сейфа у меня не было, не было его и у Олега… Когда у тетки провели обыск и обнаружили копию ключа от бункера и одну из книг, кстати, самую дешевую из девяти, меня арестовали… Я клялся и божился, что понятия не имею, как они там оказались, эти книга и ключ, но меня не слушали и постоянно требовали вернуть то, что я похитил из музея. У Олега тоже были сильные неприятности. Его уволили с работы, наложили огромный штраф, который он не в силах был выплатить, поэтому у него конфисковали машину… Мне дали четыре года. Говорят, мне ужасно повезло, что так и не нашлось твердых и конкретных улик, убийственно указывающих на меня. На внутренней стороне сейфа и на найденной книге моих отпечатков не было, больше того, я вообще, в тот день , когда обнаружили открытый на распашку сейф , который преступник в этот раз почему то не потрудился закрыть, не успел заехать к тетке, которая живет на другом конце Парижа, и сразу проехал в университет, где вечером того же дня меня и арестовали после обыска у тети… Я ни разу не контактировал с человеком, у которого этот ключ хранился, и было совсем не понятно, как я умудрился сделать копию, ведь наши пути ни разу даже отдаленно не пересекались. И потом ведь нужен был еще и ключ от сейфа, которого у меня не обнаружили, как не трясли мои вещи… Судья колебался, присяжные сомневались… В конце концов признали, что, как ни крути, но преступление я совершил… и не раз, ведь вынося из хранилища книги , я каждый раз совершал по сути кражу, беря то, что я обязан был охранять… В общем, мне дали четыре года, я отсидел их полностью, потом меня выслали из страны. Вернувшись в Россию, я чувствовал себя обманутым, озлобленным и совершенно опустошенным человеком. Я потерял мечту, меня лишили того, к чему я так упорно стремился столько лет, того без чего не представлял своего успешного продвижения по жизни. Раз так, то я совершенно забросил учебу, перестал даже читать книги, я постарался уверить себя и всех, что мне это не нужно, что я другой, я счастлив и так, без нормального образования, без стремлений и без МЕЧТЫ. Я стал циничным и ограниченным мужланом, как называла меня Катя… О том, что Олег через пару лет после возвращения на Родину резко пошел в гору, разбогател, обзавелся приличным прибыльным бизнесом, я узнал случайно. Просто увидел в местной газете знакомую фамилию Каменков, удивился… потом нашел фотографию. Это был тот самый Олег, мой шеф из Националки, тот, кто всегда старался мне помочь, и я решил сходить к нему, попросить устроить на работу… Я шел к нему исполненный надежды с благими и очень добрыми намерениями… Знаешь, Эгле, Каменков оказался настоящим трусом и слюнтяем. Увидев меня на пороге своего кабинета, он так побледнел, покрылся испариной и так долго не мог справиться с трясущимися руками и подбородком, что я сразу же понял все и поразился человеческой подлости и своей собственной глупости. Я был так благодарен Олегу, считая хорошим порядочным парнем, сразу же признавшим, что это именно он дал мне ключ, тем самым добровольно перекладывая часть вины на свои плечи, что мне ни разу не пришло в голову, что он может быть сам как-то причастен к похищению книг из хранилища. Я столько раз, сидя в тюрьме, гадал, кто бы это мог быть, кто мог так нагло обворовать бункер и почему он решил подставить именно меня… В музее было четыре смены охранников, которые выходили на пост, сменяя друг друга, каждая со своим начальником. Я мало знал ребят из других смен и определил для себя одного из них, неважно кого, просто больше было не на кого подумать… Я даже планировал сам провести расследование и поквитаться с гадом, но меня выслали очень быстро в течении сорока восьми часов, так что времени на восстановление справедливости у меня попросту не оказалось… Увидев ошалевшего от неожиданности и страха Каменкова, я как то сразу понял, кто подставил меня, у кого была возможность достать дубликат ключа, спокойно подсунуть в тетин дом липовые улики, быстро признать свою небольшую провинность, своей «откровенностью» и «искренностью» создавая себе репутацию честного, слегка запутавшегося из-за любви к ближнему, человека, и подставляя меня, сразу привлекая внимание полиции к моей скромной персоне и усиленно наталкивая на мысль об обыске тетиного дома, где он уже все давно приготовил к визиту полиции… Его любовь и забота объяснялись далеко идущим расчетом, а вовсе не любовью к ближнему, как, распустив уши и млея от благодарности, думал я. Выждав для приличия годик, он начал потихоньку сбывать украденные книги здесь в России и за границей. Потом часть вырученных денег вложил в бизнес, а часть поместил в банк под солидный процент.
