Все ее инстинкты говорили о том, что необходимо начать с матери Майкла, несгибаемой безжалостной Алексии де Вир.
Вернувшись на квартиру Майкла, Саммер сбросила туфли и босая потопала в кабинет. Компьютер Майкла все еще стоял на столе в «спящем» режиме, словно он в любую минуту войдет и начнет с того, на чем закончил. Вокруг разбросаны бумаги: квитанции, списки, счета, в большинстве своем относящиеся к празднику в Кингсмире. Ими были набиты также все ящики, стопки документов громоздились на принтере, стуле и диване. Очевидно, Майкл не слишком верил в компьютерные файлы. Саммер лениво спросила себя, каким это образом он ухитрялся вести успешный бизнес среди такого хаоса и выглядит ли письменный стол Томми Лайона таким же образом? Или Томми более аккуратен, и это он держит на плаву фирму, пока Майкл бурлит идеями, планами и теориями?
«Я должна позвонить Томми».
Сев за стол, она, к своему удивлению, обнаружила, что сердце бешено бьется. Неужели только пару недель назад она села в оксфордский поезд, не сомневаясь, что поймает Майкла на измене? В ту ночь он ее убедил, и она снова поверила ему, поверила в их любовь. Но сейчас, в тишине кабинета, Саммер снова одолели сомнения. Хочет ли она просмотреть почту, фото, фейсбучные контакты Майкла? Что, если она не сможет вынести того, что обнаружит?
«Пароль», – требовательно замигал экран.
«Как я глупа. Конечно, компьютер запаролен».
Она напечатала номер телефона Майкла, его знак зодиака, дату рождения.
«Вполне очевидное решение, но кто знает?»
Не повезло.
Далее попробовала перестановку имен родных, добавив даже свое, но опять ничего.
«Ладно. Придется просить профессионала. Но может, знают Рокси или Томми».
Отодвинув ноутбук, Саммер стала просматривать ближайшую стопку бумаг. Не зная, чего ищет, и не имея понятия, чем заняться, она стала их сортировать. Накладные справа, квитанции слева. Делила документы на деловые, профессиональные и мусор, побежав на кухню за корзинкой, чтобы выбрасывать конверты, флаеры и прочую дрянь. Работа поглотила ее. К тому времени как она взглянула на часы, было уже шесть вечера и солнце медленно опускалось за горизонт, бросая оранжевые лучи через щели в жалюзи и на пол кабинета.
Саммер встала и потянулась, как кошка. Она уже собралась налить себе выпить, но вдруг заметила коробку в углу комнаты. Все остальное в кабинете находилось в полнейшем беспорядке, но коробка, вернее, ящик был тщательно разделен на секции, выкрашенные в разные цвета. В них хранились газетные и журнальные вырезки и фотокопии писем. Он был втиснут между книжным шкафом и большим огнетушителем, не то что спрятан, а определенно передвинут в безопасное место, подальше от чужих глаз и от общего беспорядка.
Саммер осторожно вытащила ящик и понесла на кухню. Вырезки были сложены по датам. Почти все относились к делам, на которые, так или иначе, повлияла реформа наказаний и приговоров, проведенная Алексией.
Некоторые истории были воистину ужасны.
Дайя Гинеску, румынская иммигрантка, отбывавшая четыре года за воровство в магазинах, узнала, что ее срок увеличили до семи лет. Поэтому ей не позволили сидеть у кроватки сына, умиравшего от лейкемии.
Остальные истории были обычными, вышибавшими слезы и раздутыми прессой до трагических пропорций. Саммер было трудно сочувствовать, например, Даррену Найлзу, профессиональному взломщику, чья невеста бросила его, узнав, что свадьбы придется ждать еще полтора года.
Но подавляющее количество публикаций относилось к одному человеку, Санджаю Пателу. Осужденный за перевозку наркотиков, что яростно отрицали его защитники, считавшие, что Санджая подставили, Пател повесился в тюрьме, узнав о продлении срока.
Саммер обвела пальцем фото Патела. Было в нем что-то славное, нежное и грустное. Если Санджай Пател и перевозил героин, можно было догадаться, почему наркокартель выбрал именно его. У него идеальное лицо для «мула»-перевозчика, совершенно бесхитростное. В темных глазах сияла невинность цельной личности.
Его так называемые друзья, однако, были далеко не невинны. Рядом со снимками Патела лежали фотокопии трех угрожающих писем, посланных Алексии де Вира. Два написаны от руки, грамматика и орфография заставили бы покраснеть пятилетнего ребенка, – и принадлежали одному автору. Судя по набору непристойностей и оскорбительных слов – мужчиной. Но Саммер шокировал не язык, а ненависть, пылавшая в каждой строчке. Автор жаждал «пирирезать» глотку Алексии так, чтобы она вопила, как «вижащия гребаная свиня», отрезать ее титьки, заставить платить за то, «чо ты сделала ванючия и…».
Третье письмо было более грамотным, цитировало Писание и призывало гнев мстительного Бога в «наказание за грехи Алексии». Саммер не знала, какое из писем ужасало сильнее. Она не слишком любила Алексию, особенно в этот момент. Но от таких угроз ей стало страшно.
Интересно, как Майкл их раздобыл и почему хранил. Связаны ли они с его тайной, с тем «скверным», что сделал кто-то близкий? Или он просто беспокоился о безопасности матери, особенно об ее охране на празднике в Кингсмире? Возможно. Но это ничего не проясняло. Алексия в качестве министра внутренних день имела в своем распоряжении круглосуточную защиту полиции и секретной службы. Что-то тут не так.
В ящике были и другие вещи, возбудившие любопытство Саммер. В одном файле, усеянном желтыми стикерами, на которых красовались даты, лежала связка документов, относящихся к премьер-министру: письма, написанные им Алексии примерно во время ее назначения министром внутренних дел, копии ответов, посланных ему Алексией. Некоторые же документы никак не были связаны с Алексией. Здесь находились статьи об Уитмене, открывавшем больницу, о его жене Шарлотте, посетившей благотворительное мероприятие, хвалебные статьи о трудах министра над проектом возобновляемых источников энергии. И все это было тщательно вырезано, датировано и спрятано в файл. Майкл, должно быть, счел их важными.
«Почему?»
Звонок телефона перепугал ее до полусмерти. Кто может сюда звонить? Насколько она знает, никто не пользовался стационарным телефоном Майкла, чтобы поговорить с ней. Если не считать больницы – на случай чрезвычайной ситуации. О Господи, только не это!
– Алло?! – панически вскрикнула она.
– Что с тобой, дорогая? Все в порядке?
– Тедди! – с облегчением вздохнула она. – Слава Богу! Я в порядке. Подумала, это из больницы звонят.
– Нет-нет, это всего лишь я. А теперь слушай. Звонила твоя мама и попросила последить за тобой, пока ты в Оксфорде. Я должен сделать все, чтобы ты не томилась в этой мрачной квартире и не голодала.
