Альфред сделал несколько корректных замечаний по программе, которую готовили Лизины сотрудники. Лиза некоторые замечания приняла, а некоторые отвергла, тоже очень корректно.
Потом он внезапно пригласил ее на ужин, очевидно, повинуясь некоему всплеску добрых чувств, произошедшему на почве обсуждения программы. Лиза отказалась, пообещав, что в «следующий раз» непременно и с удовольствием.
Этот самый «следующий раз» был сродни «дружбе». Альфред вполне удовлетворился ожиданием «следующего раза», а Лиза твердо знала, что никакого такого раза не будет.
Потом она позвонила сестре, получила от нее порцию руководящих указаний – сестра, несмотря на то, что была младше на целых полтора года, все равно руководящую и направляющую роль всегда брала на себя. Еще они обсудили, что подарить родителям на Новый год, какой именно торт они станут печь и где бы взять мужчину, который под елочку положил бы бриллиантовое колье и билеты первого класса до Парижа. Можно и до Рио-де-Жанейро.
В самом конце дня Лиза неожиданно вспомнила, что Игорь так и не позвонил и на обед они никуда не сходили – а это было бы так здорово, так красиво, как в телевизоре! Он и она обедают вместе, улучив минутку среди бесконечной череды дел, и два портфеля на полу стоят, привалившись друг к другу кожаными щеками, а они перешептываются над тарелками с салатом и вазочками с желе, молодые, успешные, состоявшиеся всем на зависть!
Подумав, Лиза позвонила ему на мобильный, но он трубку не взял, и она огорчилась немного.
До дома она добиралась долго – снег шел целый день, расчистили, как водится, только одну полосу, и все машины тупо стояли в этой самой полосе, как в очереди. Лиза тоже стояла в очереди, подпевала приемнику, постукивала по рулю, а потом принялась кусать заусенцы – привычка, за которую ее все время ругала сестра Дунька, но невозможно, невозможно было уже подпевать приемнику, злиться и ничего не делать!
Она приехала в Рощино, злая и голодная, с обкусанными ногтями, затормозила у ворот и сильно перепугалась, когда увидела громадную черную тень, которая двигалась по белой гаражной стене.
Лиза, как любой столичный житель, мгновенно впадала в панику. Эта самая паника – плата за жизнь в русском мегаполисе – все время подстерегала рядом. Любое отклонение от привычного казалось Лизе, и она подозревала, что не только ей, фатальным и страшным. Что на этот раз?.. Взрыв, удушающий газ, захват заложников?.. И неужели сейчас… в меня? Неужели не пронесло?
Несколько секунд Лиза всерьез раздумывала, не сдать ли ей назад, не вернуться ли в Москву – кто-то сегодня уже говорил ей про Москву! Ну, почему, почему она не осталась?!
Рука сама потянулась к рычагу, пальцы впились в него, как когти, она метнула взгляд в зеркало, чтобы понять, свободен ли путь, и нога приготовилась давить на газ, когда темная туша вошла в освещенное пятно и оказалась…
Черт побери все на свете!..
Лиза дернула ремень, рванула, откинула его и выскочила из машины.
– Что вам здесь надо?! – А?
– Что вам здесь надо, я спрашиваю?! Почему вы здесь ходите?
– А… где мне ходить?
– Убирайтесь от моего забора. Немедленно!
– Я бы с удовольствием, но это и мой забор тоже.
– Как?
Он издали посмотрел на нее, словно прикинул что-то.
– Я ваш сосед. Меня зовут Дмитрий Белоключевский. А вас?
Какое-то смутное воспоминание мелькнуло у нее в голове, связанное с буквами этой сложной фамилии. Откуда-то она ее слышала или давно знала, но откуда и как она могла ее знать?
– Меня зовут Лиза Арсеньева. То есть Елизавета Юрьевна.
– Я должен звать вас по имени-отчеству?
– Вы должны сказать мне, что вы тут делаете!
Он шумно вздохнул и полез в карман своей колом стоявшей дохи. Позади Лизы работал двигатель – урчал успокаивающим, цивилизованным звуком, как человеческий голос в грозу.
В крайнем случае она немедленно кинется в машину, запрет все двери и уедет.
Спасется.
– Я чищу снег, – сказал он. – Завтра вы не сможете выехать, если сейчас не почистить.
– Я не поняла, – язвительно произнесла Лиза после некоторой паузы. – Вы обо мне заботитесь, что ли?
Он пожал плечами – почти незаметным под дохой движением. Сигарета тлела в его пальцах, и снег летел с черного неба.
Когда Лиза была маленькой, она часто думала, как это так получается, что с такого черного неба летит такой белый снег. Этого не может быть. Ошибка какая-то.
– Извините, – пробормотал сосед, повернулся к ней спиной, бросил окурок и зашаркал по снегу лопатой.
Глупо и невозможно говорить что-то мужчине, который, согнувшись, кидает снег, и Лиза просто пошевелила губами, словно продолжая ненужный спор, и стала шарить по карманам в поисках брелка, открывающего ворота.
Она шарила долго и сердилась на себя, на этот скрежещущий звук и на согнутую спину в черной дохе, а потом сообразила, что ключи остались в зажигании, значит, и брелок там же. В зажигании то есть.
Она заехала в гараж, погасила фары и вылезла из машины. Она никогда не запирала ее, оставляя в гараже, такая у нее была «разгильдяйская привычка», как говорил Игорь. Привычка осталась с давних времен, когда отец однажды запер в машине кошку Машу. Маша забралась на теплое сиденье поспать, а отец не заметил. Дело было летом, машина стояла на солнышке, и до самого вечера все время от времени рассеянно говорили друг другу, что надо бы посмотреть, где это кошка так орет. Потом догадались, Машу извлекли почти угоревшую и долго откачивали, поливали водой, отчего она стала похожа на мокрого крысеныша, и утешали и извинялись. С тех самых пор Лиза машину и не запирала.
Выходя из гаража, она еще покосилась на черную громадину пришлого джипа, и он показался ей очень надменным.
Кто, господи помилуй, этот самый Дмитрий Белоключевский?! Что-то такое очень знакомое, но что?..
Нет, не вспомнить.
Лиза поначалу хотела гараж запереть, но решила, что это свинство. Калитка и так была заперта, она проверила.
Все-таки сосед, если не врет.
– Послушайте, – громко сказала она, выглянув из ворот. – Я ухожу, свет выключаю и ворота гаража запираю. У вас есть ключи?
– Есть, – сказал он, не поворачиваясь. – Спокойной ночи.
Ишь, вежливый какой!
На ужин она съела неопределенный фрукт под названием киви – говорят, для похудания очень хорошо, – и посмотрела телевизор. По телевизору показывали любовь – девушки говорили пронзительными голосами, а мужчины выглядели мужественными и печальными. Почему-то все мужчины бывают печальны, а девушки крайне взвинчены, когда представляют телевизионную любовь.
Лиза досмотрела любовь до конца, а потом еще новости – в Москве снег, в Самаре отключение электричества, цены на нефть поднялись, доллар пошатнулся, евро укрепился, Джордж Буш поздравил американцев, американцы счастливы. От новостей есть захотелось еще сильнее – ну, нисколько, нисколько фрукт киви не был похож на еду, и, вздыхая и печалясь о собственном несовершенстве, она съела два толстых куска розовой колбасы с черным хлебом и запила большой чашкой чая.
