Деревня Ахнакон отсюда была видна как на ладони: маленькие домики под крышами из вересковой соломы, с выбеленными известкой стенами и затянутыми промасленными кожами окнами без стекол, из-за чего в доме всю зиму было темно. Братьям повезло больше – они жили в Карнохе, ниже по реке Ко, в доме, крытом черепицей из Баллахулиша, с застекленными окнами. Их отец, Лиам Макдональд, разбогател на контрабанде. Несколько лет назад он стал снова участвовать в набегах, целью которых было похищение соседской скотины, хотя жена его была этому ох как не рада. В свое время он отказался от этого прибыльного занятия, и случилось это после жуткой резни в долине Гленко, за четыре года до рождения Дункана.
Дункан много слышал об этом ужасном побоище. Иногда оно ему даже снилось, как если бы духи тех, кто погиб в этот день, – его сводный брат Колл и дед по отцовской линии Дункан, в честь которого он и был впоследствии назван, – возвращались на землю, чтобы напомнить живым о своих страданиях. Было странно думать, что их отец когда-то был женат на другой женщине, а не на их матери, и с первой женой у них был сын. Тетка Сара иногда рассказывала им, детям, о первой семье отца. Но матери становилось не по себе всякий раз, когда разговор заходил о первой жене Лиама и ее ребенке. Однажды она даже сказала ему, Дункану, что временами ощущает их присутствие в доме – как порыв холодного ветра, прикосновение ледяной руки, и что у нее от страха мурашки по спине бегают, когда она о них говорит. Он понял, что она имеет в виду, потому что ему самому не раз доводилось ощущать этот наводящий страх холод, от которого волосы на голове встают дыбом. Неужели души покойных и вправду иногда возвращаются в родные места? Та ужасная трагедия вошла в историю клана и рода Макдональдов, породившего великого Сомерледа и жившего веками на этой суровой и дикой земле. Земле, которая стала родиной для детей Гаэля.
Ранальд сунул брату фляжку и легонько ткнул его локтем в бок. Дункан любил, когда Ранальд рядом. По характеру они были очень разными, тем не менее прекрасно дополняли друг друга, как если бы были половинками единого целого. И так было с самого раннего их детства. Ранальд имел нрав взрывной и горячий, Дункан же был более спокойным и рассудительным. Младший брат постоянно подталкивал старшего к активным действиям, а старшему всегда удавалось сдерживать порывы младшего, если они были совсем уж безрассудными. Дункан хлебнул еще виски и вытянул занемевшие ноги.
– Теперь рассказывай! – попросил Ранальд без всяких околичностей.
Дункан вздрогнул и посмотрел на брата. Тот внимательно разглядывал звездные узоры на раскинувшемся над долиной безбрежном темном небе.
– Что рассказывать? – спросил Дункан, хотя прекрасно понимал, о чем речь.
– Сам знаешь – о Гленлайоне! Там что-то произошло… – Ранальд перевел взгляд на брата и заявил без тени сомнения в собственной правоте: – Ты что же, думал, что я поверю в твои небылицы?
Дункан усмехнулся.
– Конечно, нет! Разве от тебя что-то скроешь?
– Так что там случилось? Ты обагрил кровью свой клинок, да? Хотя Аласдар и запретил?
Дункан понимал, что было бы проще согласиться, а не рассказывать о том, как он стушевался перед девчонкой из клана Кэмпбеллов. Но поступи он так, Ранальд сразу бы понял, что брат врет.
– За нами и вправду следили, – сказал он наконец.
– И?
– Я отыскал лазутчика и догнал его, когда он попытался сбежать. Нельзя было допустить, чтобы он поднял тревогу.
– Ты его убил?
– Уф-ф-ф… Нет, не убил. Это оказалась женщина.
В голубоватом свете луны сверкнула улыбка.
– Женщина? Да ты что? – воскликнул Ранальд. – И ты ее… Ну, я хочу сказать… Ну, ты же понял, да? Взять силой женщину Кэмпбеллов – это же как…
– Нет, Ран.
Дункан замолчал на мгновение, потом хлебнул еще виски и поморщился.
– Сказать правду, мне до чертиков хотелось взять ее, и я бы это сделал – прямо там, на вереске. Девчонка из Кэмпбеллов – представляешь, Ран? Она была там одна, без оружия и такая… такая манкая! Нет, ты себе представить не можешь! И готов поклясться – она была девственница!
– И ты ничего с ней не сделал? Ты, Дункан Колл Макдональд, – и вдруг показал себя слабаком? Да быть такого не может! Ты все это придумал!
– Может, братишка. Вот каким я бываю кретином! Мне до смерти хотелось с ней… Но только… – Он откашлялся и провел шершавой ладонью по лицу, пытаясь найти оправдание этой внезапной нерешительности. – Она настоящая колдунья, говорю тебе! И вдобавок со змеиным языком. Наверное, заколдовала меня! Бешеная и норовистая, ругалась, как заправский парень! Она даже имела наглость пригрозить мне своим sgian dhu и пообещала…
Вспомнив, как эта девчонка размахивала у него перед носом своим ножичком, Дункан расхохотался.
– Что пообещала?
– Что отрежет все мое хозяйство и затолкает мне в рот! А я подумал, что хозяйство мне еще пригодится.
Глаза Ранальда расширились. Он готов был что-то сказать, но передумал и тоже засмеялся.
– Настоящая фурия эта девчонка! Но не беспокойся, я не отпустил ее совсем уж нетронутой. Я украл у нее поцелуй! И это еще не последняя наша с ней встреча!
– Поцеловал ее? Поцеловал женщину Кэмпбеллов? И как оно было?
– Ну… – пробормотал Дункан, вспоминая странное ощущение, которое возникло у него во время того единственного поцелуя. – Говорю же тебе, она еще свое получит!
Ранальд присвистнул и покачал головой.
– Ты же не собираешься туда возвращаться, скажи? Если они тебя поймают, то повесят без разбирательств! Помнишь, что они сделали с Робертсоном? Они повесили его, как девчонка ни просила и ни плакала…
– Да, я помню.
Взгляд Дункана затерялся в темноте ночи. И вдруг далеко внизу, в долине, среди деревьев замелькала яркая светящаяся точка. Она двигалась вдоль извилистого русла реки. Всадник с факелом… Издалека донесся крик: «Fraoch Eilian!» Кровь застыла у Дункана в жилах.
– An crann-tàra! Боже правый, Ран! Это же горящий крест!
Старший из братьев вскочил на ноги, младший последовал его примеру.
– Думаешь, это он?
– Другого и быть не может! Граф Мар сзывает нас сражаться под знаменами претендента на трон из Стюартов! Отец ждал этого. Джон Макиайн на прошлой неделе получил новости из Килдрамми. Но я даже не думал, что…
Мороз пробежал у него по коже.
Я едва устояла на ногах и с такой силой сжала пальцами наличник двери, что они побелели. «Это случилось, Кейтлин! Почти двадцать лет ты жила в страхе, ожидая, что этот день наступит!» Мои глаза наполнились слезами. Лиам положил свою большую руку мне на плечо, и по дрожанию его пальцев я поняла, что и он тоже боится. Он молчал, но я знала, что он чувствует. Двадцать шесть лет прошло после той битвы при Килликранки, но воспоминания о ней были живы в его памяти. Я вспомнила его рассказы об этом сражении, и все мое тело содрогнулось от страха и отвращения.
