Первое сентября выдалось солнечным и прозрачным. Теплый ветерок трепал банты первоклассниц, пионерские галстуки и тяжелое школьное знамя алого шелка с желтой бахромой по краям. В тот суматошный и тревожный день я увидел Ее. Не то чтобы я мечтал об этом – я был уверен, что Принц должен встретить свою Принцессу.
Я понял, что эта девушка – избранница моего сердца, и не сводил с нее глаз. Ее светлые волосы спускались до талии, а глаза сияли, как два сапфира. Она училась в том же классе, что и я.
Мой первый день в новой школе был похож на волшебный сон. Вернувшись домой, я чуть не плакал из-за того, что не смогу видеть свою избранницу, любоваться ее стройной фигурой, нежной улыбкой. Правда, несмотря на все старания, моя Принцесса ни разу не обратила свой взор в мою сторону. «Она еще не знает меня, не догадывается о моей любви к ней», – решил я и принялся строить планы, каким образом привлечь ее внимание. Слезы душили меня, я не мог заснуть, постель казалась горячей, как огонь. Я встал и распахнул окно. Из синей темноты на меня хлынула прохлада осенней ночи. Я схватил ручку, тетрадный листок и прямо на подоконнике, залитом луной, написал восторженное любовное стихотворение. Слова лились из моего сердца без всякого труда, рифмы складывались сами… О, какая то была дивная, чудная ночь! Воспоминания о ней до сих пор согревают мою душу.
Едва дождавшись утра, я побежал в школу. Дворники шаркали метлами по усыпанному листвой асфальту. В воздухе стоял запах бензина и мокрой пыли.
– Ты чего так рано? – недовольно заворчала уборщица, впуская меня в темный и гулкий школьный вестибюль.
– Соскучился, – важно ответил я, вытирая ноги о постеленную у дверей мокрую тряпку.
– Ну, давай… – неопределенно пробормотала она, глядя, как я поднимаюсь по лестнице на второй этаж.
То отроческое ожидание, когда придет Она, до сих пор самое сладостное воспоминание моей жизни. Я мысленно представлял, как увижу Ее, подойду и с легким поклоном вручу мое любовное признание…
– Ты чего не спишь?
Артем вздрогнул и поднял голову. На пороге кухни стояла сонная Динара, удивленно глядя на него.
– Да вот, мемуары читаю…
– Мемуары?.. – спросонья она ничего не могла понять. – Знаешь, который час?
– Догадываюсь.
Артем потянулся, взглянул на часы – третий час ночи. Динара села рядом, сложила на коленях руки, вздохнула.
– Дети плохо спят, ворочаются, стонут…
– Температура есть?
– Вроде есть, небольшая.
– Ничего, – он обнял ее за плечи, – маленькие дети иногда болеют. Это пройдет.
– Что это?
Листы, исписанные красивым, аккуратным почерком, показались ей знакомыми.
– Старая история…
Артему не хотелось тревожить жену, говорить о том, что призраки прошлого вновь появились в их жизни.
– Помнишь господина Вольфа? – вдруг ни с того ни с сего спросила Динара.
– Еще бы! – улыбнулся Артем. – Дуэль в подворотне. Такое не забывается. А почему ты заговорила об этом?
– Не знаю, – она зябко повела плечами. – Как ты думаешь, где он сейчас?
– Вольф? В Москве.
– Ты уверен?
– Разумеется, дорогая. Я проверяю время от времени. Милейший Карл Фридрихович проживает в Москве, имеет обширную частную практику, от клиентов нет отбоя. Тебя что-то беспокоит в связи с Вольфом?
– Понимаешь, мне не нравится наш новый сосед…
– Кто? Фарид? Ну, он-то тебе чем не угодил? Мужик долго жил в глухомани, разговаривал в основном с медведями, политесу не обучен. Только и всего.
– Ты не понял. Фарид ни при чем. Мне не нравится профессор Рубен.
– Альвиан Николаевич? – удивился Артем. – Бога ради, в чем дело? Человек занимается наукой, историей, преподает… Что ты видишь в этом плохого?
– Ничего, но… он чем-то напоминает Вольфа. Тебе не кажется?
Пономарев задумался. События давно минувших дней упорно и с разных сторон вклинивались в сегодняшнюю реальность.
После убийства Изабеллы Буланиной ее квартира долго стояла пустая. Дурные слухи отпугивали покупателей, и престарелые родители Изабеллы совсем было потеряли надежду. Наконец им повезло: три года спустя квартиру приобрел профессор Рубен, одинокий мужчина лет шестидесяти. Альвиан Николаевич оказался интеллигентом старой закалки. Всю свою жизнь он посвятил одной страсти – Истории. Непрерывные разъезды по «святым местам», как он называл археологические раскопки или остатки древних поселений, сделали его жизнь длинным, беспокойным кочевьем, так что семьей обзавестись не получилось.
Профессор приехал в Петербург из Прибалтики, где преподавал историю, писал книги по этому предмету и приобрел некоторую скандальную известность: он по-новому освещал давние события и по-своему истолковывал факты. Студенты побаивались его строгости, но любили за стремление профессора относиться к истории не как к застывшей, незыблемой догме, а творчески. История в его устах из скучной науки превращалась в сенсационное открытие или захватывающий детектив.
Профессор поселился в квартире погибшей женщины вместе с двумя собаками – свирепыми и преданными хозяину доберманами, так что у Фаворина появился новый повод для волнения. С появлением доберманов музыканту пришлось прогуливать своих роскошных персов исключительно на поводке, дрожа от страха. Хорошо, что профессор выводил собак в строго определенные часы.
Доберманов боялись все соседи, кроме Фарида, который не обращал на них внимания. Динара строго-настрого предупредила няню близнецов, чтобы дети ни в коем случае не дразнили собак и не приближались к злобным псам ни под каким видом. Хотя господин Рубен уверял, что «собачки не кусаются», ему никто не верил.
Чем профессор мог напоминать Вольфа, Артем не понимал. Вольф был высокий, черный, бородатый и хромой, а Рубен – среднего роста, светловолосый, благодаря чему седина была малозаметна, полноватый, вполне добродушной наружности. Собак он держал свирепых, но это как раз объяснимо. Человека целыми днями нет дома, квартира набита старинными вещами, собранными на протяжении всей жизни, кто-то же должен все охранять! Тем более первый этаж. Изабелла не зря боялась, решетки на окна поставила.
– О чем ты думаешь? – спросила Динара.
– О профессоре Рубене…
– И что ты о нем думаешь?
– Чем, по-твоему, он похож на Вольфа?
Динара сосредоточенно сдвинула брови, и ему сразу захотелось поцеловать ее, прижать к себе. Когда она становилась серьезной, он еще больше любил ее.
– Понимаешь… у него взгляд странный. Один раз я услышала, как он со своими собаками разговаривает. У меня мороз по коже пошел!
