— Конкретных доказательств у меня нет, их можно добыть разве только чудом. Делу как-никак двадцать пять лет. Самое большее, на что я могу рассчитывать, — это представить достаточно весомое обоснование для пересмотра дела большим судом присяжных. О добровольном признании подлинного убийцы — а у меня нет ни малейших сомнений в том, что Бадди Хикс мою мать не убивал, — можно лишь мечтать. Остается еще слабенькая надежда выкурить из норы свидетеля преступления.
— Слабенькая? Считайте, Алекс, никакой нет.
— Почему?
— Вы поработали неплохо, к разговору подготовились, значит, должны понимать почему. Убийство произошло в сарае, на ранчо Ангуса Минтона. Только шепни в округе его имя, и земля дрогнет в ответ. Он здесь шишка на ровном месте. Даже если свидетель и найдется, он не станет давать показания против Минтона, потому что это значит кусать руку, кормящую тебя. В том районе штата под началом у Минтона добрая дюжина предприятий, которые уже давно на ладан дышат. Отсюда возникает еще один щекотливый вопрос, впрочем, в этом деле все они щекотливые. — Грег отхлебнул кофе и закурил новую сигарету. — Губернаторская комиссия по азартным играм только что дала «Минтон Энтерпрайзес» зеленый свет на постройку ипподрома в округе Пурселл.
— Я про это решение знаю. Но какое оно имеет значение?
— Вот сами и скажите.
— Ровно никакого! — выкрикнула она.
— Ладно, поверю вам. Но если вы начнете швыряться обвинениями и клеветать на одного из любимцев Техаса, как вы думаете, придется это по нраву губернатору? Он ведь чертовски гордится своей комиссией. Хочет, чтобы это обоюдовыгодное мероприятие с бегами прошло без сучка без задоринки. Ни споров чтобы не было, ни плохих отзывов в печати. Никаких сомнительных сделок вокруг него. Словом, чтобы комар носа не подточил.
И если вдруг какой-то нахальный прокурор начнет тявкать о том, что тщательно отобранная самим губернатором комиссия дала благословение человеку, замешанному в убийстве, губернатор жутко разозлится. А если означенный прокурор работает под моим началом, как вам кажется, на кого он прежде всего озлобится? Moi[1].
Не ввязываясь в спор, Алекс спокойно сказала:
— Хорошо. Я от вас ухожу и буду расследовать дело сама.
— Черт, до чего вы любите театральные жесты. Вы же не дали мне закончить. — Он нажал кнопку селектора и прорычал, чтобы секретарша принесла еще кофе. И, не дожидаясь его, зажег новую сигарету. — С другой стороны, — сказал он, выпустив клуб дыма, — я терпеть не могу ублюдка, который занимает сейчас губернаторский особняк. Я этого не скрываю, и мне платят взаимностью, хотя этот сукин сын и ханжа ни за что в том не признается. Вот бы посмотреть, как он завертится, словно уж на сковородке. Я бы просто уписался от счастья. Представляете, ему пришлось бы объяснять, почему из тьмы претендентов его комиссия выбрала некое лицо, замешанное в убийстве? — Грег хмыкнул. — Да у меня от одной этой мысли оргазм будет.
Алекс коробили доводы Грега, и в то же время она была в восторге от того, что разрешение он ей все-таки дает.
— Значит, я могу вновь поднять дело?
— Преступление осталось нераскрытым, потому что суд над Хиксом так и не состоялся. — Грег опустил ноги на пол; стул под ним резко качнулся и заскрипел. — Должен вам все же заметить: я иду на это вопреки собственному здравому смыслу и лишь потому, что доверяю вашему наитию. Вы мне нравитесь, Алекс. Еще когда стажировались здесь студенткой, вы доказали, что не лыком шиты. Так что попка попкой, но вы нам пришлись ко двору.
Он посмотрел на собранные ею бумаги, ногтем подцепил одну из папок за уголок.
— Мне все-таки сдается, что у вас просто зуб на этих ребят, на город или на что там еще. Не утверждаю, что без причины. Но на этом ведь дело не построишь. Если бы не та выписка с показаниями врача из психушки, я бы, безусловно, вам отказал. Так что не забывайте, когда будете резвиться в травс-му-раве с букашечками-таракашечками, что меня тоже крепко держат за задницу. — Он поднял голову и посмотрел на нее недобрым взглядом. — Постарайтесь не сесть в галошу.
— Так, значит, я могу ехать в Западный Техас?
— Это все там случилось, да?
— Да. А как быть с делами, которые числятся за мной?
— Посажу стажеров готовить их и попрошу отсрочки. А тем временем позвоню-ка я районному прокурору Пурселла. Мы с ним вместе учились на юридическом. Для той операции, что вы наметили, он подходит как нельзя лучше: не шибко умен, жену взял из того круга, куда сам не был вхож, — и теперь жаждет всем угодить. Попрошу его оказать вам посильную помощь.
— Только без особых подробностей. Ни к чему заранее вводить их в курс дела.
— Хорошо.
— Спасибо, Грег, — от души сказала она.
— Не спешите благодарить, — умерил он ее пыл. — Если вы там попадете в капкан, я вас поддерживать не стану, публично отрекусь. Генеральный прокурор не скрывает, что считает меня своим прямым наследником. Я хочу получить этот пост, а там бы мне очень пригодилась красивая смекалистая бабенка в качестве начальника отдела. Избиратели такое обожают. — Он ткнул в нее желтым от никотина пальцем. — Не сядьте в лужу, детка, я с вами незнаком, так и знайте. Ясно?
— До чего же вы беспринципный сукин сын. Он усмехнулся крокодильей усмешкой.
— Даже мамочке своей я не сильно нравился.
— Я пришлю вам открытку. — Алекс собралась уходить. — Минуточку. Вот еще что. У вас на все про все тридцать дней.
— Что?
— Тридцать дней — извольте успеть хоть что-то разыскать.
— Но…
— Больше дать не могу, а то прочие окрестные туземцы начнут роптать. Это куда больше, чем заслуживают все ваши наития и ни на чем не основанные подозрения. Хотите — соглашайтесь, не хотите — не надо.
— Я согласна.
Он не знал, что перед нею маячил куда более жесткий срок, назначенный ею самой. Алекс хотела сделать бабушке перед смертью подарок: назвать убийцу Седины. Ее не беспокоило даже то обстоятельство, что бабушка была в коме. Уж как-нибудь она пробудит ее сознание. И, верила Алекс, прежде чем успокоенная бабушка испустит дух, она похвалит наконец свою внучку.
Алекс склонилась над столом Грега.
— Я уверена, что не ошибаюсь. Я добьюсь суда над настоящим убийцей, и ему не миновать полновесного приговора.
Вот увидите.
— Ну да, ну да. А пока что займитесь-ка выяснением, каков в постели настоящий ковбой. Не забудьте вести записи. Мне нужны подробности: шпоры, пистолеты и всякое такое.
— Извращенец.
— Не строй из себя святую невинность. Тоже мне, целка-невидимка.
Сейчас, вспоминая тот разговор, Алекс улыбнулась. Она не принимала всерьез его возмутительное мужское хамство, потому что знала: он уважает в ней профессионала. При всей необузданности Грег Харпер был ей наставником и другом с того самого лета, когда она перед началом занятий на юридическом работала в прокуратуре. Сейчас он многим рисковал ради нее, и она ценила его доверие.
