— Но вы читали «Код да Винчи»?
Очевидно, это был тест на образованность, но я деликатно сдержала хихиканье, молча кивнув.
— Вам понравилось?
— Читается легко, — уклончиво сообщила я.
Анна Сергеевна покачала головой.
— Говорите правду. Мне и без вас врут достаточно.
Я пожала плечами.
— Интеллектуальной я бы эту книгу не назвала, да и черпать из нее исторические сведения не рискнула бы. Как и любые другие сведения. Хотя сама по себе идея любопытная — написать детектив и убедить всех, что это философский роман. Наверное, читателям приятно.
* * *
— Тогда пусть это будет библия, — оживилась Анна Сергеевна. — Под журналом «Вог» у Карины хранится потрепанная библия, которая досталась ей от бабушки-дворянки. Хотя, конечно, хотелось упомянуть Леонардо. Чтобы сразу показать контраст между Кариной и ее лучшей подругой… ммм… пусть будет Виктория. Виктория раньше была моделью, но уже несколько лет как вышла замуж за того самого олигарха… ну, дядю Карины, на которого наезжают конкуренты. Вот эта Виктория — типичная пустоголовая блондинка, наглая и беспардонная хищница. Карина очень любит и опекает ее.
Я тайком ущипнула себя за руку, чтобы в очередной раз не захихикать. Просто я наглядно представила себе, как сообщаю кому-либо: «У меня есть лучшая подруга, пустоголовая, наглая и беспардонная хищница. Я ее очень люблю и опекаю».
— Понимаете, — снова воодушевившись, продолжила Анна Сергеевна, — Олег вроде бы написал все правильно, но он совершенно не разбирается в женской психологии. Карина вышла у него какая-то схематичная, а должна быть живая и очень привлекательная. Она как женщина не менее привлекательна, чем Виктория, и в то же время между ними должен быть огромный контраст, понимаете? Я не знаю, кого вы выберете жертвой… в детективе ведь надо кого-то убить или даже нескольких… ну, придумаете еще… но заподозрить Карину в преступлении читателю просто невозможно, а вот Викторию…
— Погодите, — прервала я, — Олег начал писать? Какой Олег? То есть что-то кем-то уже написано?
Собеседница осеклась, внимательно посмотрела на меня, отвела взгляд, снова посмотрела и неохотно призналась:
— Я уже работала с одним человеком. Это была моя ошибка. Надо было сразу обращаться к профессиональному детективщику, а я решила — раз парень журналист, значит, справится. Он все завалил. Вот его версия, — она вытащила из ящика стола тоненькую пачку листов, — возьмите домой, посмотрите, и вам все станет ясно.
Честно скажу, мне все стало ясно уже некоторое время назад. Очевидно, что предложенная работа не для меня, вопрос лишь в том, как поделикатнее отказаться.
— Я тоже не профессиональный писатель, — напомнила я. — И, конечно, тоже не справлюсь. Извините.
— Обиделись, что я позвала вас не первой? — прищурилась Анна Сергеевна.
— Нет, просто окончательно убедилась в сложности вашего заказа. А я ведь еще и работаю, и сессия на носу… Вам в издательстве наверняка порекомендуют кого-то более подходящего.
Я встала.
— Не отказывайтесь сразу, подумайте хорошенько, — посоветовала Анна Сергеевна. — Несколько дней я могу подождать.
Я улыбнулась.
— Вряд ли что-то принципиально изменится за несколько дней. До свидания! Я, конечно, никому не расскажу о героях и о сюжете.
Я вышла в коридор. Откуда-то тут же возникла Олеся, дабы меня проводить (или проследить, не стащу ли я чего по пути). Что интересно, лимузина с шофером мне больше не предоставили. Мне не предоставили даже потрепанного «Запорожца». Впрочем, меня вполне устраивал метрополитен, главное было — его обнаружить (с ориентацией на местности у меня сложности — а кто обещал, что жизнь будет проста?).
* * *
Дома я с давно забытым интересом включила телевизор. Не знаю, чем объяснить странную закономерность: когда имелось всего три программы, я с легкостью находила что-нибудь увлекательное, зато теперь, при тридцати, смотрю почти исключительно видео. Однако в данном случае я нацелилась на ток-шоу, которые обычно воспринимать не в силах (во-первых, скучно, а во-вторых, профессиональная недоверчивость заставляет сомневаться в реальности происходящего). Но ради того, чтобы узнать, в какой передаче подвизается Анна Сергеевна, я согласна потерпеть.
Я защелкала пультом. Первое ток-шоу вел, к сожалению, мужчина. Зато он так потрясающе выпучивал глаза и складывал бантиком губки, что я довольно долго смотрела на него, словно завороженная. В это время длинноногая красотка жаловалась зрителям на некоего крайне скупого типа, который при разводе требовал поделить даже автомобиль «лексус». А ведь «лексус» — это такая мелочь, которую в наше время мужчина дарит подруге на конфетно-поцелуйной стадии вместо шоколадки или флакона духов. Я отметила для себя этот факт, дабы не попасть впросак при встрече с предназначенным мне судьбой олигархом, и сменила программу. Там ведущей оказалась женщина, но, увы, не Анна Сергеевна. Ведущая сообщила: только что получен телефонный звонок от Павла, который жалуется на неумение знакомиться с приличными девушками. Ничего, Павел, держись, мы тебя научим! И ведущая рассказала анекдот, с которого посоветовала начинать знакомство. Убедившись, что к приличным девушкам не имею ни малейшего отношения (мужчина, попытавшийся развлечь меня подобным анекдотом, был бы испепелен моим взглядом на месте), я вновь сменила программу и обнаружила певца… ммм… Точнее человека, который вел себя, как певец, однако не пел, а немелодично выкрикивал под жуткий стук и гул: «У меня была собака, но она оказалась — сука!» Возможно, там были и другие слова, однако я сумела разобрать только эти.
Очевидно, из стагнации нельзя выходить слишком резко. По крайней мере, я почувствовала, что с меня достаточно, и выключила телевизор. Это как спуск с аквалангом на морское дно: если совершить его быстро, можно даже умереть. Надо приучать себя постепенно, и не исключено, что в следующий раз я сумею просмотреть уже не три, а пять программ, в перспективе же пройдусь по всем тридцати. А пока лучше подготовлюсь к завтрашним занятиям.
У меня две лекции в неделю, то есть четыре часа. Так вот, в нынешнем семестре эти четыре часа мне поставили подряд. Подтверждаю для недоверчивых: четыре часа подряд я должна вещать студентам о функциях комплексного переменного. А они все это время должны жадно внимать. Интересное, я бы даже сказала, фантастическое предположение. Узрев расписание, я застыла соляным столпом. Благодаря Насте я знаю термин «клиповое мышление». Именно оно (то есть неумение сосредоточиться на одной теме дольше нескольких минут) характерно для большинства моих студентов (и, посмотрев сегодня телепрограммы, на которых взращено молодое поколение, я перестала этому удивляться). Даже два часа сосредоточенности и молчания (не будем говорить о понимании) для них — подвиг. Что я и попыталась донести до администрации. А мне ответили, что, мол, какая мне разница, подряд лекции или нет, раз общее количество совпадает. В институте не хватает аудиторий, поэтому подряд гораздо удобнее. Я не стала выдвигать предложения в таком случае вообще прочесть весь курс без перерыва (всего-то девяносто шесть часов — четверо суток), побоявшись, что этому предложению бодро последуют. В результате перед каждой лекцией мне приходится, во-первых, делать специальные упражнения для голосовых связок (нам, Шехерезадам, проболтать четыре часа — пара пустяков, но голос у меня негромкий, а поток большой), а во-вторых, придумывать, как бы ее построить, чтобы обалдевшие от напряжения учащиеся не поубивали друг друга или меня, драгоценную.
