— Спасибо вам, что помогли! Я бы растянулась и вообще ногу сломала!
— Да что вы! Может, в медпункт все-таки?
Перед носом у охранника Виктория покрутила безупречной ногой в безупречном ботинке и безупречном чулочке. Охранник не отводил от нее глаз.
— А как вас зовут?
— Меня?!
— Ну, конечно, вас!
— Са… Саша, а что?
— Уже все прошло, Саша. Спасибо вам.
— А вас как зовут?
— А меня Вика, — сияя, сказала Виктория и поднялась. Охранник посмотрел на ее ногу и быстро отвел глаза. — Саш, вы не принесете мою сумку? Я сегодня в теннис играла и, наверное, колено перетрудила, вот нога и подвернулась! Во-он она, под стол уехала!
Охранник поискал глазами сумку, подошел, выудил ее из-под стола и аккуратно поставил перед Викторией.
— Спасибо вам, Саша! — прочувствованно сказала она. — В гардероб налево или направо?
— По любой лестнице вниз. Я бы вас проводил, — добавил он с сожалением, — но нам отлучаться никак нельзя.
— Спасибо, — еще раз поблагодарила коварная Виктория и равнодушно мазнула глазами по Федору, который торчал в дверях с надписью «Служебный вход». Как будто не узнала. — Мы с вами увидимся, Саша, когда я обратно пойду! И я вам еще раз скажу спасибо!
— Не за что, — пробормотал совершенно потерявшийся Саша.
Виктория подхватила сумку и стала грациозно спускаться в гардероб, и Федор осторожно прикрыл за собой дверь.
Итак, сумка в музее. Теперь самое главное — незаметно добыть ее из гардероба. Виктория свою часть программы отыграла с блеском, и Федору осталось не провалить свою.
Он вышел из-за служебной двери и с очень деловым видом сбежал вниз по противоположной лестнице, не той, по которой спускалась Виктория. Охранник Саша тоскливо смотрел ей вслед, командированные тетки двинулись вверх по большой лестнице, и на Федора никто не обращал внимания. На всякий случай он еще раз огляделся по сторонам, пригнулся и заглянул в гардероб.
В гардеробе дежурил Иван Ильич, раньше работавший капельдинером в Большом театре и на пенсии переместившийся в Музей изобразительных искусств по причине артрита, из-за которого ему было трудно стоять. Его всегда жалели, и в дни больших выставок или школьных каникул, когда приходилось таскать сотни шуб и пальто, он получал отгулы и больничные. Сейчас народу было мало, и Иван Ильич мирно почитывал книжицу в своем уголке за шубами.
Виктория в два счета пристроила ему сумку, которую старик, кряхтя и качая головой, поставил возле деревянного ящика с отделениями, куда обычно клали пакеты и шляпы. Федор наблюдал за ней из-за поворота лестницы.
Она что-то прощебетала Ивану Ильичу, вскинула на плечо крохотный ридикюльчик, поправила у зеркала волосы, которые вовсе незачем было поправлять, и, держась за перила, стала подниматься.
Федор подождал, когда она его минует, и сбежал в гардероб.
— Иван Ильич! Где вы?
— Кто тут? А, Федя! Чего тебе?
— У вас… телефон работает? Я свой дома забыл, а из отдела говорить не могу.
— Зазнобе, что ль, позвонить хочешь? Ну, звони, звони, чего там! Вон он телефон, на столике. В город через пятерку!
— Да знаю я, Иван Ильич!
Огромная спортивная сумка стояла почти у его ноги, и Федор испытывал неистовое желание схватить ее. Он знал, что нельзя, но все его беды были сосредоточены именно в этой сумке — взять ее, и дело с концом!
Он покрутил пальцем диск древнего желтого телефона, переложил трубку с одного плеча на другое и снова покосился на сумку.
Пока все идет как надо, только бы не испортить дела.
— Федя. — Гардеробщик показался из-за пустых вешалок, очки сдвинуты на кончик носа, в руке потрепанная толстая книжища.
«Анна Каренина», прочитал Федор Башилов.
— Федя, а чего у нас покрали-то? Ты не в курсе? Вроде из вашего отдела!
— Бронзу, Иван Ильич, и серебро.
— Тьфу ты, — плюнул гардеробщик в сердцах, так что очки подпрыгнули и он придержал их рукой, — а я думал, может, брешут!.. У нас из музея от сотворения мира ничего не воровали! Найдут, как думаешь?
— Найдут, — уверенно сказал Федор и снова посмотрел на сумку. — Наверняка найдут!
— Да нынче не люди, а супостаты какие-то пошли! Ну, на кой ляд им серебро и бронза музейная?! Ведь за копейки продадут таким же, как и сами, супостатам необразованным, а те все покидают, пошвыряют!.. А у нас ведь все в покое и порядке сохраняется еще с позапрошлого века! — Он помолчал, огорченно поглядывая на Федора поверх очков, и вдруг спохватился: — А ты чего не звонишь-то?
Федор звонил в собственную пустую квартиру.
— Я звоню, да никто не отвечает!
— А, ну звони, звони.
Иван Ильич зашаркал обратно к своему стулу, уселся, положил ногу на ногу, пристроил «Анну Каренину» и нацелился читать.
— Иван Ильич, я через вас внутрь пройду?
— А чего ж? Проходи на здоровье!
Виктория должна была выйти ровно через полчаса, и за эти полчаса Федор Башилов сгрыз все ногти.
В конце концов он налетел в коридоре на Марью Трофимовну, которая ледяным тоном объявила ему, что вскоре прибудет милиция и он к этому времени должен непременно вернуться на рабочее место.
— Раз уж вы не работаете, то хотя бы не носитесь по коридорам, — добавила она, подумав.
Сумка, которую он должен был оставить вместо той, что принесла Виктория, была у него в рюкзаке, и минут за пять до назначенного времени он вернулся в отдел. Все его тетушки потихоньку собирались домой. Нелечка, устав переживать, тихонько позевывала и закрывалась рукой. Мария Викторовна рассматривала какую-то большую книгу без всякого энтузиазма. Мария Викторовна номер два смотрела в окно, где уже засинели сумерки. А Марья Трофимовна ожесточенно писала что-то на большом желтом листе. Из всех этих занятий совершенно явно следовало, что рабочий день заканчивается, вот-вот кончится совсем и можно будет наконец-то уйти домой. А дома телевизор с любимым сериалом, чашка чаю, плед на диване — все хорошо!..
— Куда это вы собрались? — спросила Марья Трофимовна, когда Федор потянул с пола рюкзак. — Вы не можете уйти, с минуты на минуту должна приехать милиция и во всем разобраться! Или вы опять хотите улизнуть?
Федор замер и посмотрел на часы. Спине стало холодно.
— Мне только на пять минут нужно, Марья Трофимовна!
— Да вас целый день где-то носит! И еще неизвестно, какими делами вы занимаетесь! Поставьте ваш… чемодан и извольте сесть к столу.
— Марья Трофимовна, мне только на пять минут, правда! Я никуда не денусь!
— Зачем вам вещи?
— Какие вещи?
— Вот эти!
Федор посмотрел на лямку рюкзака в своей ладони и потом опять на часы.
— Я маме должен отнести, — сказал он умоляющим голосом. — Мы с ней договорились!
