Если только…
Неужели что-то случилось?!
Неужели «пирату» удалось-таки добраться до них?
Бо со всей силы врезал кулаком по рулю, забыв о том, что рука и так уже опухла от ожога. Боль полыхнула с такой силой, что ему показалось – еще немного, и у него треснет череп. Но сейчас Бо был даже рад этому. Она была нужна ему, эта боль. Он чувствовал, что заслужил ее.
Он возвращается. Прямо сейчас. Он должен быть рядом с ней. Он обязан…
Бо сунул ключ в замок зажигания, и двигатель, взревев, пробудился к жизни. С ревом и визгом тормозов автомобиль пулей сорвался с места и вылетел с парковки перед магазином. Прищурившись, Бо пытался разглядеть выезд на автостраду, которая вела на юг. В серой пелене дождя он даже не сразу заметил микроавтобус, перегородивший ему дорогу.
Водитель микроавтобуса в панике принялся давить на сигнал, а затем с трудом увернулся в сторону.
Промчавшись мимо, Бо успел заметить за рулем побелевшее от испуга женское лицо. А на заднем сиденье – четыре детские головки.
Проклятие!
Еще мгновение – и его джип размазал бы миниатюрный автобус по обочине, превратив в кровавую кашу и эту женщину, и четверых ребятишек! Чьих-то жену и детей…
Проклятие!
«Держи же себя в руках, черт возьми! Успокойся! А то ведь так и до беды недалеко. Ты не можешь вот так развернуться и помчаться назад. Во всяком случае, пока ты в таком состоянии. Успокойся. Останови машину и подумай хорошенько, прежде чем куда-то ехать».
Все возможно.
Может быть, Джордан просто не услышала звонка. Может быть, она в душе.
Может быть, шторм вовсе не такой уж сильный, как пишут в газетах. И как болтали эти два олуха-дальнобойщика. Но даже если они не ошиблись…
С Джордан и Спенсером все будет в порядке. В конце концов, он наверняка успеет вернуться еще до того, как погода ухудшится. Он будет в бунгало еще сегодня вечером. Надо просто успокоиться и делать все последовательно.
Сбросив скорость до положенной, Бо аккуратно выехал на шоссе. И свернул налево – к северу.
Он поедет в Вашингтон. Выполнит все, что требует от него долг перед Эдом и перед их фирмой. То, чего хочет Лэндри. А по дороге постарается узнать все, что можно, об этом ненавистном урагане. И будь он проклят, если не вернется назад, в Северную Каролину, еще до темноты!
Все будет хорошо.
Все будет хорошо.
Бо твердил это как заклинание. Твердил всю дорогу до дома. Все будет хорошо.
Если бы только ему самому удалось в это поверить!
– Джордан! Нет, посмотри-ка вон на ту волну! Господи, да она еще больше, чем те, что мы видели до сих пор! – с такой пронзительной силой заверещал Спенсер, что перекрыл и шум дождя, и даже свист ветра.
Джордан молча кивнула, глядя, как чудовищной высоты волна, увенчанная верхушкой белой пены, с невероятной быстротой движется к берегу, увеличиваясь прямо на глазах.
– Ух ты! Вот это да! – восторженно взвизгнул Спенсер. Он стоял вплотную к Джордан, но грохот волн, оглушительный вой ветра и шум дождя, слившись воедино, с такой силой давили на барабанные перепонки, что они оба почти оглохли. К тому же на головах у обоих были капюшоны.
Тесно прижавшись друг к другу, Джордан со Спенсером примостились на его утесе. Поверхность камня оказалась на удивление плоской и ровной, и Джордан со Спенсером, держась за руки, вскарабкались на нее. Подниматься было довольно скользко, но они старались быть осторожными. Отсюда открывался совершенно потрясающий вид на разъяренный океан у их ног.
– Да, это действительно незабываемо! – крикнула она в ответ, ошеломленно следя, как еще одна гигантская волна хищно вздыбилась вверх, словно рассчитывая дотянуться до неба.
– Спасибо, что позволила мне выйти из дома.
Эти слова прозвучали для Джордан неожиданно. Невольно тронутая, она бросила взгляд на Спенсера. Он смущенно отвел глаза.
– Не за что.
Пожав плечами, Спенсер снова уставился на океан.
Впрочем, если говорить начистоту, Джордан рвалась из дома ничуть не меньше самого Спенсера. В доме она чувствовала себя загнанным зверем – стены будто сжимались вокруг нее, она задыхалась, как в ловушке. А здесь, на берегу, где вокруг не было ни души, Джордан стало как будто легче дышать.
Из окон верхнего этажа они не видели ничего, кроме пенящихся волн, вздымавшихся к самому небу и с глухим ревом разбивавшихся о скалы.
А здесь, на берегу, соленый ветер бил им в лицо, а не прекращавшийся ни на минуту дождь легкой дымкой висел в воздухе, оставляя на губах терпкий привкус. Разгул стихии поражал своей дикой красотой, и страха она не чувствовала. Во всяком случае, перед штормом.
Сейчас бояться нужно было не его.
– Побудем тут еще немного? – прокричал Спенсер ей в ухо.
Джордан кивнула.
Ей и самой до смерти не хотелось возвращаться в дом. По крайней мере до приезда Бо.
И, словно прочитав ее мысли, Спенсер спросил:
– А когда Бо обещал вернуться домой?
То, что он назвал это место домом, заставило сердце Джордан тоскливо сжаться. Это место не было их домом. Ни для Спенсера… ни для них с Бо.
Ее городской дом в Джорджтауне тоже не стал для малыша родным домом.
Единственное место, которое могло считаться для Спенсера домом, был особняк его родителей в Филадельфии – а он теперь стоял пустой, и гулкая тишина, воцарившаяся в нем, свидетельствовала о том, что хозяева уже никогда не вернутся назад.
Этим утром Спенсер несколько раз спрашивал о матери. Спрашивал, когда она вернется.
Но, как ни странно, вначале он вспомнил не о ней, а о Бо.
Лицо малыша сразу же погрустнело, стоило только Джордан напомнить ему, что Бо уехал в Вашингтон, потому что у него там важная встреча. А вот когда Джордан, предупреждая его следующий вопрос, сама сказала, что Фиби так и не позвонила, в лице Спенсера даже ничто не дрогнуло.
«Долго ли еще удастся скрывать от него то, что его родителей уже нет в живых?» – вздохнула про себя Джордан.
При одном только воспоминании о минувшей ночи и о том наслаждении, которое она нашла в объятиях Бо, ее снова охватило чувство неясной вины.
Как они могли настолько забыться? Как вообще могли думать о чем-то еще, кроме безопасности Спенсера? Как могли позволить себе дать выход плотским страстям, удовлетворить собственную потребность в любви и нежности, когда несчастный малыш лишился всего на свете? И в первую очередь – любви и нежности!
Этого бы никогда не произошло, если бы Бо не рассказал ей о гибели своей семьи. О том, что и он тоже потерял все, что составляло смысл его жизни.
И она попалась. Услышав об этой трагедии, она забыла обо всем, желая только одного – облегчить терзавшую его боль.
«Нет, Джордан, не надо лукавить. Тобой двигали вовсе не столь благородные и чистые намерения».
