– Некоторые родители уже забрали своих детей из школы, – заметила она. – Вам, конечно, пришлось успокаивать остальных. Ведь это случилось, пока вы отвечали за порядок в школе. Да и совет директоров тоже на вас давит.
– Разумеется, совет директоров встревожен. Но они меня поддержали.
– Но дела обстояли бы еще паршивее, если бы Уильямс поднял шум. Знаете, как это бывает, лейтенант: кто-нибудь один напакостит, а потом утянет за собой весь корабль.
– Такие люди, – согласилась Ева, – не любят идти ко дну в одиночку, и им плевать, кого они увлекут за собой. Вы уже упоминали ранее, что видели Уильямса и говорили с ним в зоне бассейна.
– Да, я уже покидала бассейн, когда он вошел, и я строго напомнила ему, что он отстранен от занятий, объяснила последствия в случае отказа.
– Что он ответил?
– Что не сомневается: его адвокат и профсоюзный представитель заблокируют увольнение. – Моузбли покачала головой с явным неодобрением. – Я оставила его там, а сама пошла к себе и связалась с председателем нашего совета директоров, и мы решили удалить мистера Уильямса силами охраны.
– Вы просто оставили его плескаться в бассейне? – переспросила Ева. – Хотя он открыто вам не подчинился?
– Вы же не думаете, что я могла удалить его оттуда физически своими силами?
– Да, пожалуй, это было проблематично. – Ева, нахмурившись, перелистала свои записи. – Но вы не упомянули о том, что у вас с ним состоялась перепалка.
– Возможно, я повысила голос, но я никак не могу назвать наш разговор перепалкой.
– Да ну? А я люблю поорать от души, когда с кем-то спорю. Тем более когда мне угрожают. Кстати, об этом вы тоже не упомянули. Он ведь угрожал вам.
В глазах Моузбли что-то промелькнуло, она поспешно отвела взгляд.
– Я такого не припоминаю.
– Вас слышали. Он вам угрожал, Арнетта. Угрожал всерьез. Угрожал всем рассказать, что вы с ним использовали этот бассейн не только для того, чтобы плавать кругами. И у вас в кабинете вы с ним занимались не только планированием уроков. Как, по-вашему, совет директоров посмотрит на эту информацию? Надолго вы остались бы директором, если бы Уильямс рассказал им, что у вас с ним был секс?
– Это нелепость! – Она судорожно сглотнула, ее аккуратно сложенные руки расцепились, ладони надавили на стол. – Это оскорбительно.
– Знаете, я все удивлялась: как могла такая женщина, как вы, – такая стойкая, непреклонная, гордящаяся своей репутацией и школой, которой она служит, – позволить такому подонку, как Уильямс, оставаться на работе. Я хотела понять, в чем тут дело. Вы же не могли не знать, что он трахает все, что движется.
– Не было ни единой жалобы…
– А вот этого не надо, Арнетта. Вам было отлично известно, чем он занимался во внерабочее время. Это ваша вахта. – Ева нацелилась пальцем на Моузбли, сидевшую по другую сторону стола. – Ваш корабль. Но вы решили не поднимать шума. Как вы могли опустить на него молоток, когда он сам давно уже вас пригвоздил?
– Между молотом и наковальней, – подсказала Пибоди. – Попробуйте только пожаловаться в совет директоров, и вы под огнем. Промолчите – и вам придется терпеть его поведение. Но если выбрать второе, все-таки хоть видимость приличий будет сохранена. Репутация.
– Ваша репутация, – продолжала Ева. Она присела на край стола, заставив Моузбли подвинуться. – Репутация школы. Фостер обращался к вам неофициально, без протокола, с жалобой на то, что Уильямс терроризирует Лейну Суарес? Он просил вашего совета по этому поводу?
– Я думаю… Я думаю, что мне следует пригласить адвоката, прежде чем я буду отвечать на дальнейшие вопросы.
– Конечно, вы можете потянуть за эту цепочку. Но как только вы за нее потянете, ситуация осложнится еще больше, вы же понимаете. Как ты думаешь, Пибоди, что скажет пресловутый совет директоров, если узнает, что директору Моузбли понадобился адвокат?
– Ничего хорошего не скажет. – Пибоди поджала губы и покачала головой. – Скорее всего, они отреагируют отрицательно.
– Напрасно вы так. – Моузбли вскинула руку. – Мы можем все выяснить здесь и сейчас. Нет никаких причин вмешивать в это дело адвоката и совет директоров.
– Значит, обойдемся без адвоката, Арнетта?
– Да. Давайте просто… Я расскажу вам все, что знаю. Да, Крейг приходил ко мне в прошлом году. Он был встревожен и расстроен. Он сказал, что Рид преследует Лейну, склоняет ее к сексу, не дает ей прохода, прикасается к ней неподобающим образом. Он сказал, что сам говорил с Ридом, предупредил его, но, поскольку Крейгу были известны еще несколько случаев, когда Рид отпускал неуважительные замечания и домогался других сотрудниц, он хотел, чтобы я сделала ему официальное предупреждение.
– Вы приняли меры?
– Я вызвала Рида на беседу. Он не проявил раскаяния, но от Лейны отстал. Он разозлился на Крейга. И посмеялся мне в лицо, потому что вскоре после того, как я стала директором школы, у нас был сексуальный контакт. Это была ужасная ошибка, момент слабости. Этого не должно было случиться, и я поклялась, что больше этого никогда не будет.
– Но это сучилось.
– В прошлом месяце во время моего утреннего заплыва в бассейне. Он вошел, прыгнул в воду. Это просто… мы… это просто случилось. – Арнетта взяла стакан воды и отпила. Потом она опустила ресницы. – Я считала себя виноватой, я была в ужасе, не понимала, куда подевались мой разум и самоконтроль. Теперь я понимаю, что он опоил меня. – Она опять вскинула голову, и Ева прочла в ее взгляде расчетливую ложь. – Он дал мне «наркотик насилия». Я уверена, что он проделал то же самое и в первый раз. Я винила себя, но на самом деле в этом не было моей вины. Никто не должен винить себя при подобных обстоятельствах.
– Как ему удалось всунуть вам наркотик?
– Он… предложил мне бутылку воды, насколько я припоминаю.
– Пока вы наматывали круги в бассейне, вы остановились прямо в воде и взяли у него бутылку?
– Я не была в бассейне. Очевидно, я неточно выразилась. Я уже выходила, когда он вошел. Хотя мы вместе работали и хорошо ладили, я не чувствовала себя в безопасности, находясь наедине с ним в бассейне.
– Но это не помешало вам взять предложенную бутылку воды.
– Я хотела пить. Потом я почувствовала себя как-то странно. Мне стало жарко. Я почти ничего не помню. – Арнетта обхватила голову руками. – Мы опять оказались в воде, и он… и я… – Отрепетированным жестом она закрыла лицо руками и разрыдалась. – Мне было так стыдно…
– Да уж, бьюсь об заклад. Вы поете песню, а мы под нее пляшем. Что было потом? Когда бедная жертва насилия и обмана наконец пришла в себя?
– Как вы можете быть такой бесчувственной?
