— Когда в аду мороз грянет, — пробормотала в ответ Ева, хотя он и не мог ее слышать.
Впрочем, она была ему благодарна за колдовство и просканировала приложенный список, высветив на мониторе торговые точки, расположенные внутри очерченного ею района в центре города. Остальное время Ева провела за подготовкой предварительного письменного отчета и подняла голову, только когда дверь открылась.
— Даллас! — Из-за двери поспешно вышла Селина. Глаза у нее были красные и опухшие от недавних слез. — Я вас подвела! — Она схватила Еву за руку. — Я и себя подвела…
— Заходите, Ева, — пригласила доктор Мира. — Селина, прошу вас вернуться на минутку.
Войдя в кабинет, Ева приготовилась принять дежурную чашку цветочного чая. Ноздри у нее затрепетали, как у гончей, когда она почуяла запах кофе.
— Я знала, что вам это, скорее всего, понадобится, — сказала Мира, протягивая ей чашку. — Казенный, но все-таки кофе.
— Спасибо.
— Просто не понимаю, как это могло произойти! — Селина машинально тоже взяла чашку кофе. — Я специально не просматривала выпуски новостей этим утром, хотела услышать обо всем от вас. Я уже выплакалась на плече у доктора Миры, так что худшее позади. Я больше не сломаюсь. Но сначала я должна вам сказать… Мне и в голову не приходило, что он выйдет на охоту этой ночью! Я чувствовала себя такой усталой, Даллас, я хотела отключиться, хотела хорошенько выспаться перед визитом к доктору этим утром. Вот и приняла пару таблеток транквилизатора.
— А что, они могут блокировать видения?
— Во всяком случае, это не исключено. — Селина бросила взгляд на Миру, и та кивнула в ответ. — Снотворное подавляет экстрасенсорное восприятие. Может, я что-то и видела, но спала так крепко, что ничего не почувствовала. Надеюсь, гипноз это все прояснит. Он может снять блокировку с других видений, и тогда я увижу больше подробностей. Увижу то, чего не разрешала себе видеть раньше.
— Это вполне возможно, — подтвердила Мира. — Под руководством врача гипноз также может вернуть свидетельницу к некоему событию в прошлом, воскресить его в деталях, выявить эти детали. Выявить то, что вы видели, но не можете вспомнить, пока вы в сознании.
— Понятно, — сказала Ева. — Когда вы сможете это сделать?
— Мы еще не прошли медицинский осмотр. Если я не обнаружу противопоказаний, мы могли бы начать сеансы завтра.
— Сеансы? Завтра?
— Наверняка потребуется больше, чем один, Ева. К тому же я предпочитаю выждать сутки, пока снотворное не выветрится из организма Селины.
— А мы не могли бы начать раньше? — Селина умоляюще сложила руки. — Я проведу медитацию и очищу организм! Мне хотелось бы начать как можно скорее. Видите ли, я чувствую себя…
— …ответственной, — закончила за нее Мира. — Вы чувствуете себя ответственной за женщину, убитую прошлой ночью. Но это ложное чувство.
— Если она пройдет медосмотр и проведет эту самую медитацию, вы можете начать раньше?
Мира взглянула на Еву, вздохнула и поднялась, чтобы проверить свой календарь.
— Мы могли бы начать сегодня в четыре тридцать. Но не связывайте с этим слишком много надежд. Все зависит от того, насколько Селина восприимчива к гипнозу, что из увиденного она сумеет вспомнить.
— Вы придете сюда? — спросила Селина.
«Не надо цепляться за меня, — хотела сказать ей Ева. — Не надо видеть во мне якорь спасения».
— Если смогу. Мне необходимо проверить одну версию, и осталась еще масса формальностей, которые предстоит проделать в отношении последней жертвы.
— Все-таки приходите, если сможете!
— У вас есть для меня что-нибудь новое? — спросила Мира. — Для уточнения психологического портрета.
— Почти никаких отклонений от прежнего почерка. Судя по всему, эта Аннализа Саммерс пошла короткой дорогой через…
Ева замолчала, услышав, как Селина громко ахнула; из рук у нее выскользнула чашка и разбилась вдребезги.
— Аннализа? — Она попыталась приподняться, но снова рухнула на стул. — Аннализа Саммерс? Боже милостивый!
— Вы ее знаете?
— Может, это просто однофамилица? Тезка? Может, это… Нет, конечно, нет. Вот причина! Вот почему я с этим связана. — Она опустила глаза на разбитую чашку. — Извините…
— Нет-нет, сидите. Не беспокойтесь. — Мира присела на корточки и быстро подобрала осколки чашки. — Она была вашей подругой?
— В общем-то, нет. — Селина прижала пальцы к вискам. — Я ее немного знала. Она мне нравилась. Аннализа не могла не нравиться: она была такая яркая, одаренная, полная жизни… — Глаза Селины вдруг сделались огромными и потемнели, она бессильно уронила руки. — Лукас. О мой бог, Лукас! Он, должно быть, с ума сходит. Он знает? — Она схватила Еву за руку. — Он знает, что случилось?
— Я говорила с ним.
— Я думала, хуже уже не будет, — и вот, пожалуйста, стало еще хуже. Господи, зачем она сунулась в парк?! — Селина с размаху стукнула кулаком по колену. — Да ни одна женщина теперь не должна и близко подходить к паркам! Как это можно — после всего, что произошло?
— Люди неосторожны и всегда верят, что с ними ничего не случится. Откуда вы ее знаете? — спросила Ева.
— Через Лукаса. — Селина взяла протянутый Мирой бумажный носовой платок, но не воспользовалась им. Она словно не замечала слез, беспрерывно текущих по щекам. — Мы с Лукасом когда-то… были близки. Мы долгое время жили вместе.
— Да, верно! — Ева покачала головой. — Как же я не вспомнила это имя?! Он ваш бывший.
— Да, мой бывший любовник. Но он остался моим другом. Мы мирно расстались. Просто разошлись в разные стороны и двинулись каждый своей дорогой. — Наконец она прижала платок к глазам. — Мы сохранили хорошие отношения, перезванивались время от времени. Мы иногда даже встречаемся за ленчем или коктейлем.
— А как насчет секса?
Селина медленно опустила руки и нахмурилась.
— Нет. Я полагаю, это входит в ваши обязанности — задавать подобные вопросы. Нет, между нами больше не было интимных отношений. А около года назад, он начал встречаться с Аннализой. Я сразу поняла, что у него кто-то есть, а потом он и сам мне сказал, что у них это серьезно. Они были счастливы друг с другом, и я радовалась за них.
— Очень великодушно с вашей стороны!
— О, ради всего… — Селина проглотила гневную реплику и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Неужели вам ни разу в жизни не случалось разлюбить кого-нибудь?
— Нет.
У Селины вырвался истерический смешок сквозь слезы.
— Но с другими людьми это бывает, Даллас. Люди перестают любить, но не становятся безразличны друг другу. Лукас — хороший человек. Сейчас он, наверное, вне себя от горя.
— Так и есть.
Селина зажмурилась.
