Анна кивнула, потихоньку дала задний ход, развернулась в метрах двадцати от скопища иномарок — их уже собралось более десяти — и медленно проехала мимо. Только миновав первый поворот, прибавила скорость.
— Знаете, что я подумала? — весело спросила Ольга. — Зачем мне с таким богатством киснуть в нашем городишке? Поеду-ка я с Анной и Одинцовым в Москву. Может, успею к приходу поезда, на котором едут мои, ведь на такой машине не ехать, а летать можно! И там на вокзале найду Смоленского и вместе с ним встретим Коновалова и девчонок с мамой. Вот будет сюрприз так сюрприз — обалдеют все! Маму с девчонками на такси отправим в Переделкино, а я с мужиками отправлюсь сразу же на телестудию, Павел подскажет, куда вернее. Надо действовать быстро. Куй железо, пока горячо! А? Как вам мое предложение?
— Замечательно! Я очень рад, что ты поедешь с нами! — Одинцов, обернувшись, заулыбался.
— Я тоже, — Анна не сводила глаз с дороги. — А как же твоя газета без капитана?
— Ну, я в Москву-то ненадолго, как прокручу это дело, сразу назад. А вообще-то газете надо другого капитана. — Ольга засмеялась счастливо. — Я меняю мостик.
— Решилась? — Смеляков сжал ей плечо.
— Теперь решилась, Шурик. Да и не дает мне Коновалов возможности для иного решения. Меня вот только мучило, как уйти, когда выборы на носу, когда такой раздрай в нашей области, когда Минеев рвется на второй срок. А теперь знаю и уверена — не прорвется! Все силы приложу для этого! Всех своих московских друзей и коллег подключу. А потом, — она с хрустом потянулась, — потом паду в ножки Коновалову: бери непутевую замуж. Как ты думаешь, Шурик, возьмет?
— Возьмет. — Смеляков тронул Анну за плечо. — Сейчас за поворотом пост, останови.
Он пожал руку Одинцову, приобнял за плечи Анну, крепко прижал к себе Ольгу:
— Будь осторожна. Я тебя люблю.
— И я тебя, дорогой.
Анна, обернувшись, удивленно спросила:
— Можно трогать?
— Можно.
Ольга неотрывно смотрела вслед Смелякову.
* * *
Только сейчас она ощутила, как смертельно устала. Потеря Демона подкосила: ее любимая собака только для того и нашлась, чтобы доказать свою преданность хозяйке и спасти ее. Она насухо вытерла полные слез глаза, приказала себе: «Все, все, хватит!» — дорога не терпит отчаяния. Жаль, что ни Одинцов, ни Ольга не водят машину — ей хотелось сейчас закрыть глаза и хоть ненадолго провалиться в сон. Пока ехали по области, она коротко рассказала Одинцову и Ольге о себе, на подробности не хватало сил, и на то, чтобы отвечать на их вопросы, — тоже. Они поняли, замолчали и вскоре затихли.
Несколько раз Анна ловила себя на том, что засыпает, и вздрагивала: хорошо, что шоссе было почти пустым. Нет, или надо встряхнуться и заставить себя быть внимательной, или съехать в кювет и поспать хотя бы полчасика. Ага, поспать! Что там надумают бессарабовские кореша, когда обнаружат своего шефа, придавленного псом? Демона они знают, наверняка уже догадались, что Анна поменяла машину. Несложно просчитать, что из города она постарается исчезнуть. Наверняка уже сейчас они мчатся следом, а если бросились в погоню сразу, вот-вот могут объявиться.
Она включила радио, радостный голос ведущего сообщил, что в Москве три часа: почти половину пути они преодолели.
Через час с небольшим на нее накатила апатия — не вызывала уже острой боли гибель пса, бессмысленной казалась вся эта затея с неумелым ее мщением, все эти страхи, переживания. Ужасно болела голова, затекли ноги и спина, радио она уже давно выключила — музыка только раздражала. Справа виднелась небольшая рощица, вот там она и спрячет машину. У нее нет сил! Она — никакая! Она засыпает за рулем и даже видит короткие сны!
Потихоньку, стараясь не наезжать на рытвины, Анна завела машину в густой кустарник, заглушила мотор и, ее будто отрубили, моментально провалилась в глубокий сон. Проснулась, почувствовав, что ее тихонько, но настойчиво тормошит Одинцов.
— Что? — спросила осевшим голосом, глянула на часы: прошло чуть больше получаса.
Он молча показал на шоссе: с интервалом в минуту-две на огромной скорости одна за другой промчались несколько машин — она успела насчитать шесть. «И еще с десяток их было, — он говорил почему-то шепотом. — Похоже, это за нами».
— Что будем делать, Саша? — Она тоже перешла на шепот. — Оставаться здесь нельзя, место пустынное. Ехать у них в хвосте — тоже опасно. Но другого выхода нет, здесь одна дорога. Знать бы, сколько гнать они будут, — неужели до самой Москвы? Вряд ли. А повернут назад — мы сами к ним в лапы, готовенькие. Теперь уж они точно знают, что мы на джипе, видел меня один их паренек, когда я за тобой на Монастырскую приезжала. Что скажешь, Саша?
Одинцов молча смотрел на нее, пристально, будто запоминая припухлость рта и слабую синеву под глазами, набухшие веки и незащищенный взгляд. Он осторожно поцеловал вздрагивающие уголки ее губ.
— Ты боишься? — спросил едва слышно.
— С тобой нет, — также, едва шевельнув губами, ответила она. И тогда он улыбнулся, и она успела заметить, какая чудная у него улыбка, едва успела, потому что через секунду почувствовала эти улыбающиеся губы на своих губах, и все остальное, что так волновало, тревожило, пугало и настораживало, что держало в оцепенении и тревоге, вдруг отошло куда-то далеко, на задний план.
Ольга завозилась на заднем сиденье, спросила хрипло:
— А что стоим, случилось что?
Джип уже выезжал на шоссе, уже разворачивался, когда Ольга выдохнула:
— Сзади три машины, две — почти на заднице у нас. Сдается мне, что сейчас они начнут стрелять, так что пригните головы, ребята.
Стрелка спидометра стремительно поползла, и уже казалось, что машина не едет, а летит над асфальтом. Они оторвались от погони, но ненамного, преследовали их тоже не маломощные автомобили.
— Прикури мне сигарету, — попросила Анна Одинцова, потихоньку сбавляя скорость. — Знаете, что может быть? Сейчас они по сотовому свяжутся с головной своей колонной — и те тут же развернутся нам навстречу.
— Ой! — перебила вдруг ее Ольга. — Ребята, по-моему, у наших погоняльщиков свои разборки. Точно, точно! Смотрите, две задние машины обогнали первую и… и…
Все трое услышали отдаленный взрыв. Ольга спустилась с сиденья вниз, почти на пол, и прошептала:
— Какой ужас!.. Теперь они гонятся за нами. Ой, мама, — всхлипнула, — что же будет-то?
Сверкающий серебром джип и черная «Вольво» пронеслись мимо, оторвавшись метров на сто, резко затормозили.
— Они перекрыли дорогу, нам не проскочить, — тихо сказала Анна. — Я торможу.
