— Но я должна успеть вернуться домой, чтобы приготовить ужин.
— Ну, давай, по крайней мере, рассчитывать на четыре часа. Четыре часа рая.
— Ты приедешь туда раньше меня?
— Само собой.
— А не возникнет никаких проблем с клерком за стойкой?
— Абсолютно никаких. Я подсластил его лапу будь здоров. Там есть хороший вентилятор и холодильник. Чего бы ты хотела в качестве выпивки?
— Я люблю „галлиано".
— Отлично, значит, „галлиано". Теперь давай мне листок бумаги, и я напишу тебе адрес и как туда добраться.
Перед тем как я покинул кухню Бэрроу, мы с Мейбл обнялись и обменялись душевным поцелуем. Боже мой, какая же она была мягкая! И такая готовая. Я просто чувствовал это.
— В полдень в среду, — прошептал я Мейбл, — я унесу тебя с собой к звездам.
— Не забудь о „галлиано", — напомнила она.
Когда я приехал в свою контору, у меня все еще торчало, как у подростка. Первая вещь, которую я сделал, это позвонил в мотель и подтвердил заказ на комнату. Я спросил, будет ли работать вибратор кровати, подумав, что для смеха было бы неплохо им воспользоваться.
Весь день у меня прошел на невероятном подъеме. Я делал те дела, от которых раньше всегда отказывался. Когда я пошел на ленч, я не принял ни капли спиртного. Я собирался быть трезвым и пораньше отправиться спать. Мне нужно было быть физически сильным для того свидания в мотеле, которое должно было состояться в среду. Я прекрасно понимал, что все это будет запоминающимся событием.
В этот день я был как бой-скаут, много работал, окружал своих помощников уважением, к их великому изумлению, и отправился из офиса прямиком домой. Я заехал в магазин и купил свежие цветы и великолепный лимонный пирог. Вопрос: почему женатые мужчины, которые планируют пощипать курочек на стороне, становятся вдруг такими внимательными к своим женам?
И какой же это был уютный, спокойный и домашний вечер! Марлен очень понравились цветы, а Тане, конечно же, пирог. Но я подумал, что больше всего им понравилось то, что наконец-то я вел себя как хозяин дома, внимательный и заботливый муж и отец. И, сказать вам по правде, я не нашел это отталкивающим. Мне все это даже понравилось.
Может быть, я и ошибался, но в этот вечер у меня возникло ощущение, что с небольшими усилиями с моей стороны я мог бы уговорить Марлен пустить меня к ней в кровать. Однако я не предпринял никаких попыток. У меня перед глазами стояли острые белые зубы, вгрызающиеся в печенье, покрытое глазурью. Я подумал, какими же словами можно определить таких парней, как я. Ну, наверное, „развратник" — уж точно одно из них.
— О, кстати, Герм, — сказала Марлен, — тот одеколон, о котором я говорила тебе. Я оставила образец на твоей полочке в ванной. Мне бы очень хотелось, чтобы ты попробовал и сказал, что ты думаешь.
— Разумеется, сладкая, — откликнулся я. — Завтра же утром.
В среду я проснулся рано. Было очень странно не испытывать похмелье. Что за красота! Я слышал, как Марлен и Таня ходили внизу и разговаривали, и оставался в постели, пока дом не опустел. Тогда я стал готовиться для моего тайного свидания.
Возможно, я не говорил вам еще, но в подобных ситуациях мужчины готовятся к свиданию с большим усердием, чем женщины. Я потратил много времени на то, чтобы с особой тщательностью почистить зубы и побриться. Я проделал большую работу в душе, растирая себя мочалкой, намыленной душистым мылом. Затем я долгое время раздумывал над своим нижним бельем: оно не должно было быть ни скучным, ни вульгарным.
Но перед тем как одеться, я решил попробовать новый одеколон, оставленный для меня Марлен. Он был в спрее и, как обычно, без ярлыка. Я сбрызнул сперва ладони, потер их одна о другую и понюхал.
Аромат мне понравился. Как Марлен и говорила, он был острый и мятный и имел потрясающий освежающий эффект. Я обильно обрызгал свои подмышки и обработал этим одеколоном подбородок, шею и грудь. Возникло ощущение прохлады. Думаю, что его основа была спиртовая. Теперь меня окутывало изумительное душистое облако. Я затрудняюсь точно описать вам то, что я почувствовал, но у меня появилась уверенность, что Мейбл Бэрроу понравится этот запах. Какая же она необыкновенная женщина!
Весь надушенный, я вышел из дому в великолепный осенний день. Теплое солнце, безоблачное небо, замечательно красивая листва. Все-таки жизнь — это прекрасно! Я увидел Таню и Чета, которые копались в гараже Бэрроу, и помахал им рукой. Какие же чудесные дети! Они оба просто молодцы. Я любил их, я в самом деле их любил.
Дорога в форт Лаудердейл была поистине великолепной. Я чувствовал себя настолько хорошо и легко, что мне хотелось ехать и ехать, не останавливаясь. То, что происходило со мной, было похоже на второе рождение. Я словно впервые увидел все, что окружало меня. Цвета вдруг стали яркими, шум машин казался мне музыкой. И тогда я начал петь. Не помню, какая мелодия пришла мне в голову, но она была веселая и жизнерадостная, такая же, как и мое настроение.
Люди в отеле просто не могли выглядеть лучше и добрее, у меня абсолютно не было проблем. Комната, которую мне предоставили, была большая, полная солнечного света и вычищенная до блеска. И только войдя в нее, я вдруг вспомнил, что забыл купить бутылку „галлиано". Я вернулся в бар мотеля и взял две бутылки холодного диетического и горького пива. Я был очень горд своим выбором и не сомневался, что Мейбл разделит мой восторг.
Она прибыла двадцатью минутами позже и выглядела просто сногсшибательно. На ней были джинсы и розовая хлопчатобумажная майка, волосы красивыми волнами рассыпались по плечам. Она была великолепна, и я понял, какой удачей было то, что меня полюбила такая женщина.
Я обнял ее и сказал:
— Любимая, одного только твоего присутствия здесь достаточно, чтобы мужчина почувствовал себя на седьмом небе. Эти моменты очень дороги для меня. Ты выглядишь настолько аппетитно, что мне хочется тебя съесть.
— Очень хорошо, — произнесла она. — Где „галлиано"?
— Сначала небольшая разминка.
Мейбл как-то странно посмотрела на меня.
— Разминка? — переспросила она.
Во вторник утром Герм зашел ко мне выпить чашку черного кофе и опять начал тащить меня в свой мотель. Я подумала: „Ну какого черта! Я здесь вся стухну, прежде чем найду что-то более подходящее. В конце концов, эта рутина доконает меня". Поэтому я решила, что, наверное, все идет как надо, и согласилась встретиться в среду в двенадцать часов дня. Даже если Герм окажется наполовину такой любовник, как он себя расписывает, то уже одно это стоило небольшого риска.
