Гюстав Флобер - 12 шедевров эротики

— Не только можете, но и должны, дитя мое, — воскликнул невольно задрожавшим голосом Виньябо. — Поздравляю вас, Бланшэ, ваш выбор прекрасен!

Моника с сияющим, мокрым от слез лицом положила свою руку в трепещущую руку Жоржа. Он стоял бледный от счастья. Его мечта исполнилась.

— А теперь, дети мои, — сказала г-жа Амбра, — я не хочу вас гнать, но сейчас уже три часа, и пока вы доберетесь до Парижа… Когда идет ваш поезд, Жорж?

— В четыре!

— Правда, — сказала Моника, — я и забыла, что у вас лекция в Нанте…

— А вы, дорогой учитель, не едете с нами? — спросила она Виньябо.

— Нет, г-жа Амбра так добра, что приютила меня на ночь.

— В таком случае, едем! Мы только-только успеем!

— Нет-нет, — сказала Моника, видя, что Виньябо и Амбра хотят их проводить, — оставайтесь, ужасный холод!

В автомобиле они молчали, предавшись каждый переполнявшим их чувствам и мыслям — сияющим счастьем и беспорядочно спутанным у Моники. Радость и благодарность у него, укоры совести — ослепительные снопы жгучих искр…

Они ехали, упоенные лунной ночью; фонари автомобиля врезались в туманную глубину леса.

— Поедем тише, Моника. Какая красота!

Они приближались к повороту в Буживаль. Река лежала среди синеющих островов, как серебряный шлейф.

— Да, какая красота! — прошептала Моника.

Автомобиль остановился. Они молча взялись за руки. Их сердца говорили в безмолвии… Губы слились в поцелуе. Вечная клятва!

Они тронулись в путь. Перед ними открывалась дорога к счастью!

В это время Амбра с женой и Виньябо собирались расходиться.

— А знаете, дорогой друг мой, что все это доказывает? — сказал старый профессор, подымаясь по лестнице. — Это доказывает, что для молодого существа, не совсем еще испорченного социальным укладом, современные нравы являются ужасной, но великолепной школой жизни. Присмотритесь к нашей «холостячке». Пройдя через двойное воспитание, даже после войны она сохранила жажду самостоятельности, которою захвачено теперь столько женщин…

— Много ли их! — возразила г-жа Амбра, — Так ли это? Большинство покорно несет свои цепи! И, как это ни грустно, многие с ними не желают расставаться.

— Не все ли равно! Избранные увлекут за собой толпу на путь справедливости и добра. Будем надеяться, мой друг, на них — они работают и будут работать как равные нам. Можно ли осудить Монику за то, что она по-своему шла вперед. Шаг неудачный, но все же шаг к будущему.

— Согласитесь, однако, что не будь Бланшэ… — сказала г-жа Амбра.

— Да, но вспомните и Виньерэ… Когда женщина спотыкается, виноват всегда мужчина.

— Мужчина! Вечно мужчина! — проворчал Амбра. — Не справедливее ли было бы сказать, что все мы — игрушки в руках высших сил? Радость и горе — слепы. Управляют только силы… А мы им подчиняемся.

Виньябо снисходительно заключил:

— Лишний повод не осуждать Монику. Разве думаешь о навозе, когда вдыхаешь аромат цветка?

Музыкальный термин, означающий постепенное усиление звучности (итал.).

Вот я вас! (лат.).

Я смешон (лат.).

Поровну (лат.)

Специальную (лат.).

Pes equinus — лошадиная стопа (лат.).

В качестве очевидца (лат.).

Любовь в сердце (итал.).

Смехом бичует нравы (лат.)

Мастер создается трудом, — делай же, что делаешь (лат.).

Да (англ.).

Наружный вид (лат.).

Во-первых (лат.).

«Да смилуется» (лат.).

«Ныне отпущаеши» (лат.).

«Из глубины воззвах» — псалом (лат.).

Остановись, прохожий! (лат.)

Ты попираешь стопою любезную супругу! (лат.).

Большая церковь на внутренних бульварах.

Названия газет, означающие «Французская жизнь», «Спасение», «Планета».

Форма вежливого обращения к уважаемым писателям, художникам и т. д.

Гарсон — лакей в французских кафе или ресторанах.

Фланер — человек, праздно гуляющий по улицам в поисках впечатлений или случайных развлечений.

Променкар в Парижских театрах — стоячие места в глубине партера.

Две большие венерические больницы в Париже.

В Париже есть два кольца бульваров — «внутренних», почти в самом центре города, и «внешних».

Альфа (иначе гальфа — или эспартеро) — африканское растение из которого выделывается бумажная масса.

Сеть недорогих ресторанов в Париже.

У входа в парижские театры часто можно встретить людей, перепродающих билеты с надбавкой.

Potin значит — «сплетни»; отсюда Saint Potin — «святой сплетник».

Заключительная картина парижского «ревю».

Такие «письма-телеграммы» передаются в Париже по пневматическим трубам.

«Королева Бланш»

Пять сантимов.

Французская Академия имеет сорок действующих членов, называемых «бессмертными».

Вся балюстрада парижского Собора богоматери (Нотр-Дам) украшена весьма популярными в Париже фигурами сидящих на корточках чудовищ-химер.