веревочек с треугольником между ног. Отличный расклад. Оптимальный для решительных действий.
— Ты красиво раздеваешься, крошка, — отвешиваю незапланированный комплимент, но я просто не мог промолчать. — Я заметил это еще в Мадриде.
— Тогда ты даже не посмотрел на меня, — Эби снова на коленях, ее ноги раздвинуты. И она нерешительно запускает пальцы под веревочки на бедрах.
— Нет, не двигайся. Я сам, — хрипло останавливаю, отпуская свой пульсирующий орган, и продвигаюсь к девушке. Я встаю в ту же позу, что и она, сокращая расстояние между нами. Она дышит тяжело и часто. Может быть, это страх, а не то, что я думаю. Только последняя идиотка не будет испытывать опасения и тревоги после «чудесного» минета. Мой член прижимается к ее животу, твёрдому, спортивному, подтянутому, вызывая дрожь нетерпения во всем теле. Судя по тому, как грациозно она раздевалась и эротично изгибалась, словно опытная куртизанка, спортивные тренировки были не единственной ее страстью. Я провожу подушечками пальцев правой руки по рубцам на поврежденном девичьем плече. Наши шрамы не идентичны, но они находятся в одной части тела. В этом что-то есть. Искалеченные пальцы на бугрящихся белесых полосах.
Она вздрагивает, глядя мне в глаза, настойчиво, неотрывно и отчасти обреченно. Опускаю ладонь на ее грудь, идеально умещающуюся внутри, сильно сжимаю, заставляя возбужденную девушку судорожно всхлипнуть и закрыть глаза. Я успеваю поймать короткий возглас возмущения губами, целуя с бесцеремонной жадностью, пробуя терпкий привкус красного вина и покорности. Эби приоткрывает рот, впуская мой язык, и прикусывает его зубами, когда я просовываю вторую ладонь в ее трусики и умелыми безошибочными движениями начинаю растирать двумя пальцами крошечный бугорок между горячими влажными складочками. Стройное тело покрывается мурашками, и она, задрожав, пытается отстраниться, и я отпускаю ее грудь, положив ладонь на попку, которая ощущается охрененно упругой, прижимаю максимально близко к себе, продолжая ритмично ласкать чувствительную горошинку и одновременно сминая пальцами подтянутую ягодицу. Девушка сдавленно бормочет что-то невразумительное в мои губы, я проталкиваю травмированный язык обратно, в нежную полость ее рта, втягивая своего собрата в свой развратный похотливый танец. Опускаюсь губами на ее шею, поглощая каждый миллиметр кожи нетерпеливыми поцелуями. Венка отчаянно бьется под моим языком, и когда я облизываю розовую ореолу твердого соска, то слышу, как быстро и оглушительно колотится ее сердце.
— Я думаю, достаточно нежности, крошка. Хочешь, чтобы тебя оттрахали, как большую девочку? — грубо спрашиваю напряжённым от похоти голосом. Обхватываю ее скулы, заглядывая в глаза, в которых плывет туман. Ни малейшего сопротивления или отторжения. Облизывая губы, она рассеянно кивает и тянется ладонями к моему лицу, но я перехватываю их, разводя в стороны. Я же сказал, что достаточно нежности. Опрокидываю Эби на спину, стаскивая маленький кусок ткани, и резко раздвигаю длинные ноги. Она громко выдыхает, в глазах мелькает испуг.
— При свете все немного страшнее, да, детка? — по-своему интерпретирую выражение настороженного взгляда. Девушка отрицательно качает головой и, протягивая руку, ласково ведет по моей покрывшейся испариной коже, оглаживая напряженные мышцы. Я склоняюсь над ней, опираясь одним локтем о матрас. Второй рукой обхватываю эрекцию и несколько раз провожу по нежной, обнаженной, гладкой, нежно-розовой плоти, прежде чем вставить блестящий от смазки конец в тугое влажное отверстие и резким ударом полностью погрузиться внутрь. Я закрываю глаза, задыхаясь от острого наслаждения, теряя на мгновение связь с реальностью, полностью растворяясь в ощущениях плотно сжимающих меня тисков, настолько плотно, что каждая вздувшаяся вена на моем члене чувствует ее пульсирующие стенки. От мучительного напряжения меня бросает в пот, из горла вырывается хриплый гортанный стон. Опуская второй локоть на подушку, я медленно выхожу, судорожно дыша, потрясенный силой удовольствия. Сдавленный крик проскальзывает мимо, не достигнув моего сознания, даже не чувствую, как острые коготки до крови вонзаются в мои предплечья, а тело подо мной застывает, охваченное мелкой дрожью. Я резко вбиваюсь обратно в тесное лоно, бессвязно бормоча под нос проклятия. Под закрытыми веками вспыхивают золотые искры, я уже на грани самого быстрого и мощного в своей жизни оргазма. Она невыносимо, до боли и ломоты узкая, словно…
Бл*дь, я открываю глаза, глядя на запрокинутое бледное лицо и закушенные до крови губы. Запоздалое осознание взрывается в моей голове, одновременно с новым ее криком, полным боли, когда я снова резко тараню неподвижное тело. Эби кричит в полный голос, упираясь ладонями в мышцы моего пресса, удерживая от более глубоких проникновений. Одного взгляда вниз, туда, где соединяются наши тела, оказывается достаточно, чтобы понять — мое подозрение полностью оправдано. Не было никаких парней на заднем сиденье автомобиля. Я, бл*дь, у нее первый. Ноздри раздуваются от ярости и похоти одновременно.
— Дура, — шиплю я и целую ее сжатые губы, зарываясь пальцами в темные волосы, лаская большими пальцами напряженные скулы. — Идиотка. Открой рот. Поцелуй меня… — она не дает мне договорить, раздвигая губы и впуская мой язык. Ее щеки мокрые от слез, я чувствую их вкус на своих губах, на языке и где-то глубже. Мне хочется ее ударить, утешить и оттрахать так, чтобы никогда больше не посмела лгать мне.
— Мне не больно. Не останавливайся, — шепчет она едва слышно, когда я перестаю терзать ее рот и отрываюсь, чтобы отдышаться.
— Даже не надейся. Ты сама напросилась, — гневным охрипшим голосом произношу я, снова целуя ее, и начинаю двигаться внутри сдержанными толчками, постепенно наращивая ритм. И, бл*дь, это слишком приятно — только греховные и низкие поступки могут вызывать подобную эйфорию. Оргазм подступает все ближе. Остро, мощно, до слепоты и громких стонов, срывающихся сквозь стиснутые зубы. Эби оцепеневшей куклой лежит подо мной, пытаясь не плакать и не кричать, но это, бл*дь, не имеет никакого значения сейчас.
— Еще немного, детка. Первый раз всегда больно. Терпи, — бормочу я сомнительные слова утешения. Зачем? Наверное, потому что она ждет чего-то подобного.
На самом деле все они ждут очень многого, отдавая свою девственность парню, которого, как они считают, любят. Однако реальность далека от книжных историй, и в ней минимум красоты и максимум грязи и боли. Свой первый раз она запомнит как самый кошмарный опыт в жизни. И таких, как Эби, миллионы. А я… Я эгоистичный ублюдок, в данный момент зацикленный на собственном кайфе.
— Это круто, малышка. Слишком хорошо, — задыхаясь шепчу я. Пот струится по лицу и капается вниз, на ее щеки, смешиваясь со слезами. Она
