чтобы отомстить Вольскому. Но все было по-другому. Все было гораздо сложнее. Все было невозвратно.
29
Я лежала на кровати, бездумно уткнувшись в потолок. Где-то за окном было слышно раскатистое эхо майского грома. Дождь барабанил по стеклу, нарушая уютную тишину в моём доме.
С последней встречи с ним прошел почти месяц. Вроде бы достаточно, чтобы успокоить эмоции и прийти в чувства. Но я никак не могла взять себя в руки и, признаться честно, не очень-то и хотела. Новость о болезни его дочери повергла меня в шок. Я могла всё предположить, предугадать все варианты, но такого я не ожидала — это точно. Мне отчаянно хотелось помочь. Хотелось найти достаточно денег, чтобы собрать на операцию для Анечки. Речь шла об очень круглой сумме, если верить словам Артёма. А ещё, если, опять же, опираться на слова Артёма, то причиной нашего с Тимуром расставания была болезнь его дочери. Именно из-за этого Тимур согласился на предложение Вольского, преследуя цель больше зарабатывать денег. Иначе бы мне не пришлось пройти все круги ада после того, как Тимур бросил меня.
Удивительно, но я всё переосмыслила. Пересмотрела ценности в человеческой жизни и поняла, что не могу осуждать Ариевского за такой поступок. Нынче в моих глазах вся ситуация выглядела совсем по-другому. Мне больше не было жалко себя, мне больше не хотелось держать в своём сердце ненависть и обиду. Теперь я только хранила боль и отчаяние, которые сжигали всю изнутри похлеще ненависти.
Тимур… Стоило только представить его образ, как в душе надрывались струны. Любимый, единственный и такой несчастный. Жизнь точно была несправедливой к нему. Жена изменила, а затем предательски бросила одного растить общую дочь. Выгнали с работы, два года как-то перебивался на должности автоинструктора. А потом заболела Анечка. Слишком много трагических событий выпало на долю любимого. Слишком много, а тут ещё и я встретилась. На кой ему моя любовь, когда жизнь дочери на грани смерти?
Я понимала, что нам никогда не быть вместе. Тимур вбил себе в голову, что я не должна делить с ним трудности и беды, которые он старался преодолеть. Волк-одиночка, не иначе. Только от этого никому не становилось легче. Я едва не умирала от депрессии и, если бы не Вольский, то уже давно сотворила какую-нибудь глупость.
Вольский. Он открывался передо мной с другой стороны. С той стороны, о которой я не знала раньше. Тим был очень чутким и отзывчивым. Он читал мои мысли, кажется, даже на расстоянии, всегда оказываясь рядом, когда мне была нужна помощь.
Воспоминания терзали, стоило только представить события прошлого:
В тот день, когда у меня состоялась неожиданная встреча с Ариевским, я выбежала из подъезда, как ошпаренная. Ничего не видела вокруг, когда шатающиеся ноги несли меня невесть куда. Улицы и переулки сменяли друг друга. Дома были будто одинаковыми, а на прохожих я и вовсе не смотрела. Брела с низко опущенной головой, не оглядываясь по сторонам. Каким-то образом дошла до моста. Остановилась. За перила уцепилась и долго-долго смотрела вниз. А там, внизу, проплывали небольшие судна. Где-то вдали, ближе к берегу, виднелись силуэты рыбаков. Вперёд поддалась, не решаясь до последнего прыгнуть.
— В жизни нет ничего непоправимого, кроме смерти, — за спиной низкий голос раздался. А я даже не обернулась, зная кому он принадлежал.
— А если смерть — единственный выход? — Спросила я, не оборачиваясь.
— Разве для слабаков, у которых опустились руки. Я думал, ты сильная.
— Ты просто думал, — слёзы катились в три ручья и я, не сдерживая порывов, рыдала просто навзрыд.
А затем меня за руку схватил. Вонзил в кожу тиски своих пальцев и рванул на себя. Так и обмякла в его объятиях. А он к своей груди прижимал и всё приговаривал: " Я с тобой. Всё будет хорошо".
— Что будет, Тим? — Голову вверх подняла, встречаясь взглядом с карими глазами. — Хорошего ничего не будет. По мне сегодня, будто танком проехались, понимаешь?
— Понимаю, — отозвался он, опуская руки на мою талию. — Тебе не равнодушна судьба его дочери? Настолько сильна ты помешалась на нём, Лесь?
Встрепенулась от неожиданности. Он всё знал, как всегда. От того и смотрел на меня с какой-то грустью, что ли. Рукой к щеке потянулся. Линию извилистую провел, очерчивая скулу. А затем улыбнулся, прижимая меня к своему телу.
— Я могу помочь, но даже не знаю, как ты это всё преподнесешь. Он никогда не примет денег ни от тебя, и, тем более, от меня. Гордый слишком, знаю такой характер, — я затаила дыхание, впитывая каждое слово.
— Зачем тебе всё это нужно, Тимур? Ты не похож на мецената благотворительного фонда. — Я искренне удивлялась предложению.
— Я не хочу даже и думать, что могу тебя однажды потерять. Не хочу срываться с работы и лететь к мосту, а затем, увидев тебя, считать секунды, чтобы успеть. Леся, я очень-очень тебя люблю. Если с тобой что-нибудь случится, то я… Чёрт! — Вслух выругался, а затем скривился, отворачиваясь в сторону. — Я даже думать об этом не хочу.
Слова Тимура задели меня за живое. За что он так сильно полюбил? И ведь давно любит, только за что, никак не могла понять. И как хорошо, что Тим в свое время позаботился и установил отслеживающий трекер на мой айфон, иначе могла бы случиться непоправимая ошибка.
— Тим, я… — он не дал договорить. Палец к моим губам прижал, а затем за плечи приобнял и повёл прочь от моста.
Из калейдоскопа воспоминаний меня вырвал мужской голос. Не вздрогнула даже, когда рука легла на плечо. Знакомый запах окутал своим ароматом, и я тяжело вздохнула.
— Привет, — всё-таки повернула лицо в сторону. Натянула кривую улыбку и так посмотрела на него, что тяжело вздыхать приходилось уже Тиму. — Ты не отвечаешь на звонки, счастье моё.
— Прости, Тимур. Кажется, на меня нашла какая-то хандра, — честно призналась, не имея желания придумывать иных оправданий.
Меня действительно поглотила в свои сети глубокая депрессия. Ничего не радовало, не вызывало улыбок. Душа разрывалась от тоски, а глаза все время были на мокром
