Она смотрела на Дэна, и синие глаза ее радостно сияли. Туча вздохнул, отступил на шаг, сказал вместо прощания:
– Ты подумай.
– Подумаю, – пообещала Ксанка, но было совершенно ясно, что мысли ее не с ним.
Суворов нашел его после обеда. Туче показалось, что командир специально ждал, когда он останется один.
– Тучников, как дела? – Суворов улыбался, но во взгляде его была озабоченность.
– Нормально.
– Прогуляться не желаешь?
– Куда? – Он уже понял куда, и по спине тут же заструился ручеек липкого пота.
– Покажешь мне то место? – Суворов понизил голос до шепота.
– Какое?
– Не старайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле, покажи место, где ты видел блуждающий огонь.
Ручеек превратился в реку, рубашка моментально прилипла к спине.
– Боишься? – Суворов сощурился.
Да, он боялся, но вместо того, чтобы признаться в этом, сказал совсем другое:
– Вы хотите прямо сейчас?
– Да, пока есть время.
– Хорошо.
Они шли по опаленному, измученному яростным солнцем лесу: Туча впереди, Суворов следом. Шли молча, ни разговаривать, ни отвечать на вопросы Туче не хотелось. Он вдыхал жаркий смолистый воздух и боялся почувствовать запах гари. Запаха не было. Не то чтобы он совсем успокоился, но сердце стало биться размереннее.
– Здесь. – Туча остановился посреди уже знакомой ему полянки и принюхался. Ничего!
– Прямо здесь? – Суворов обвел полянку задумчивым взглядом.
– В кустах. – Туча кивнул в сторону подлеска. – Там такой пятачок три на три метра. Только я туда с вами не пойду. – И плевать, что Суворов посчитает его слабаком. Он и есть слабак.
– Не хочешь и не надо. – Командир ободряюще улыбнулся. – Сейчас я взгляну одним глазком, и будем возвращаться.
Суворов отсутствовал пару минут, из подлеска он вынырнул так внезапно, что Туча испуганно вздрогнул.
– Все, Тучников! Можем возвращаться. – Он выглядел довольным и озадаченным одновременно.
– Нашли то, что искали? – Хотелось пить, язык сделался сухим и шершавым.
– Не знаю. – Командир пожал могучими плечами.
– А что там? Вход в подземный бункер?
– Не знаю, Тучников, но надеюсь, скоро я с этой историей разберусь. Ты только никому не рассказывай, что водил меня сюда. Договорились? – Он посмотрел внимательно и, Туче показалось, немного заискивающе.
– Военная тайна? – Степка смахнул выступивший на лбу пот, подумал, а не рассказать ли Суворову о своих подозрениях, но удержался.
– Вроде того.
– А когда она должна случиться?
– Кто? – Суворов слушал невнимательно, думал о чем-то своем.
– Самая темная ночь.
– Да по-разному случается. Недели через две, я думаю. – Соврал и глазом не моргнул. Надо же так уметь.
С Ксанкой они столкнулись у ворот лагеря. Суворов посторонился, пропуская ее вперед. Туча замер, к горлу подкатила волна тошноты. От Ксанки пахло гарью. И на кроссовках ее был серый налет то ли пыли, то ли пепла… Она посмотрела на Тучу затуманенным взглядом, и от взгляда этого стало совсем плохо. В небе полыхало солнце, но он знал – самая темная ночь уже началась…
Это был день исчезновений. Сначала куда-то пропал Туча, потом Ксанка. Если Тучу почти не искали, минуты уединения в последнее время у него случались довольно часто, то в поисках Ксанки Дэн прочесал весь парк.
Ксанку с Дэном связывали странные отношения. Если бы дело было только в любви, Матвей бы понял и не удивился, но там чувствовалось что-то гораздо большее. Дэн за нее боялся, прикасался к ней так, словно она была сделана из хрусталя, провожал полным тревоги взглядом, не находил места, когда Ксанка надолго исчезала.
А она исчезала. Уходила куда-то в полном одиночестве и никому не рассказывала, где была. Даже Дэну. Дэн злился, глаза его заволакивало мутной пеленой подозрений. Ревновал? Может, и так. Кто разберет этих влюбленных…
Гальяно тоже не находил себе места. Возвращение Суворова положило конец его надеждам. Он все еще пытался завоевать сердце своей прекрасной Мэрилин, но теперь она отвергала его ухаживания резко и категорично. От этого Гальяно сделался раздражительным и непривычно молчаливым, курил сигарету за сигаретой, страдал демонстративно и назойливо.
А Матвею просто было скучно. Некоторое разнообразие в их унылое существование внесла разборка с измайловскими бандерлогами, которая случилась в день возвращения из больницы. Вот тогда Матвей и увидел, как может драться Дэн Киреев, как он изменяется почти до неузнаваемости во время боя. Им почти не пришлось ему помогать, бандерлоги обратились в бегство почти сразу. С тех пор они обходили их стороной, не задирали никого, даже Тучу. Может, устали от собственных подлых уловок. А может, просто боялись за свои шкуры.
Как бы то ни было, но в жизни наступил полный штиль. Теперь, когда они были вроде бы и вместе, но все равно порознь, Матвею, как никогда, хотелось вырваться на волю из душных стен лагеря. И даже блуждающий огонь, с каждой ночью разгорающийся все ярче и ярче, больше не дразнил воображение. Оказывается, даже чудо может надоесть. Единственными яркими моментами в их унылом существовании являлись вылазки на дебаркадер к дяде Саше. Во время таких вылазок оживал даже Гальяно.
Этим вечером они тоже собирались в гости к Туристу. Все, кроме Тучи. Туча был привычно мрачен и сосредоточен, то и дело поглядывал на неожиданно рано начавшее темнеть небо. Может, предчувствовал рождающуюся где-то далеко за лесом грозу.
Вечер не задался с самого начала. Ксанка опять пропала, и Дэна, уверенного в себе и по-спартански спокойного Дэна, охватило не волнение даже, а настоящая паника. Он рыскал по лагерю и все порывался выйти за территорию, но Матвей с Гальяно его не пускали. До вечернего построения оставалось каких-то пять минут.
А на построении их поджидал неприятный сюрприз. Толкнув уже набившую оскомину речь про патриотизм и дисциплину, Шаповалов вдруг заговорил совершенно о другом.
– Поступил сигнал. – Стекла шаповаловских очков недобро блеснули. – Поступил сигнал о злостном нарушении дисциплины. – Он, как шпагой, взмахнул тростью. – Киреев, Тучников, Гальянов, Плахов! Выйти из строя!
– Приплыли, – буркнул Гальяно, делая шаг вперед.
– Мне стало известно, что вы без разрешения покидаете территорию лагеря. – В тихом голосе Шаповалова шипели сотни змей. – Что используете вы для этого ключ от запасной калитки, который украли у сотрудника лагеря.
Со стороны волков тут же послышался удивленный ропот, вепри недоуменно переглядывались.
