- Как же так? Что это значит?
- Что это значит... - эхом откликнулся Герман. - Хороший вопрос! Я не знаю, что произошло в ту ночь в больнице. Но ты-то должен знать! Ты разговаривал с людьми, а опыта в оперативно-розыскной работе у тебя гораздо больше, чем у меня. Ты сыщик от Бога. Так, может, сам расскажешь мне, что же случилось в больнице в ночь с субботы на воскресенье? А? Или боишься?
- Чего мне бояться? - рассеяно спросил Александр.
- Не чего, а кого. Кто самый страшный для тебя человек?
«Ты!» - чуть было не сорвался он. Но промолчал. Разговор был неприятен. Ходят оба вок-•руг да около.
- Ну, думай, - сердито сказал Герман, снимая пиджак. Кинул его на кресло, потом натянул свитер. Сел, налил себе еще водки.
- Я не буду. - Завьялов поспешно закрыл ладонью свою рюмку. В третий раз фокус с цветком не пройдет. К тому же Герман его норму знает: две рюмки, не больше.
- Как хочешь. Один выпью. Мне сейчас надо.
- У меня снотворное в кармане. Без него не могу.
Когда он направился к двери, Герман проводил его настороженным взглядом, но промолчал. Достав из кармана две таблетки глюконата кальция, которые предусмотрительно положил в пузырек со снотворным, вернулся и демонстративно выпил обе. Горанин не остановил, продолжал внимательно следить за ним.
- Если я здесь, на диванчике усну, ничего? -спросил Александр.
- Тебе не привыкать.
- Знаешь, как приму снотворное, сплю, словно младенец. Только на утро странные мысли посещают. И еще эти рисунки проклятые.
Горанин молчал, что-то напряженно обдумывая.
- Ты хотел поговорить о Веронике. Я ведь к ней собрался, - скаЗал Завьялов после паузы.
- Когда? - удивленно поднял брови Герман.
- Как когда? Ночью. Она сегодня дома одна, охранника отпустили, а нам поговорить надо.
- Как? Совсем одна?
- Именно,
Горанину не надо знать о присутствии в доме Миши.
- А как же снотворное? Ты сейчас уснешь!
- Ах, да! Ну, значит, не судьба. В конце концов это никуда не денется. Девушке не впервой обманываться в мужчинах. Ведь так?
Он расставлял ловушку. И Герман лез в нее, словно бык на красную тряпку. Глядя исподлобья, спросил:
- Что у вас было?
- А ты ревнуешь? — усмехнулся Александр.
- В общем-то... Мне это неприятно. Черт знает что! - выругался Герман. - Самолюбие, что ли, задето?
- Ну да! Как же! У неотразимого Германа Горанина уводит девушку из-под носа какой-то Зява! Выходит, это все слова? О той легкости, с которой ты бросаешь женщин? И больно тебе так же, как и всем, когда они от тебя уходят.
- Ника никуда не денется, - упрямо сказал Герман.
- А ты уверен? Аглая ведь дала согласие на брак. Но что сказала Ника?
- Она немного обиделась. Из-за Веры. Бывает.
- Немного обиделась! Да ты дурак, Гора! Просто дурак! Она разобралась, что к чему, и поняла — от тебя надо бежать, как от чумы!
- Но-но. Ты не очень-то.
- Такую девушку потерял! Косметикой она, видишь ли, злоупотребляет! Много курит! Любовь, видишь ли, складывается из мелочей! Да это ты мелочный, а не любовь. Все выгадываешь, как бы себя подороже продать.
- Заткнись! - зло бросил Герман.
Завьялов вдруг спохватился. Для человека, которого должно после двух таблеток снотворного неудержимо клонить ко сну, говорит слишком уж бойко. Он начал тереть глаза:
- Устал я что-то. Сколько там натикало?
- Да к полуночи. Совсем спишь?
- Посижу еще маленько. - Он демонстративно зевнул. - Ты уж извини, что в третий раз злоупотребляю твоим гостеприимством. Но дома... Там везде Маша. Закрою глаза и вижу ее. Какой уж тут сон!
- Да, наверное, - несколько рассеянно отозвался Герман.
- У тебя дом большой. Вот когда народу будет полно, тогда не разлежишься на диване-то. Вера с дочкой да внук. Глядишь, еще малышня появится.
- Я пока ничего не решил.
- Ну, думай.
- Знаешь, Сашка, жалко мне тебя. Хороший ты человек. И, в принципе, ни в чем ведь не виноват! Вот что убивает.
- А что это ты будто хоронишь меня?
- Да так. Тебе бы полечиться.
- Спать охота. Лягу я, пожалуй. Но сначала помогу тебе отнести все это на кухню, - кивнул о» на грязные тарелки. - Хочешь, посуду помою?
- Вера завтра помоет, - равнодушно откликнулся Герман. - А ты ложись, раз плохо себя чувствуешь.
- Ничего. Не умираю ведь.
После того как стол очистили и Герман аккуратно протер белую моющуюся скатерть салфеткой, он еще раз зевнул и устроился на диване. Хозяин принес подушку и плед. Завьялов отметил, что тот нервничает. Похоже, завелся. Из-за Ники.
- Послушай, Саша, - позвал его Герман, - ты спишь, что ли?
- Да. Почти.
- Ладно. Завтра поговорим.
- Именно.
-И он отвернулся к стене. Горанин еще немного потоптался в дверях, словно чего-то ждал. Но Завьялов не двигался, и Герман, погасив свет, вышел.
Был первый час ночи. Лежать без сна и ждать придется около часа. Прислушался: ощутимая вибрация. Герман поднимается наверх. Только бы не сунулся в шкаф! Вдруг захочет проверить содержимое ящичка? Он просунул руку под диванную подушку и нащупал пистолет. Успокоился немного. Ночь на дворе, зачем Герману шарить в шкафу? Интересно, лег или нет? Вроде бы шаги наверху, в спальне. Герман нервничает, ходит по комнате. Может быть, курит. Почувствовал тоску; Надо было попросить сигарет - нервы. Ждать невыносимо. А вдруг не получится?
Нет, Герман обязательно спустится, проверит, нет ли на столе очередного рисунка. Дважды ночевал в коттедже и дважды было так. Интуиция подсказывала: все повторяется и на этот раз. Лежал тихо, прислушиваясь к своим ощущениям. Вскоре вибрация прекратилась. Возможно, Герман лег.
Бессонница научила чувствовать время. Мог определить и не глядя на часы, сколько именно проворочался без сна. Вот и сейчас, отсчитав по внутреннему хронометру около часа, поднялся. Включил свет, достал пистолет и положил его на стол. С оружием чувствовал себя увереннее. Теперь за работу. Согласно плану.
Первым делом он снял со стены плакат. Уложив брюнетку лицом на стол, расправил белую поверхность листа. Потом достал знакомый уже стаканчик с принадлежностями для письма и задумался. Что это должно быть? Чем его раззадорить?
Наконец начал рисовать. Особняк мэра, первый этаж, холл. Обстановка ему знакома, да и Герману тоже. Вдоль стены — мягкий диван, рядом кадка с огромной пальмой, фонтанчик из мрамора высотой около метра: на круглом основании пруд, лебеди, горы, из пещеры струйка воды, имитирующая водопад. Это должно случиться на первом этаже. Девушка, похожая на Машу, но не Маша. Пышные волосы, тонкий рот, скошенный подбородок. Это Вероника. Чем бы ее? Лучше ножом. Он нарисовал брошенный возле тела нож, похожий на тот, что лежал на кухне у Германа.
