— Погоди, Нин, давай немного передохнем.
— Ну уж нет. Я не могу ждать, да и не хочу! — В глазах Нины вновь пылал азарт недавней погони. — Есть люди, причинившие мне зло. И не мне одной, а многим. Даже тем, которые о них и не слыхали. И вот у меня появилась возможность хоть в какой-то степени рассчитаться с ними. Но для этого я должна знать, с кем имею дело.
Ярослав обнял Нину за плечи, притянул к себе:
— Я бы на твоем месте лучше…, — начал было он, но сразу же осекся — не него смотрели почти не Нинины глаза, в которых он прочел не страх и чисто женское любопытство, а, скорее, укор. — Ладно, задавай вопросы, я отвечу, — произнес Ярослав, попытавшись чмокнуть Нину в мочку уха.
Нина, чуть отстранившись, сразу же пошла в «нападение»:
— Так какая же существует связь между убийством Черкашина, предложениями дяди Захара и делами Хустовского?
Ярослав вздохнул:
— Я говорил тебе, что существуют организации, которые стремятся навязать нашим заводам невыгодные контракты. Например, продать им дорогостоящие и вредные технологии. Гаевому, как человеку авторитетному, сделали предложение официально представлять и поддерживать интересы этих организаций. Предложение сделали через Захара Ильчука. Однако Гаевой понимал, что Ильчук — исполнитель, шестерка, а истинный организатор остается в тени.
— Припоминаю, отец как-то обмолвился, что за такими, как Ильчуки, стоит некий мозговой центр.
— Вот именно. В случае провала этой аферы поплатился бы только официальный покровитель проекта — Гаевой. А «мозговой центр» по-прежнему остался бы в тени. Теперь, что касается Черкашина. Его не удалось подкупить, как других директоров, и он не заключил договор, невыгодный для его комбината.
— А другим директорам какой смысл подставлять свое собственное предприятие? — Нина заинтересованно взглянула на Ярослава.
— То-то и оно, дорогая моя Агата Кристи, что сегодня в этом деле прослеживается неопределенность: директоры еще не собственники, а государство уже не может им приказать. Да и государственных чиновников люди уровня Хустовского вполне могут купить. Так вот, Нина, эта мутная водичка, когда предприятие уже как бы не совсем государственное и еще не собственное, сверхвыгодна хищникам. Типичная картина сейчас какая? Предприятие нищает, а его руководство при этом не вылезает из загранкомандировок, заводит оффшорные компании, строит себе шикарные офисы, ну и так далее. Собственник расплатился бы за невыгодный договор из своего кармана. А наши руководители, наоборот, имеют за это… прибыль. Хустовский прекрасно понимал эту кухню, поскольку сам ее организовывал. Однако в случае с Черкашиным у него вышла осечка. Почему? Игорь предполагал, что здесь сыграла роль прежняя работа Черкашина. Он был заместителем управляющего в строительном тресте, а этот трест разрабатывал технологию для нового цеха. И она была ничуть не хуже, но гораздо дешевле импортной, которую ему стремилась навязать команда Хустовского. Возможно, Черкашину было совестно лишать работы своих прежних коллег по тресту, или боялся попасть в зависимость от махинаторов. Как бы там ни было, он от своего не отступил, при этом, скорее всего, успел узнать много лишнего. И вскоре попал в аварию…
— А Ухватов повел себя по-другому?
Ярослав загадочно улыбнулся:
— Ухватов был ставленником Олега. Он протащил его на должность с помощью Закоры. Игорь раскопал эту подковерную интригу, и подробности аварии, и еще кое-чего…
— Все было записано на пленке у Игоря? — догадалась Нина.
— Вот именно. Просто чудо, что они пленку не нашли. Видно, уж очень торопились избавиться от Игоря, считали, что все сведения он держит в голове. Понятно, на всякий случай переворошили бумаги как в редакции, так и на квартире…
Нина чуть отстранила нахальную руку Ярослава, которая все настойчивей гладила ее ноги, и спросила:
— А почему ты принимал участие в этом деле? Просто как друг Игоря?
— Не только. Этот «мозговой центр» задел и мои интересы. Я ведь тоже веду строительство. И не так давно от меня уплыл крупный заказ. Я думал, что это случайность, чей-то одноразовый расчет или обман. Оказывается, данное входило в планы нашего «организатора». Он на всех уровнях заботился об интересах своих патронов. Да и вообще… Такие, как я, для него — чужаки, которых нельзя подпускать к серьезным делам.
— Понятно… — Нина вздохнула. — Недаром он спрашивал о тебе с таким ехидством. Скорее всего был уверен в своей неуязвимости.
— Он и сейчас уверен. Его участие в экономических аферах доказать трудно. Да здесь и четкого законодательства нет. Так что обвинения будут строиться прежде всего на уголовных преступлениях: убийство Черкашина, Шеремета, покушение на тебя. Но Олег, судя по всему, рассчитывает, что мы не найдем серьезных доказательств, и дело будет закрыто.
— Но ведь мы найдем их? — с надеждой спросила Нина.
Ярослав взял ее руку в свои, внимательно посмотрел в глаза и улыбнулся, но улыбка вышла грустной.
— В этом деле, Ниночка, ты становишься… как говорят, ключевой фигурой. Ты и свидетель, и потерпевшая, а это уже кое-что. Два преступления связаны с тобой, и с твоей помощью могут быть доказаны. А в деле Черкашина нам взялись помочь работники его треста.
Нина вздохнула.
— Давай все обсудим. Хочу обойтись в этой истории без участия Лены. Не стоит ее вмешивать.
— Конечно. Тем более, что ваш рассказ об амурной слежке за Олегом будет выглядеть надуманным. Отсюда вывод: никакой подружки. Ты должна говорить, что сама шла к Олегу в гости. Зачем? Отец просил тебя возобновить это старое знакомство. Он почему-то хотел и сам поближе познакомиться с Олегом. Так вот, ты уже подходила к его дому, как из ворот вывалилась пьяная троица. Ты узнала якобы известного тебе журналиста Игоря. Спряталась за дерево, понаблюдала. Движения Игоря показались тебе неестественными, ты заподозрила неладное. «Вольво» отъехал, но ему надо было сделать круг, чтобы попасть на проспект. Ты же бросилась напрямую, через переулок, а потому оказалась у перекрестка одновременно с ними. Остановила первую попавшуюся машину, попросила ехать за «вольво» — якобы следила за своим бой-френдом. Приметы водителя и машины не запомнила. Когда «вольво» миновал людную часть города и выехал на околицу, поняла, что дальше вести наблюдение опасно, заметят. Вышла из машины, расплатилась с водителем и пошла наугад. Тебе повезло: выглянув из-за насыпанных куч на нижнюю часть улицы Крайней, увидела знакомую машину и дальше пронаблюдала, как Игоря затащили в полуразрушенный дом. А потом ты тихо ушла с опасной улицы, вернулась домой и хотела перво-наперво рассказать все отцу. Но, когда узнала, как он серьезно болен, решила его пока не волновать. И все же загадочное происшествие тебя очень интересовало, ты не утерпела и позвонила Олегу, начала его осторожно расспрашивать. Он тут же назначил тебе свидание, обещал обо всем поговорить при встрече. Ты согласилась, но не пошла, потому что с отцом случился сердечный приступ. Дальше даже придумывать ничего не надо. О нападении на тебя всем известно. Нападавших ты узнала. Это были те же амбалы, которые тащили Игоря. Почему еще в больнице не рассказала следователю о Хустовском? Да просто после удара по голове плохо соображала, не все факты могла связать воедино. Окончательно все осмыслила уже на даче у Елагина. Хотела позвонить в милицию, но тут сами подручные Хустовского прикатили, и тебе пришлось спасаться.
