— Эта вечеринка с напитками, о которой ты упоминал… ты это имел в виду?
— Да, — ответил он без колебаний. — Когда? Где?
— Не сейчас. Завтра?
— Прекрасно.
В его голосе прозвучало неподдельное удовольствие, и ощущение его теплоты оставалось со мной даже после того, как я уже попрощалась с ним. Немного солнца во мраке.
Должно быть, я задремала, потому что резко очнулась и увидела, что стало темнеть, толпы людей на улицах поредели, хотя около бара, находящегося дальше у дороги, и собралась кучка людей. Было уже около девяти, я оцепенела, была раздражена, меня мучила жажда. Повернула ключ зажигания, включила фары, переключила сцепление на задний ход, сняла тормоза, взглянула в зеркало заднего вида и замерла.
Если я смогла увидеть его в зеркало, мог ли он увидеть меня? Нет, безусловно, нет. В зеркале было отражение только полоски лица, два глаза. Выключила зажигание, фары и опустилась ниже на сиденье. Через несколько секунд он прошел мимо моего автофургона. Он был на расстоянии двух футов от меня. В темноте затаила дыхание. Он остановился у входной двери кафе «Крэбтриз», где молодая женщина переворачивала табличку с надписью «Открыто» на другую сторону, где было написано «Закрыто». Когда она увидела Брендана, засияла от радости, подняла руку, приветствуя его, а потом открыла ему дверь. Я немного выпрямилась на сиденье и наблюдала, как он обнял ее, она прильнула к нему, а он поцеловал ее в глаза, потом в губы.
Она была очень красивая, новая герлфренд Брендана. И очень молоденькая, не более двадцати одного или двух лет. Он вскружил ей голову. Я наблюдала, как она запустила свои руки ему в густые волосы и притянула его лицо снова к себе; я закрыла глаза и громко застонала. Что бы ни говорил Дон, что бы ни подсказывал мне здравый смысл, я не могла оставить это так, но не сейчас, когда я видела паутинку морщинок на ее переносице и ее сияющие глаза.
Женщина взяла свое пальто и закрыла дверь. Она помахала рукой, прощаясь с кем-то, кто еще оставался в кафе, затем они с Бренданом, держась за руки, пошли по дороге, по которой он пришел сюда, в обратном направлении. Я подождала, пока они почти скрылись из виду, затем вышла из автофургона и последовала за ними, молясь, чтобы он не обернулся и не увидел меня, тайком следующую за ними на расстоянии. Они остановились перед дверью между магазином по продаже велосипедов и бакалейно-гастрономическим магазином, работающим круглосуточно, разделились, пока девушка копалась в кармане, доставая ключ. Ее квартира, очевидно, подумала я. Это естественно. Брендан был кукушкой в гнездах других людей. Она открыла дверь, и они исчезли внутри.
Дверь закрылась, спустя несколько минут в окне на верхнем этаже загорелся свет. В течение какого-то мгновения я видела, как Брендан стоял у окна при включенном свете. Он закрыл занавески.
Нельзя сказать, что это было первое свидание ортодоксальных верующих, исследующих заброшенную церковь в Хекни, которую несколько лет назад превратили в центр продажи старых вещей. Но может быть, так было даже лучше: всегда чувствуешь себя неловко и смущаешься, когда лицом к лицу сидишь за столиком в баре, пьешь дешевое вино, задаешь вежливые вопросы, нащупывая почву. Вместо этого Дон был в одном конце церкви, где когда-то размещался алтарь, склоняясь над металлической ванной на прочных опорах, а я дальше, в боковом приделе, разглядывая каменные горгульи, фантастические фигуры в готической архитектуре. Вокруг никого не было, кроме человека, впустившего нас, который находился в боковой часовне. Все освещалось желтоватыми пропыленными лучами солнечного света, а когда мы разговаривали друг с другом, наши голоса разносило эхо.
— Почему я никогда раньше не бывал в этом месте? — спрашивал он меня, жестикулируя над каменными плитами, огромными деревянными застекленными шкафами, фарфоровыми раковинами, прислоненными к стенам, коробками, заполненными бронзовыми ручками и бронзовыми висячими замками.
— Потому что ты не строитель.
— Я хочу здесь все! Взгляни на эти садовые скамейки. Или эту купальню для птиц.
Я улыбнулась ему, ощущая внезапное головокружение от непривычного счастья, охватившего меня; трепеща от облегчения.
— У тебя нет сада, — сказала я.
— Правда. А у тебя есть сад?
— Нет.
— Ну ладно. Тогда скажи, что я должен купить здесь?
— Что ты думаешь относительно скамьи со спинкой?
— Скамьи со спинкой?
— Она прекрасно встанет в твоей комнате. Взгляни сюда.
Он прошел в придел и встал рядом со мной. Но не смотрел на старую деревянную скамью с изогнутыми подлокотниками. Он смотрел на меня. А я чувствовала, что краснею. Он положил руки мне на плечи.
— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты прекрасна?
— В церкви — никогда, — сказала я.
У меня перехватило горло.
Потом он поцеловал меня. Мы прислонились к дровяной печке, которая стоила 690 фунтов стерлингов, я пробралась руками под его куртку и рубашку и почувствовала своими ладонями его теплую кожу, изгиб его ребер. Потом мы сели на деревянную скамью, а когда я посмотрела на него, он улыбался мне.
После этого мы пили вино, сидели в саду бара в этот теплый вечер, держась за руки под столом, а затем ушли и вместе ели индийские кушанья. Я не говорила о Брендане ни разу за весь вечер. Меня тошнило от него, я устала, потому что он вползал в каждую мою мысль, присутствуя всегда, и даже тогда, когда он был очень далеко, тихо и бесстыдно нашептывая мне в голову. Поэтому я вытолкала его. Я не впустила Троя и Лауру тоже. Я позволила им вернуться только после того, как отвезла Дона и поехала домой. Хотя он, по существу, уже совсем перестал быть моим домом, он стал местом, где я жила, с табличкой «Продано» снаружи и атмосферой пренебрежения ко всему, которая заполняла комнаты.
Призраки вернулись, но сегодня вечером я уже не чувствовала себя такой несчастной, потому что наконец что-то делала. У меня появилось задание, задача, цель. У меня был мужчина, который считал, что я прекрасна, а это всегда помогает скрасить одиночество.
Я была в кафе «Крэбтриз» в восемь часов на следующее утро, но ее там не было. Вместо нее за стойкой был мужчина, которого я видела два дня назад. Он подавал кофе эспрессо, горячий шоколад, ромашковый чай, Я взгромоздилась на высокий стул, заказала кофе и булочку с корицей, затем спросила, скоро ли придет молодая женщина, которая обслуживала меня накануне, потому что я забыла шарф, и, может быть, она нашла его и взяла на сохранение.
— Наоми? Нет.
