Над овражком никого не было. Вяло растекался туман, но видимость пока не ухудшилась.
Алена перевела дух. Что делать? Сидеть на месте, согнувшись в три погибели, или пробовать найти помощь? И там, и там были свои плюсы и минусы. Самый большой минус — ей нечем защититься, а у противника есть нож. А еще она голодная, хочет пить, да и силы неравны.
Как же в этот момент хотелось заплакать! Алена села, оперевшись спиной о стену оврага, подтянула колени и обняла их. Но плакать не стала. И вовремя, потому что услышала вдалеке голос Семена:
— Алена!
Первый порыв — заорать в ответ — быстро прошел. Вадим бродит рядом. Пока он не знает, где она, — это ее спасение. Но если она крикнет и выдаст себя, Семен может не успеть добежать до нее.
И Алена молчала.
Она не услышала, скорее почувствовала дыхание — холодное, прорывающееся сквозь сжатые зубы. Покатились под ноги комья глины, куски дерна: Вадим набрел на овраг. Скоро он спустится и найдет ее.
Рука непроизвольно шарила по глиняной стене, по грязи, по веткам, пока не наткнулась на камень. Ладонь сжала его так, что стало больно самой.
Глава 27. Самая Золотая Рыбка
Вадим спешил.
Времени у него остается не так много. Он видел своего врага. И враг пришел не просто так, а вооруженным. Пистолет словно слился с его рукой. В какую-то минуту они встретились — взгляд Вадима и черный зрачок пистолета. Но Семен его не видел за деревом, и черный зрачок прошел мимо.
По спине струился противный пот. Нет, это не признак трусости, ведь он не боится ни Краснова, ни его шавки — с последним разобраться пара пустяков!
Вадим пробирался шаг в шаг со вторым ментом. Он слышал, как Краснов называл его Владом. Впрочем, имена Вадима никогда не интересовали! А вот крепость кожи, гладкость… Однажды он порезался, когда брился, и с интересом разглядывал порез в зеркало. Не такая уж она крепкая, эта кожа. А женская и подавно мягкая, нежная, податливая под лезвием скальпеля.
Затаившимся зверем следил он за Владом, переходил тенью от куста к кусту. Ему помогал белесый туман. Мент потерялся в нем, отдалился от Краснова. Он ничего не почувствовал, когда Вадим встал за его спиной и занес руку, но вдруг наклонился, и удар получился вскользь: шею он лишь задел. Но кровь заструилась, пачкая пальцы Влада — одной рукой он пытался зажать рану, второй защищал пистолет. Вадиму хватило одного хорошего удара — сам от себя не ожидал — и Влад упал на землю. Он быстро терял кровь и сознание. Даже крикнуть как следует не успел. Захрипел громко и только.
— Лежи тихо! — наклонился Вадим. — Минус один.
Черный пистолет был тяжелым, холодным. Вадима трясло. Пистолет дрожал в руках. Зато теперь они с Красновым на равных.
* * *
Алена слилась с деревом, прижалась к нему губами, чтобы не закричать. Она видела, как Вадим ударил Влада ножом, но помешать не успела.
Она подождала, пока Вадим ушел, пятясь, в сгустившийся туман. А потом бросилась ползком к Владу, нашла на измазанной кровью шее пульс. Жив!
— Влад… Влад, очнись! — ей казалось, что она шептала слишком громко, но на самом деле голос едва слышался.
Поднять Влада не удалось. Алена перевернула его на бок, чтобы рассмотреть рану. Руки стали липкими и противными от темно-красной крови. Она текла сильно. Влад терял силы быстрее, чем до него смогла бы добраться помощь.
Алена рвала свитер и куртку на лоскуты, прижимала их со всей силы к ране и пыталась остановить кровь. Ткань тут же промокала, и приходилось отрывать новый кусок.
— Влад, миленький, очнись!
Она ударила его несколько раз по щекам. Влад открыл глаза, не сразу сообразив, где он.
— Слава богу! Влад, ты слышишь? Слышишь меня? Он ищет Семена и найдет его!
Влад задвигался, попытался встать, но слабость не позволила. Он повалился обратно, застонал.
— Нет, лежи! — Алена гладила его по плечу. — Береги силы. Семен справится, он сильный!
— Где… Где Долгов? — прохрипел Влад.
— Кто?.. Ах, этот… Не знаю! Он постоянно передвигается. Ходит тихо, осторожно. Ему нужен Семен.
— За… чем?
— Молчи, береги силы! Вадим слышал, как Семен что-то сказал о его матери. А у него пунктик… понимаешь? Он больной человек. В его жизни была только мать. Это табу!..
Лучше объяснить она все равно не смогла бы.
— Помоги подняться…
Тяжело дыша, Влад привалился спиной к дереву. Поискал вокруг себя и стукнул по земле:
— Сволочь! Пистолет…
Алена похолодела. У Вадима пистолет?..
Она вскочила на ноги так быстро, что Влад не успел и руку протянуть.
— Алена… Нет…
Она металась по краю оврага, высматривая Вадима, сталкивалась с деревьями, не чувствуя боли. Далеко он уйти не мог. Он рядом. Она все время чувствовала его.
Собрав силы, Алена закричала:
— Вадим! Я тебя ненавижу! И мамашу твою — тоже! Вы нелюди, и она, и ты!
Ее крик разносился по всему лесу. Пожалуй, так громко она не кричала ни разу в жизни. И страха такого никогда не чувствовала.
Руки повисли плетьми вдоль тела. Из оружия у нее только небольшой камень, лежащий в кармане. Если что, она даже вынуть его не успеет. Теперь Вадим не просто зол, он найдет в ней нового врага. Смертельного врага.
Но как иначе она поможет Семену?
— Долгов!
Она ходила и кричала, оглядываясь по сторонам.
Оглядки не помогли. Туман словно расступился. Алена не успела отпрянуть: сильная рука схватила ее за волосы. Она добилась, чего хотела: Вадим клюнул.
Они остались один на один.
— Ты… не можешь! Я же поделился с тобой… Душу вывернул…
Он закинул ее голову назад. Алена встретилась глазами с его взглядом. Если на свете есть страх, который сковывает, то она его испытала. Осталось держать его столько, сколько сможет.
— Тебе лечиться надо. Ты придурок.
— Ты не можешь — не должна — трогать маму.
— Только не надо указывать мне, что я должна, а что нет!
Голос Алены крепчал. Вадим не прибил ее сразу, а значит, шанс выйти из воды сухой остался.
Едва подумала, как полетела и врезалась спиной в толстый сук старого дерева. От боли на мгновение перехватило дыхание.
Отдышаться Алена не успела: рука Вадима легла поперек горла. Прижала, сдавила хрящи.
— Непослушная девочка…
Говорить Алена не могла — дергалась, как рыбка на крючке. Придушит? Нет, видела по глазам, что он еще не наигрался с ней, не «наказал» до конца. Ему хочется большего.
— Ты боишься меня?
Руку он убрал, дал ей откашляться. У Алены кружилась голова, деревья качались перед глазами.
— Бояться… тебя? Да я даже темноты в детстве не боялась!
