Валентина Мельникова - Неоконченный романс

— Очень уж сладко ты во сне посапывала, мы и решили с Алексеем Михайловичем тебя немного побаловать.

— В следующий раз не стоит меня жалеть. По-моему, я ни на какие привилегии не напрашивалась! — Прихватив полотенце и зубную щетку, она спустилась к ручью. Ледяная вода смыла остатки сна, щеки горели, быстрее побежала по жилам кровь.

На противоположном берегу показались силуэты лошадей. Алексей в высоких сапогах переводил их через стремнину. Глаза его радостно засияли.

— Доброе утро, как спалось?

— Отлично! — Она сердито глянула на него. — Почему не разбудил пораньше?

Алексей подошел ближе.

— Не стоит хмурить брови. Сегодня пойдем без тропы, днем придется хорошо потрудиться. — Он положил ей руку на плечо, слегка сжал. — Думаю, тебе скоро предстоит вознаградить меня за сегодняшний подвиг.

— Ты называешь подвигом приготовление каши и кофе?

— Нет, кое-что серьезнее! Я бы потребовал награду сейчас, но там за камнями твой отец, он может меня не правильно понять.

Лена отпрянула:

— Что ты имеешь в виду?

— А разве не подвиг держать тебя всю ночь в объятиях и ничего от этого не иметь?

— Ты что, совсем не спал?

— Спать я привык в любой ситуации, но какие сладкие сны мне снились… — Он плотоядно усмехнулся, потянул девушку к себе, громко прошептал:

— И главной героиней в них была ты…

— Оставь меня в покое. Твой зарок уже ничего не значит, как я погляжу?

— К сожалению, я привык держать слово и обладать тобой могу пока только во сне. Но, надеюсь, вскоре действительность превзойдет все мои ожидания и сновидения.

— Не дождешься, — улыбнулась Лена. — Разделять твои эротические фантазии я не собираюсь. — Она преувеличенно строго посмотрела на него. — По крайней мере, в ближайшее время.

Алексей, откинув голову назад, расхохотался. И тут же резкий звук заставил их вздрогнуть. Максим Максимович колотил поварешкой по сковороде — звал завтракать.

После завтрака мужчины занялись завьючиванием лошадей, а Лена вымыла и уложила посуду.

Солнце еще не взошло. Но серый промозглый туман мало-помалу стал рассеиваться, и предметы приобрели более четкие очертания. Куртки людей, крупы лошадей, камни, деревья — все почернело, набухло от «влаги. Чертыхаясь, мужчины подтягивали подпруги, старались получше уложить вьюки, чтобы животные не набили спины и бока. Огромный цирк, окружавший их стоянку с трех сторон, тонул в полумраке, но уже засветлело небо. Неожиданно откуда-то прорвался одинокий и невнятный звук: не то треснул сломанный сучок, не то спросонья тенькнула птичка. По тайге пронесся ветерок, разогнал неопрятные седые космы тумана, отозвался звонким журчанием ручей, и, сожалея о короткой ночи, в старом ельнике уныло прокричала сова.

Мужчины присели около костра, еще раз уточнили маршрут. Алексей принес ведро воды и залил огонь. На востоке занялся румяный рассвет, будто зарево далекого пожара, постепенно охватившего все небо. Караван вышел в путь. Двигались все так же гуськом, только теперь его возглавлял Алексей, Лену поставили в середину. Перед ними лежал самый трудный участок пути — нужно было как можно скорее преодолеть перевал, пока солнце не растопило снег, не превратило его в опасную для всего живого гремучую смесь из воды, льда и камня.

Шли без тропы, и, хотя до прииска оставалось меньше двадцати километров, сказать, сколько это займет времени, никто не мог. Алексею было труднее всех. Ему приходилось топором прорубать путь всему каравану через сплетение веток и корней.

Они уже давно миновали озеро, у которого вчера спасали маралуху и ее новорожденного теленка.

Прошли ключ, впадающий в небольшую речку, стекающую со снежников, и вступили в зону густой тайги, лежавшей на подступах к перевалу. Куда ни шагнешь, путь преграждали то свалившиеся друг на друга стволы крупных деревьев с предательскими сучьями, то непроходимое сплетение ветвей. Болели глаза от напряжения, желания увидеть хоть какой-то просвет, бледную полоску горизонта, долину ручья.

Продвигались медленно, лавируя между бесконечными нагромождениями стволов и сучьев. Чаща сменялась верховыми болотами, бурными ключами, словно природа решила заставить их отказаться от задуманной цели. Но они шли и шли, оставляя за собой узкую ленту тропы да затесы на деревьях.

Алексей с тревогой посматривал на солнце: слишком уж быстро оно взбиралось по небосклону, и, если через час-два не подойти к перевалу, до следующего утра он будет недоступен. Громадные массы мокрого снега способны прийти в движение от малейшего сотрясения. Присядет невзначай птица, пробежит лесной зверек — и сдвинется снег. Сначала безобидным тоненьким ручейком покатится по склону, вбирая, захватывая, всасывая все больше и больше воды, камней, деревьев, и вскоре многотонная лавина со скоростью реактивного самолета пронесется по склону, пройдясь гигантским утюгом по всему живому.

Несмотря на огромную нагрузку, Алексей продолжал ловко орудовать топором, и спутники едва поспевали за ним. К удивлению Ковалева, они достаточно быстро усвоили все премудрости нелегкого путешествия, а Лена ни в чем не уступала мужчинам.

Теплые куртки перекочевали на вьюки. Лена видела, как пятна пота насквозь пропитали плотную хлопчатобумажную рубашку Алексея, темные волосы влажно закурчавились на висках и на шее.

Нависшие над ущельем горы постепенно расходились, образовав долину, напоминавшую гигантский котел. Одним из краев этого котла и был перевал, к которому они так упорно стремились.

Все чаще и чаще путь стали преграждать огромные глыбы, скатившиеся с откосов. По ложкам и рытвинам лежал водянистый снег, придавленный тенью огромного ельника. Ноги тонули в нем, лошади скользили, приходилось поправлять то и дело сползающую с них поклажу. Ко всем прочим удовольствиям добавились пауты и мухи. Злобные создания изматывали людей и лошадей больше, чем все остальные трудности, вместе взятые.

Однако вскоре такая полоса бурелома преградила им путь, что даже Алексей сдался.

— Здесь не пройдем. Эку беду навалило! — Присев передохнуть, он вытер пот со лба, оглядел путников. У Максима Максимовича заметно ввалились щеки, но он воспользовался передышкой и принялся снимать окрестную чащу, панораму перевала на горизонте. Лена, вытащив носовой платок, попыталась стереть грязь со лба, но только еще больше размазала ее по лицу. Алексей взглянул на грязные полосы у нее на щеках:

— Поздравляю, ты теперь похожа на индейца в полной боевой раскраске. — Оглянувшись, достал из мха пестрое глухариное перо, воткнул ей в волосы. — Чингачгук Большой Змей.

Лена не приняла шутку, выбросила перо и, порывшись в одном из тюков, достала старенькую солдатскую панаму, молча надела ее на голову. Алексей со смешливыми искорками в глазах наблюдал за ней.