Теперь уже кричала Алексия, пронзенная болью, как молнией. Рокси камнем свалилась на нее, не давая пошевелиться. Только извивалась в бессильной муке, когда Рокси клещами вцепилась ей в горло, пытаясь задушить. Алексия инстинктивно стала отбиваться, чувствуя, что сейчас потеряет сознание. Почему никто ей не поможет.
– Роксанна! – завопил Тедди. – Ради Бога!
– Ты убила его! – визжала Рокси, тряся Алексию, как терьер – крысу. – И все это время позволяла верить, что он сбежал от меня! Но это ты убила его! Хладнокровно застрелила, как животное, и похоронила в саду! Убийца!
Запоздало опомнившись, Уилмотт оттащил девушку и поднял на руки. Она почти ничего не весила. И сейчас тихо расплакалась у него на груди, обмякшая и хрупкая, как тряпичная кукла.
Алексия продолжала лежать на полу, хватаясь за горло и ловя губами воздух, как рыба на песке.
Осторожно посадив Рокси в инвалидное кресло, главный инспектор встал на колени, так что их глаза оказались на одном уровне.
– Узнаете часы?
– Они принадлежали моему жениху, – едва слышно прошептала Рокси. – Эндрю.
Глаза ее закатились, по телу прошла судорога. Скоро она уже билась в конвульсиях. Изо рта шла пена.
– Сделайте что-нибудь! Помогите ей! – панически вскрикнул Тедди. Алексия молчала, слишком ошеломленная и истерзанная болью, чтобы что-то сделать для дочери. Рокси выглядела так, будто ее било электрическим током. Исполняла уродливый гротескный танец на глазах родителей.
– Вызовите «скорую», – велел Уилмотт сержанту. – Немедленно!
«Допрос миссис Алексии де Вир. Воскресенье, двадцать шестого ноября. Два сорок пять дня. Допрос производится в присутствии главного инспектора Гэри Уилмотта.
– Миссис де Вир, можете вы описать свои отношения с Эндрю Бизли, женихом вашей дочери?
Алексия повернула на пальце золотое обручальное кольцо.
– Нет. Пока не увижу дочь.
– Вашу дочь отвезли в больницу. В свое время вам сообщат о ее состоянии.
– Этого недостаточно. Я хочу знать, что происходит сейчас.
– Эндрю Бизли, миссис де Вир.
– Думаете, мне есть дело до чертова Эндрю Бизли? – рявкнула Алексия. – Меня интересует только Роксанна!
– Большинству людей, наверное, не все равно, что молодой человек, которого они хорошо знали, убит, и труп найден в вашем саду, – заметил Уилмотт.
– Неужели? Сомневаюсь, особенно если они были знакомы с Эндрю Бизли, – горько усмехнулась Алексия.
«Нельзя говорить дальше. Нужно послать за адвокатом».
Но так приятно говорить правду, излить наконец свою ненависть, что она не смогла остановиться.
– Эндрю Бизли манипулировал моей дочерью самым циничным, самым подлым образом. Я не знала его слишком хорошо. Ровно настолько, чтобы это понять. Он охотился за деньгами Рокси.
– Именно поэтому вы его убили?
Алексия издевательски засмеялась, но тут же поморщилась, потому что боль снова пронзила ребра в том месте, куда ударила пуля Гилберта Дрейка.
– Не мелите вздора! – процедила она. – Я никого не убивала.
– Ваша дочь, похоже, не находит эту мысль абсурдной.
– Моя дочь в шоке. Где мой муж? Я хочу поговорить с мужем.
– Надеюсь, вы понимаете, что, отказываясь отвечать на вопросы, не поможете ни себе, ни жене?
Тедди допрашивали в другой комнате. Инспектор Генри Фробишер, один из самых талантливых офицеров оксфордской полиции, был привлечен к этому делу Уилмоттом на том основании, что Тедди может быть откровеннее «со своим братом-аристократом». Не вышло. Тедди решительно сложил руки на груди и отвернул голову. И повторял, как мантру, слова, которые твердил с той минуты, как покинул Кингсмир.
– Я требую адвоката.
– Когда вы в последний раз видели живым Эндрю Бизли?
– Я требую адвоката.
– Есть ли у вашей дочери основания верить, что ваша жена может каким-то образом быть ответственна за смерть мистера Бизли?
– Я отказываюсь отвечать на вопросы без адвоката.
– Мистер де Вир, вы знали, что мистер Бизли давно мертв, а не вернулся в Австралию, как вы объяснили дочери?
– Адвоката.
Инспектор Фробишер выключил диктофон.
– Пойдите, найдите поверенного, – рявкнул он сержанту. – Немедленно! И оставьте кого-то с дочерью. Нам нужны ее показания, как только она очнется!
Алексия все больше злилась:
– Я требую отвести меня к дочери.
– Не уверен, что в вашем положении можно чего-то требовать, миссис де Вир.
– Выключите диктофон.
Немного подумав, Уилмотт решился исполнить просьбу. Довольно часто в деле случались переломы, когда подозреваемые соглашались говорить без протокола.
– Вы что-то хотите мне сказать, миссис де Вир?
– Да.
Волнение инспектора росло.
«Вот оно! Сейчас я получу признание»!
– Хочу напомнить вам, что по-прежнему остаюсь министром внутренних дел этой страны. И как таковая, являюсь вашим начальником и начальником вашего босса, и вы обязаны докладывать мне о том, как идет расследование. Я могу отстранить вас одним щелчком пальцев.
Не будь инспектор так расстроен, наверняка рассмеялся бы. Пусть Алексию де Вир величают «железной леди», он ее не боится. Как и ее влиятельных друзей.
– На каком основании? – спросил он, распрямив плечи. – Молодой человек застрелен в ваших владениях, миссис де Вир. Вам может быть безразличен этот факт. Зато небезразличен мне. Более того…
Он помолчал для пущего эффекта.
– Думаю, что это вы убили его.
Алексия презрительно усмехнулась:
– На каком основании сделаны эти выводы? На паранойе Рокси? Находке старых часов?
– Видите ли, я считаю вашу дочь весьма убедительным свидетелем. Чувствую, что и присяжные будут того же мнения. Насколько мне известно, обычные избиратели сильно к вам охладели за последнее время. А что такое присяжные? Всего лишь двенадцать обычных избирателей.
Алексия презрительно уставилась на толстяка.
– Включите диктофон.
Уилмотт нажал кнопку.
– Допрос возобновлен в три пятнадцать дня.
Рокси де Вир открыла глаза.
Все было белым, ярким и прекрасным. На мгновение она испытала истинное счастье. «Я на небе. С Эндрю. Он не бросал меня. Значит, все-таки любил».
Но тут она увидела полицейский мундир, и мечта рассыпалась в пыль.
Это не небеса. И Эндрю не сияющий белый ангел. Он сгнивший труп, и собаки грызут смрадную плоть, все еще оставшуюся на костях.
Ее вопли эхом отдались в больничных коридорах.
Главный констебль Редмейн из полиции Темз-Вэлли второй раз прочитал показания, тщательно взвешивая каждое слово, прежде чем отдать их инспектору Уилмотту.
Главный констебль был невероятно жирный краснощекий коротышка с гривой белых волос, придающий ему жизнерадостный вид Санта-Клауса. Наделе же Сирил Редмейн обладал острым как бритва умом и неустанными амбициями, обычно присущими политикам или рок-звездам. Ему вовсе не нравилось, что министра внутренних дел притащили в оксфордский полицейский участок, как обычную преступницу. Один неверный шаг в подобном деле – и блестящая карьера Сирила Редмейна покатится ко всем чертям.
