— Это семеро, — буркнул он и осторожно высвободил ее руку, делая одновременно шаг назад.
— Какая разница. Цифры ничего не значат, — нежно проворковала она, останавливая на нем взгляд восхитительных, но пустых глаз.
К тому моменту, когда мужчина, сидевший рядом с этой странной женщиной в самолете, подошел к ней и взял за руку, незнакомец успел сделать еще два шага назад.
Кит едва сдержал смех при виде потрясенного, нервно скривившегося лица неудавшегося ухажера Ноэль. У бедняги остекленели глаза, как у человека, который неожиданно уцепился за хвост тигра и теперь не видит спасения.
— Готовы, Ноэль? — мягко спросил Кит, вновь сплетая ее пальцы со своими.
Ноэль подняла голову. Пустоту взгляда заполнило его отражение, но не только. Облегчение. Благодарность.
— Достали?
Он потянул ее прочь от незнакомца, к дорожке, движущейся в сторону выхода из аэропорта.
— Два билета. Места рядом. Рейс в восемь утра.
— Я хочу есть.
— Значит, поужинаем. — Подойдя к лимузину, Кит кивнул водителю, и тот открыл заднюю дверцу. Кит сел в машину после Ноэль. — Чего бы вам хотелось?
Ноэль устроилась на обитом бархатом кресле. Привыкшая к роскоши, она и не заметила смены обстановки.
— Цыпленка.
Кит смотрел, как она прикорнула в уголке мягкого сиденья. Удивительно, но она явно чувствовала себя здесь как дома.
— Это несложно. Какая-нибудь особая кухня?
Она чуть заметно пожала плечами.
— Да нет, все равно. — Ноэль на миг заглянула в его глаза, завороженная его постоянным пристальным вниманием к ней. Его взгляд не был каким-то особенно настойчивым и, уж конечно, он не доставлял ей неудобств, и все же он был нацелен на то, чтобы проникнуть в ее мысли. Легкая морщинка перерезала ее лоб. Ноэль попробовала смотреть сквозь него — с другими ей это легко удавалось, — но обнаружила, что на этот раз у нее не получается. Удивленная и в немалой степени встревоженная, она еще сильнее нахмурилась. Неужели последние несколько часов лишили ее чего-то настолько важного в ней самой, чуть ли не в шоке гадала она.
Кит медленно поднял руку и провел пальцем по морщинке между ее бровями.
— Что такое? — осторожно спросил он, понизив голос в надежде подбодрить принцессу, подтолкнуть ее, чтобы она открыла ему свои тайны.
Она качнула было головой и тут же замерла, почувствовав, что от ее движения его пальцы еще плотнее прижимаются к ее коже.
— Ничего, — только и шепнула она.
— Я вас пугаю? — Он вглядывался в сиреневую глубину ее глаз в поисках правды.
— Нет. — Ее пугал не сам этот человек, а ее собственная реакция на него.
— Вы бы хотели поужинать в одиночестве? — Ради ее блага ему пришлось задать и этот вопрос.
— Нет.
— Тогда… почему вы хмуритесь?
Ноэль не приходилось сталкиваться с таким отношением. Многим хотелось что-то получить от нее, и она легко ускользала от них в свои сказочные миры, в свои мысли. Но когда к ней обращался Кит, мозг против ее воли слушал, а сердце отзывалось.
— Вы на меня смотрите, — произнесла она наконец. Последний звук еще не замер в тишине салона, а она уже пожалела об этих словах.
— Вы очень красивы, на вас трудно не смотреть, — помедлив мгновение, сказал Кит. От него не укрылось внезапное напряжение ее тела, тревога глаз. Он мог бы сказать ей больше, но сейчас ему на ум приходили одни лишь вопросы, все еще продолжавшие преследовать его. Ни один из них не был к этому готов.
— Прекрасная оболочка.
Он наклонил голову, накрыл щеку Ноэль ладонью и чуть прижал, не давая ей отвернуться. Он не из тех глупцов, которых отпугивают ее абсурдные увертки.
— Оболочка прекрасная, нет слов. Но за ней гораздо больше.
Больше. Обычное слово. Разящий меч памяти. Шепот лживых обещаний. Больше.
— Нет.
Он улыбнулся. Веселый блеск осветил глаза, заплясал солнечными зайчиками в их изумрудной глубине.
— Рассказать, насколько больше?
— Нет. — Подняв руку к его руке, она обвила пальцами его запястье, собираясь оборвать прикосновение. И замерла. Ощущение пульса, неожиданно быстро отбивающего ритм его сердца, остановило ее скорее, чем это сделали бы любые слова.
— Я не тот жалкий глупец, который несколько минут назад в ужасе попятился от вас. Вам не удастся оттолкнуть меня своими фантазиями, нелепыми диалогами, туманными определениями или бессмысленными взглядами. Знаете вы это или нет, согласны вы с этим или нет, но вы приоткрыли мне дверцу к себе.
Никто и никогда — ни родные, ни потенциальные друзья или любовники, — никто не говорил с ней так открыто, никто так явно не бросал ей вызов. Ноэль упрямо вскинула подбородок. Пустота фиолетового взгляда уступила место уму.
Он кивнул. Это перевоплощение было ему по душе даже больше, чем он готов был ей признаться. Шелк и сталь. Последние несколько часов он видел лишь нежность шелка. Теперь ему хотелось ощутить твердость стали — ее против его.
— Нет.
— Любимое слово женщины, которая умеет сплетать сказку из страха. Странно.
— Я странная.
Он мягко рассмеялся.
— Уникальная. Редкая. — Он с легкостью отражал ее удары; он продолжал подстрекать ее — нежно, но неуклонно.
Проницательный взгляд вдруг вспыхнул раздражением, доселе никогда не проявлявшимся. Ноэль рассматривала его, улавливая то, что ускользнуло от нее прежде. В суровых линиях его лица она увидела не только силу и жизненный опыт. Теперь она увидела в них характер. Юмор. Способность бросить вызов самому дьяволу и выпить стаканчик нектара с ангелами.
— Вы мне не нравитесь, — отчетливо заявила она, впервые за много лет позабыв уроки прошлого.
Его улыбка стала шире.
— Отлично. Никогда не любил это слово. Словесная пыль.
Она моргнула, опешив. Он так легко отмахнулся от оскорбления, слетевшего с ее губ.
— Вы ненормальный.
Хмыкнув, Кит убрал ладонь с ее щеки. Ему недоставало тепла ее кожи, но сейчас наградой ему стал возмущенный взгляд этих неповторимых глаз. Вот когда Ноэль увидела в нем мужчину. Вот когда он увидел настоящую женщину. В ее глазах сверкал огонь, невнятная речь вдруг обрела четкость.
— Что ж, значит, мы подходящая пара, — пробормотал он, понимая, что ведет себя оскорбительно. Уж много лет он если чем и рисковал, так только деньгами. И выбранная им с этой женщиной опасная тактика лишь самую малость уступала в прелести самой женщине.
Каждый последующий шаг за пределы защитных стен, возведенных чуть ли не в младенчестве, давался Ноэль все легче, все определеннее.
— Мы вовсе не пара.
— Спорим?
Ее тихий тон не изменился, но слова прозвучали чуть резче, чем прежде.
