Вот так это все и произошло. Я зарабатывал на этом не так уж много, куда больше получали иллюстраторы, но мои книги хорошо раскупались и быстро писались. Это дало мне специальность и помогло не спиться. Последнее случилось с моим отцом. Он умер от острого цирроза печени. И Герман и я, мы оба были закоренелыми пьяницами, но никто из нас не стал алкоголиком. Пока.
А теперь основная шутка. После того как я около пары лет писал ребячьи истории, оказалось, что они стали для меня более реальными, чем сама жизнь.
Я начал с того, что заставил доктора Ноубл поверить в историю с Люси, а закончил тем, что поверил в свои выдумки сам. Интересно, что чувствовал О'Генри?
Я прекратил носиться по студии в инвалидной коляске, подъехал к компьютеру, включил его и перечитал первые страницы своей новой книги. Написанное показалось мне безжизненным и скучным, и я стер весь текст. Затем, удобно усевшись, я попытался найти свежую идею. Но совершенно не мог сосредоточиться. Перед моими глазами стояла доктор Ноубл в ее коротком розовом платье.
Однажды я спросил ее:
— Почему вы не замужем?
— Я была замужем, но развелась, — последовал ответ.
— Да? И что же произошло?
— У нас просто ничего не получилось.
— Он тоже был психоаналитиком?
— Да, — кивнула она.
Я не хотел совать свой нос глубже и поэтому заметил:
— Вы ведете себя не как разведенная женщина.
Она удивилась:
— А как ведут себя разведенные женщины?
— Вы сами знаете. С большей готовностью.
Черри восприняла это достаточно серьезно.
— Я не думаю, что веду себя с большей готовностью, Чес, — произнесла она наконец. — Если вы подразумеваете готовность выйти замуж. Сейчас это не имеет для меня никакого значения. Может быть, придет день, и все изменится. Но сейчас — нет.
— Словом, в таком уединении нет ничего романтичного.
— Я этого не говорила, — улыбнулась Черри.
Воспоминание об этом разговоре дало мне идею новой книги. „Приключения Томми-Муравья" очень нравились моему нью-йоркскому редактору. Она писала: „Вы сделали Томми таким живым! Как насчет продолжения?"
Мне пришло в голову, что я могу написать историю любви Томми-Муравья. Например, создать его подружку, тоже муравья, и назвать ее Люси. С Томми случится несчастный случай, может быть, булыжник, который он грыз, упадет на него, или что-то в этом роде. А Люси, проходившая мимо, спасет его от гибели и будет ухаживать за ним до полного выздоровления.
Мне эта мысль понравилась. Надо было обдумать детали, но в целом должен был получиться бестселлер. В отношениях между ними будут разногласия, иногда даже ссоры, но, в конце концов, Томми и Люси проживут счастливо долгую жизнь.
Но тут я понял, что на этом история еще не завершается. Он и Люси могли бы пожениться, обзавестись детьми, и следующие книги будут уже про семейство муравьев, их проблемы и достижения. Я начинал видеть свои книги как муравьиную сагу, которую будут читать целые поколения детей.
— У вас есть дети? — спросил я однажды Черри Ноубл.
— Нет, — сухо ответила она. — Пока нет.
— Ну, у вас еще есть время, — заверил ее я.
Она как-то странно взглянула на меня.
— Есть ли?
Суббота и воскресенье были безнадежно испорчены, так как Гертруда настояла на том, чтобы отправиться к ее наискучнейшему семейству на Вест-Палм-Бич. Все эти люди в своем роде уникальны. Они говорят о друзьях, которые, упав, повредили себе бедро, и о том, что правительственная программа медицинской помощи недостаточно хороша. От этих разговоров любому захочется напиться, что я и сделал.
Зато новая неделя принесла изумительное весеннее утро. Сделав несколько необходимых звонков и надиктовав пару писем, я отправился на поле для гольфа, расположенное позади лаборатории. Час, проведенный там, был просто великолепен.
Когда я вернулся, миссис Коллинз сообщила мне, что звонил Грегори Бэрроу и спрашивал, могу ли я принять его. Я взглянул на часы.
— Передайте Бэрроу, что я приму его прямо сейчас. Если он задержится дольше, чем на десять минут, зайдите и напомните мне о следующей встрече.
— Хорошо, мистер Макхортл, — проговорила секретарша.
Я уселся за свой стол и закурил первую сигарету. Врач нашей компании советует мне ограничиться двумя штуками в день, поэтому я редко выкуриваю больше четырех.
Когда Бэрроу вошел, я моментально понял, что у него проблемы. Грег первоклассный химик, но абсолютный ноль в практических делах. На его переносье виднелись две вертикальные морщины, что было признаком тревоги.
— Мистер Макхортл, — начал он, — это касается правительственного проекта ЖАВ.
— Хорошо, что ты напомнил мне. Звонил полковник Кнекер и сказал, что ЖАВ будет называться не аддитивной диетой, а обогащенной.
— Да, сэр, — произнес Грег, — но я хотел бы поговорить с вами о правовых и этических аспектах проекта. Я много думал и пришел к выводу, что мы на опасном пути.
— Каким образом?
— Во-первых, полковник Кнекер четко не сказал, будет ли солдатам сообщено о вводимом им препарате, который сделает их более агрессивными. Я считаю, что во избежание скандала необходима информация о ЖАВ.
— Понимаю, о чем ты, — кивнул я, — и, пожалуй, ты прав. Мне кажется, лучшим решением будет сообщить о ЖАВ, если опыты окажутся успешными. Затем необходимо будет организовать широкую рекламную кампанию, чтобы препарат, который абсолютно безвреден и к тому же является обогащенной специальной диетой, могли использовать все желающие, в том числе и наши доблестные солдаты. — Я видел, что Грег убежден не до конца. — Никого нельзя накормить лекарством, не проинформировав заранее, — мягко продолжил я, — я никогда не позволю, чтобы это произошло. Но, поверь мне, Грег, как только солдатам станет известно о воздействии препарата на их агрессивность, они все кинутся запихивать его в себя горстями, поскольку он увеличит их шанс на выживание.
— Надеюсь, вы правы, — промолвил он в конце концов.
— Это все, о чем мы должны были переговорить? — спросил я, уверенный в обратном.
— Еще один момент, сэр, — сказал Грег. — Если солдаты будут использовать тестостерон перед боем, не случится ли так, что уровень их агрессивности возрастет настолько высоко, что превратится в неудержимую ярость, ведущую к массовым убийствам, грабежам, изнасилованиям и прочим актам неистовства?
— Но, Грег, — спокойно возразил я, — все зависит от дозировки, не так ли? А это уже твоя работа. Продукт, который ты создаешь, должен быть достаточно эффективен для необходимого результата, но не настолько силен, чтобы произошло все, о чем ты говоришь. Если бы я не был уверен, что ты справишься, то не поручил бы тебе исследования. Ты лучший химик в этом здании, Грег. И я знаю, что завишу от тебя.
