— Понимаю, — тихо промолвила она. — Ты звонил Фэллону из-за меня. Ничего не получилось, значит, так тому и быть. В общем, если не можешь никого спасти, так хотя бы нужно извлечь другой урок.
— То есть?
— В отличие от того, что принято в «Ночной тени», неудачи на самом деле — это неотъемлемая часть жизни. Неудачи время от времени случаются. Таким образом, мы учимся, меняемся и растем. Если ты не оставляешь за собой право на провал, Зак, ты будешь жить внутри железной клетки, которая будет становиться все теснее и теснее, пока ты не задохнешься.
Зак кинул на нее подозрительный взгляд:
— И к чему все это?
— Кэлвин говорил, что Совет считает тебя лучшим кандидатом на место Магистра.
— Проклятье. — Зак выглядел совершенно раздосадованным. — Кэлвин говорил с тобой об этом?
— Я знаю тебя недавно, но считаю, что он прав.
— Есть и другие, кто справится с этой должностью.
— Может быть, но ты единственный, кого одобряет Совет. — Рейн запнулась, ощутив глубоко в душе щемящую тоску. — Черт тебя возьми, ты просто создан для этой работы, и по происхождению, и со своим талантом отражателя. А уж о том, как ты умеешь отдавать приказы, и упоминать не стоит.
Зак сжал челюсти:
— Дженна уже показала мне, что я не так уж хорош, как себя представлял.
— Посмотри на вещи трезво. Из твоего рассказа ясно, что она проникла через все системы безопасности Общества, а их, я уверена, было много. А ты единственный, кто подловил ее, Зак. Именно твой талант и ум предотвратили брак шпионки «Ночной тени» со следующим Магистром «Тайного общества».
— Но она чертовски близко к этому подошла, — тихо произнес он.
— Бывает, что чуть не случаются неприятности. Возьмем, к примеру, то, что произошло сегодня.
Зак взял в руки ладони Рейн и стал перебирать ее пальцы.
— Не беспокойся, я никогда не забуду, как сегодня чуть не приключилась беда.
— Совершенно очевидно, что следующие несколько лет Общество будет сражаться не только за свое существование, но и за всех нас, экстрасенсов и простых людей. Ты сам говорил, что оно является единственной организацией, способной серьезно противостоять «Ночной тени». Пока ты не сможешь собрать сторонников, ты и твой Совет не могут отстраниться. Ты не можешь избегать ответственности, и глубоко внутри, я думаю, ты на самом деле и не хочешь этого.
Он искоса бросил на нее удивленный и недоверчивый взгляд:
— Случайно, не дед тебя послал по мою душу, чтобы найти и завербовать?
Рейн улыбнулась, стараясь замаскировать грозно поднимающееся изнутри чувство потери.
— Нет, — ответила она. — Я сама пришла к такому выводу.
Долгое время он молчал — так долго, что Рейн забеспокоилась.
Наконец, Зак встрепенулся.
— А знаешь, иметь противоядие от наркотика версии «Ночной тени» было бы весьма полезно.
— Ты имеешь в виду, чтобы спасать людей, подобных Кэссиди и Ники?
— Нет. С тем, чтобы наряду с другим, дать ясно понять внутреннему кругу «Ночной тени», что у Общества припасены свои тузы в рукаве. В общем, известие, что противоядие существует, помогло бы подорвать влияние, которое «Ночная тень» имеет на своих агентов. Можно было бы спровоцировать некоторые измены и завербовать осведомителей. Мы могли бы получать точную информацию изнутри.
— Как-то не подумала об этом. — Рейн обхватила колени руками. — Согласись, Зак. Ты рожден, чтобы возглавить Общество в этом поколении.
Он не ответил. Вместо того она ощутила, как запульсировала вокруг нее энергия его возбужденного силового поля. Ее собственные чувства забурлили в ответ.
Зак встал, потушил свет, скинул полотенце и лег в постель.
Когда он прижался к ней, то тело его уже пылало, и он полностью был возбужден. Одним мускулистым бедром он поймал ее ноги в ловушку. Она услышала два приглушенных стука и поняла, что Бэтмен и Робин покинули кровать, явно раздосадованные, что нарушили их покой.
А потом Зак принялся целовать ее, требовательно и свирепо. Невидимая энергия возрастала, накладываясь и смешиваясь. «Его, моя и наша», — отпечаталось в ее мозгу. Ей казалось, что когда они любили друг друга, их общие силовые составляющие становились шире и глубже в паранормальном спектре, чем вклад каждого в одиночку. Она этого не могла постичь, знала только, что когда он любил ее, она была способна расширить границы восприятия всех своих чувств гораздо дальше. Вдобавок, несомненно, она улавливала кое-что из того, что он чувствовал, и наоборот. Этот эффект придавал изумительный размах выражению их обоюдной любви.
Зак прихватил зубами ее сосок и нежно потянул. Рейн задержала дыхание, когда тут же последовало восхитительное давление.
— Скажи, что ты это чувствуешь, — говорил он, уткнувшись в ее грудь. — Скажи, что я не один это ощущаю.
Она приподняла бедра навстречу его напряженному телу и прижалась к нему, упиваясь ощущением под ладонями мускулистой формы его спины.
— Ты уверен, что не умеешь читать мысли? — прошептала Рейн.
— Маловероятно. — Он передвинулся ниже, осыпая горячими влажными поцелуями ее живот. — Просто спроси у специалистов.
Потом двинулся еще ниже. И следующее, что она осознала: его рот очутился между ее бедер. Замешательство на грани паники охватило ее. Рейн запустила пальцы в его волосы, пытаясь притянуть его обратно и уложить рядом.
— Зак, постой…
— Скажи, что я не один чувствую это, — потребовал он ласково.
Сейчас его язык уже нашел тот самый наряженный и чувствительный комочек, и она подумала, что рассыплется на тысячу осколков.
— Скажи мне, — настойчиво повторял он, погружая в нее пальцы. Нежно трогая и лаская.
Ее чувства пронзило неистовое наслаждение. Долго ей не выдержать, подумала Рейн. Еще одну подобную ласку ей не вытерпеть.
— Да. Да, я это тоже чувствую. — Она впилась в его шевелюру, отдавшись на волю самому интимному поцелую. — Думаю, специалистам еще следует поработать в этой области науки.
Мгновением позже ее настигло освобождение, и она рассыпалась в его руках. Кто-то где-то в ночи пронзительно кричал. Смутно она понимала, что слышит собственный голос.
И прежде чем осколки мира снова начали собираться вместе, Зак перевернулся на спину, увлекая Рейн за собой. Его руки повлажнели от ее испарины. Зак скользнул ладонями по ее бокам и сомкнул пальцы на ее ягодицах. Медленно, но безжалостно он насадил ее на себя.
Рейн хотела сказать ему, что все произошло слишком скоро, что она еще слишком чувствительна после оргазма, но не смогла вымолвить ни слова. А только способна была ощутить, как глубоко он входит в нее, растягивая и заполняя. Это было уж чересчур.
