Из окна ей был виден шагающий по дороге Харви с саквояжем. На мгновение стало жаль парня, и она уже собралась окликнуть его. Потом передумала и задернула занавески. Останься он, ситуация может осложниться. Пожалуй, хорошо, что он уехал. Теперь Лорен будет делиться планами только с ней. Все станет проще.
Жаннет вернулась в ванную, налила немножко своего любимого масла и забралась в горячую воду. Странно, но она больше не чувствовала усталости. Голова была ясной. Ей предстояло много сделать сегодня. Патрик еще не знал, что его каникулы в Сен-Тропезе подошли к концу.
Долго мокнуть в ванне у нее не хватило терпения. Она встала под душ. Прохладная вода заставила ее поежиться. Еще через минуту она вылезла из ванны, надела халат, вернулась в спальню и позвонила Жаку в Париж.
Со сна голос его был хрипловатым.
– Я слушаю.
– Просыпайся, – велела она. – Мы летим в Лондон.
– Что?
– Мы летим в Лондон, – повторила Жаннет. – Я говорила с Патриком.
– Он заключит с нами контракт? – возбужденно спросил Жак.
– Так он сказал.
– Но у него есть полномочия?
– За этим мы и летим в Лондон, – ответила она. – Чтобы все разузнать. Ты летишь в Лондон сегодня утром, закажи мне номер в „Савойе» с видом на реку. Встретимся вечером.
Она положила трубку и взглянула на часы. Восемь утра. Поставив будильник на одиннадцать, забралась в постель и накрылась простыней. Трех часов сна более чем достаточно.
Когда она проснется, то позвонит Патрику и велит ему приготовить самолет для полета в Лондон. Если он еще не все понял, то самое время ему разобраться. Жаннет действительно имела в виду все, что сказала. Если она не получит контракт, не видать ему Лорен.
Машина подъезжала к Парижу, и Жаннет закурила сигарету. Откинувшись на сиденье, она взглянула в окно. На каждой развязке автострады стояли четыре больших щита. Их видели пассажиры и водители автомашин, следующих в любом направлении. Все они принадлежали Жаннет. У каждого была своя история.
Первый щит был установлен справа. Ярко освещены крупные черные буквы по верху щита: ДЖИНСЫ ЖАННЕТ. Под надписью она сама стояла на коленях, повернув голову к камере, опершись на локти, обтянутый джинсами зад высоко поднят. Вертикально более мелким шрифтом шла надпись: Le vrai „Far West» francais.[63]
А история была весьма незатейливая. Случилось все однажды утром в Нью-Йорке вскоре после того, как она подписала контракт с „Кенсингтон Миллз». Президент компании сразу взял быка за рога.
– Мы пошли вам навстречу, мадам, практически во всем. У вас будут все десять магазинов модной одежды, а также секции во всех основных универмагах Америки. Но у нас есть проблема, с которой вы могли бы помочь нам справиться.
– Что именно? – спросила она.
– У нас излишек в один миллион ярдов синей джинсовой ткани, – сказал он. – К сожалению, мы потеряли двух крупных заказчиков, и, если нам не удастся найти им замену, мы понесем в этом году значительные убытки. До сих пор нам не удалось найти покупателей на эту ткань.
– А я чем могу помочь? – удивилась Жаннет.
– Мы тщательно изучили рынок. И считаем, что есть шанс хорошо заработать на фирменных джинсах, если продавать их по доступной цене. С нами конкурирует Сен-Лоран, но его джинсы очень дорогие, а объем производства незначителен. Мы рассчитали, что сможем поставлять на рынок добротный товар по цене двадцать пять или тридцать долларов за пару. От вас требуется имя и шесть основных моделей. Об остальном, от производства до реализации, мы позаботимся сами. Название мы уже придумали: джинсы Жаннет.
– Как это увязывается с контрактом?
– Будет отдельный пункт. Мы заплатим вам десять процентов от валового дохода с каждой проданной пары. Вы ничем не рискуете, поскольку никаких денег не вкладываете. А заработать можете прилично. По нашим подсчетам, очень даже прилично.
– Сколько именно? – спросила она.
– Трудно сказать. Ориентировочно около четверти миллиона долларов в год.
– Что-что, а уговаривать вы умеете, – улыбнулась она. – С удовольствием помогу вам. – Даже если ей достанется только двадцать пять процентов от названной им суммы, жаловаться будет не на что.
Но ни один из них не ожидал того, что случилось. Ее доля только за один год достигла почти миллиона долларов. И помогла ей как следует утвердиться в Штатах.
Появился второй щит. На нем она стояла в аэропорту у стойки французской авиакомпании, протягивая билет служащему. Она была одета в модный легкий костюм для путешествий. Слегка выделялись перчатки на ее руках, сумка на длинном ремне через плечо, изящные туфли на высоких каблуках и саквояж с ее инициалами у ног. И снова надпись крупным шрифтом: Jannette Cuir.[64] А ниже чуть мельче названия аксессуаров: Les Gants, Le Sac, Les Chaussures, Les Bagages.[65]
Эта идея возникла сразу после успеха джинсов Жаннет в Америке. Итальянец Вито Монтессори, владелец крупнейшей в Италии компании, производящей кожу, предложил ей контракт. Многие крупные итальянские производители подались на Восток в поисках дешевой рабочей силы, он решил воспользоваться случаем и создать свою марку. Он тоже просил у нее только модели или одобрение предложенных им моделей, а все остальное брал на себя, от производства до реализации. Разумеется, он не будет возражать, если она поможет ему проникнуть в магазины, принадлежащие „Кенсингтон Миллз». Жаннет могла ему в этом помочь и помогла. На этот раз ее гонорар составил 15 процентов и дал постоянный годовой доход в четверть миллиона долларов.
На третьем щите были размещены три ее фотографии. Они были сгруппированы так, что казались единым целым. На первой она лежала на боку в бикини, опершись на локоть и глядя прямо в объектив. На второй стояла, улыбаясь и подняв голову к солнцу, в облегающем костюме для подводного плавания. И, наконец, на третьей она демонстрировала цельный купальник, который держался на одном плече и не скрывал почти ничего из ее прелестей. И снова крупными буквами: JANNETTE MAILLOTS DE BAIN.[66] Внизу более мелким шрифтом было написано: Pour le Soleil, Pour la Mer, Pour la Plage.[67] А через весь щит наискосок шли слова: Pour l'Ete Eternel.[68]
Это была ее собственная идея. Купив обанкротившуюся компанию на юге Франции, она немедленно заключила новое соглашение о реализации с „Кенсингтон Миллз». Купальники, продававшиеся по таким же умеренным ценам, что и джинсы, стали сразу пользоваться огромным успехом. И она получила почти полмиллиона долларов чистой прибыли в год.
Последний щит был самым большим риском, на который пошла Жаннет. Идея опять принадлежала ей самой. Она много лет ее вынашивала, но только огромный успех Сен-Лорана с его „Опиумом» заставил ее действовать.
