и мне не давали спокойно спать по ночам, стал для меня отдушиной. Знаю, что Саша бы не одобрил подобной терапии, но я нуждалась в анонимной возможности рассказать все, что гнетёт и пугает лично меня. И хотя внешне мне удалось восстановиться почти полностью, я понимала и ни на минуту не забывала, как сильно изменилась.
К дате бракосочетания при помощи удачно подобранной диеты мне удалось набрать недостающий вес, фигура округлилась в нужных местах, волосы немного отросли, кожа обрела естественный цвет, утратив наконец синюшную бледность. Я прошла курс косметических процедур, занялась спортом и сделала модное косое каре, с которым выглядела гораздо сексуальнее, чем раньше. На меня снова стали обращать внимание мужчины, провожать долгими заинтересованными взглядами, заставляя Страйка изрядно нервничать. Но меня не волновали мужчины… Мои физиологические реакции и сексуальные желания притупились. Не по моей вине. Саша это понимал и терпеливо ждал.
Два долгих месяца.
Не представляю, как он выдержал с его-то аппетитами и темпераментом.
Гормональная терапия работала на улучшение качества жизни, но мы оба осознавали, что как раньше я чувствовать уже не буду. Мне понадобится гораздо больше внимания, ласки и терпения. Больше нежности, меньше иступленной и голой похоти.
Не каждый мужчина способен принять подобные перемены в женщине, с которой он прожил годы, вырастил детей и отметил не один юбилей. А у нас с Сашей не было ничего… Девять месяцев, в течение которых мы не удосужились узнать друг друга по-настоящему. Три года назад нас соединяла постель и бешенное влечение. А теперь нам предстояло начать сначала, с нуля.
И Саша старался, боже, как же он старался. Буквально из кожи вон лез, используя весь свой грандиозный сексуальный и врачебный опыт. При любом раскладе у меня просто не было шанса остаться без удовольствия. По яркости мой первый после болезни оргазм ничуть не уступал всем остальным, что я испытывала с ним. Только с ним. Кравцов творил с моим телом настоящие чудеса, заставляя напрочь забыть, что со мной может быть что-то не так. Вероятно, потому что с ним самим все было слишком «так»? Или правду говорят, что секс у женщин начинается в голове? В моей дурной голове обитал лишь один восхитительный мудрый и щедрый любовник, мужчина и муж, и там я позволяла ему всё, абсолютно всё. Оставалось только воплотить наши схожие желания в реальность, устранив, как ненужный элемент, мои страхи и неуверенность. И мы снова победили.
А потом случилось то, что случилось… и весь свет, что освещал наше будущее ещё минуту назад, резко погас, обратив мир во тьму. Спасительный маяк не спас… Зря я надеялась.
Беда подошла оттуда, откуда никто из нас не ожидал. Поздно ночью, когда, вымотав друг друга, мы с Сашей счастливые и уставшие наконец заснули, раздался телефонный звонок, который одинаково больно ударил по нам обоим. Звонил Макс, пьяно и бессвязно рыдая в трубку, он сказал, что произошло нечто ужасное.
Непоправимое.
Чудовищное.
Пока мы со Страйком наслаждались брачной ночью, брошенный, всеми забытый Вадик вышел в окно отеля, где остановился на пару дней.
Прыгнул без страховки…
Восемнадцатый этаж.
Секунды свободного полета и неминуемая смерть.
Шансов выжить не было, но он бы и не хотел…
Я закрыла глаза, представляя себе его лицо с немного грустной улыбкой и неброскими приятными чертами. Хороший парень, по-настоящему любивший меня. Всего несколько часов назад я радовалась, что он не пришел на мою свадьбу, а сейчас меня пронзило острое осознание, что это время он использовал, чтобы решиться на последний чудовищный шаг. И я не предприняла ровным счетом ничего, чтобы остановить его.
Есть оправдание моему халатному бездействию?
Уверена, что мой мозг с радостью отыщет множество причин, чтобы защитить себя от жестокой неприглядной правды. Самообман – лучшее и проверенное противоядие для кричащей совести. Легкий путь, который выбирает абсолютное большинство, но не я…
Этот день должен был стать самым счастливым в моей жизни, и он стал таким, но на ничтожно короткое мгновение. Миг волшебства и исполнения желаний закончился, так и не дав мне ощутить в полной мере то, какой бы была моя жизнь до падения. Я успела сделать только глоток, пригубить свой триумф, который искренне считала выстраданной и заслуженной наградой, а потом вдребезги разбилась вместе с человеком, которого убила неразделенная любовь… ко мне.
Можно ли придумать худший финал для долгожданной брачной ночи?
Вряд ли чья-то, даже самая извращённая фантазия способна предугадать подобный поворот событий.
Новость о гибели Вадима нас поразила, уничтожила. Застыв от ужаса и неверия, мы с Лесей уставились друг на друга, погрузившись в свои хаотично мечущиеся мысли.
Макс сказал, что Смоленский не оставил прощального письма, ни смс и ни с кем в течение суток не выходил на связь. Он наверняка был вдрызг пьян и сделал это намеренно. Вадим вовсе не преувеличивал проблему, когда накануне признался мне, что «не хочет без неё жить». Но я не услышал, не воспринял всерьёз, не попытался помочь… да и как я мог помочь? Мы не общались много лет.
– Это я… из-за меня, – в повисшей убийственной тишине шелестит несчастный голос Веснушки. Я отрицательно качаю головой и, протянув руку, дёргаю ее на себя, крепко прижимая к груди.
– Ты не виновата, он сам так решил, – бормочу я в светловолосый затылок, успокаивающими движениями массируя ладонями узкую спину. – Не вздумай даже…
– Саш, это не в первый раз, – всхлипнув, перебивает Леся. – Два года назад он наглотался транквилизаторов, когда я попыталась с ним расстаться. Его тогда откачали, но я… я чувствовала себя ответственной. И…
– Черт, Лесь, – взяв ее за плечи, я шокировано смотрю в распахнутые глаза. – Это манипуляция, ты же не можешь не понимать…
– Я понимаю! – снова не дав мне договорить, яростно восклицает Олеся. Закусив губу, смотрит на меня сквозь пелену слез. – Я понимаю, но это ничего не меняет и не снимает с меня вины.
– Нет! Нет никакой вины! – несильно встряхнув ее, кричу я. – Не смей на себя вешать чужую слабость. Ты не можешь спасти всех!
– Ты тоже, – беззвучно бормочет она, прикрывая веки. – Но продолжаешь спасать. Каждый день. Потому что, несмотря на неудачи, ты не можешь жить иначе. Это твоя миссия, долг, основная цель жизни.
– Ты сравниваешь кардинально разные вещи, Лесь, – настойчиво взываю я к ее помутившемуся от горя рассудку.
– Вовсе нет, – обреченным шепотом возражает она. – Я же знала, что он может… способен, но просто отошла в сторону. Я позволила ему прыгнуть вместо того, чтобы бить во все колокола, предупредить родственников и друзей. Я просто отошла в сторону. Я убила твоего лучшего друга, Кравцов. Ты сможешь с этим жить?
– Он сделал это сам, – крепко сжав пальцами хрупкие плечи, отчетливо чеканю я.
Вздрогнув, Веснушка отводит в сторону отрешённой взгляд и молча кивает, словно смирившись с моей бескомпромиссной позицией. Но я не настолько наивен и слеп, чтобы поверить в ее покорное согласие.
– Сам, слышишь меня, Лесь? – повторяю по слогам, всматриваюсь в бледные тонкие черты. С дрожащих губ Веснушки срывается судорожный мучительный стон, превращаясь в рыдание. – Ты ничего не могла сделать, как и я. Если человек не хочет жить, никто не сможет заставить его передумать. Ему нужен был хороший психолог, а не женщина, – выждав небольшую паузу, я добавляю: – Нам нужно это пережить, Олесь.
– Как? – вскинув голову, она вопросительно смотрит мне в глаза.
– Я не знаю, но мы справимся, – отвечаю абсолютно искренне, не кривя душой, целиком и полностью веря в свои слова.
В эту ночь мы так больше и не уснули, просидев на огромной кровати до самого рассвета. Молчали, глядя в темноту за окном, прижимаясь друг к другу, словно это наши последние совместные часы.
Под утро я каким-то чудом все-таки задремал. Сам не заметил, как вырубился, а проснувшись, обнаружил, что Олеси и след простыл. Телефон молчал, свадебное платье и чемоданы, с которыми мы должны были в два часа дня вылетать в Мексику
