Коридор освещен тусклыми лампочками, и здесь пусто. Когда-то я тоже шла по пустому коридору и искала своих Синчи, умирая от тревоги, — не так давно, на другом краю земли, в том самом доме Педро. Теперь все повторяется. Опять кто-то бросается на меня из-за угла, а я просто останавливаю его сердце, разорвав ударом. Это все уже было.
Втаскиваю тело в комнату — мониторы, кнопки… Плевать, не разберусь все равно, поэтому просто перерезаю провода. В соседней комнате разговаривают мужчины, но Керстин там нет. А я должна ее найти, я не позволю навредить моей кузине, хоть и ненавижу ее. Но уже не так однозначно ненавижу, надо признать.
Поднимаюсь на второй этаж — вот дверь, еще и еще, и дальше. Иду на звуки ударов и болезненный стон. Открываю дверь и вхожу. Тело Керстин закреплено на каком-то подобии распятия, а мужчина, стоящий ко мне спиной, охаживает ее плетью. Картинка из БДСМ, но кодового слова Бартон сказать не может, так искусала губы, и кровь течет настоящая. На щелчок закрывающейся двери мужчина оглядывается, бросается на меня. А я вырываю ему сердце. И пусть там группа банкиров думает, что ей будет угодно. Я же обещала, да, Курт? Это тебе за Гарольда.
Нахожу в его карманах ключ от наручников и высвобождаю Керстин. Одежда ее превратилась в лохмотья, глубокие рубцы и рассеченная кожа выглядят хреново, но я знаю, что от них она не умрет. Если, конечно, не позволить попасть инфекции, но я уж позабочусь. А вот пластической операции Бартон не избежать — в язык плетки вплетены металлические когти.
— Тори…
Мир перестал звенеть в моих висках, я без сил опускаюсь на пол.
— Тори, ты меня слышишь?
Я слышу, но ужасно устала. Мое тело непригодно для таких подвигов, а Солнечный Кот использует его, как ему вздумается. Но теперь он уснул, и сил у меня нет.
— Я больше не могу, Керстин.
— Можешь. Слушай меня внимательно. — Она пытается что-то сделать с одеждой. — Кажется, сейчас сюда прилетит заказчик всей этой кутерьмы. А мы-то с отцом головы сломали, гадая, который из них заправляет всем! Курт тут хвастался, сказал, что большинство террористов работает на спецслужбы, которые, в свою очередь, обслуживают интересы банковских групп. Теракт одиннадцатого сентября из той же оперы, что и взрыв в Атланте. Проба пера, так сказать. После него ввели войска в Ирак — под видом борьбы с терроризмом и ядерным оружием, которого там в помине не оказалось. А все рукоплескали — как же, рассадник зла! Главное — нефть, Тори. Нефть и деньги — помимо контроля. Планируется теракт, назначается враг, гибнут люди — и картина мира потихоньку меняется. Теперь уж не знаю, кому верить…
— Знаешь, что-то такое я всегда подозревала.
— Тогда твоя фантазия работает лучше моей. Я-то опиралась на факты и теорию заговора считала несостоятельной именно потому, что была убеждена: мы не могли проморгать организацию такого масштаба. А оказалось, эта организация — большинство спецслужб мира. Может, и наша тоже.
— И что теперь?
— Ничего.
Под ее взглядом замерз бы Гольфстрим. Думаю, Керстин зла сейчас, как сам дьявол. Она обыскивает комнату и находит свое оружие.
— Идем, Виктория, у нас есть работа.
Я поднимаюсь и иду за ней. Остатки ее одежды совсем не прикрывают того, что сделал с ней Монтоя. Сейчас у нее шок, и она в полной мере не ощутила всего, но скоро ощутит. К тому времени я найду, чем ей помочь. Думаю только, что слишком добра была к сыночку Педро — смерть его оказалась простой и легкой. Хотя, конечно, смерть, она и есть смерть.
— Сейчас найдем всех наших и уедем отсюда, убив попутно тех, кто станет возражать, — продолжает Керстин. — Курт многое рассказал мне — был уверен, что уже можно. Я ведь столько крови ему попортила, а тут такой случай… Ничего, Тори, не раскисай, все как-то наладится.
Она еще меня утешает! Но и в самом деле после смерти Монтои-младшего сила оставила меня, навалилась усталость, болит рана в боку и порезанные руки, кровь на руках липкая и неприятная.
— Смотри, вон там… Тори, ты выступишь в роли приманки.
— Что, опять?!
— Нас только двое, и я не гожусь на эту роль.
Ага, а я, покрытая кровью, как невеста Чаки, гожусь? Хотя, похоже, да. Во всяком случае, парни, стоящие около двери, пялятся на меня, пока я изображаю зомби из фильма ужасов. Правда, недолго пялятся — оба валятся на пол, получив ножи в грудь. Ловка, однако, Керстин Бартон. И ужасно зла сейчас. А я не могу ее за это осуждать.
— Заходим!
Мои Синчи лежат на кроватях, лицо Эда синеватое, у Луиса под глазами залегли тени. Их усыпили, приковали, но они и во сне рвались из наручников — кожа содрана. Где же Наташка и Вольдек?
— Что им ввели?
В комнате перепуганный мужик в белом халате и две девицы в полуобмороке. Сейчас умрут, если только…
— Обычное снотворное. Но в последние полчаса они пытаются встать, словно что-то активизировало их мозг…
А, знаю, в чем причина. Это я активизирую их в минуты опасности — когда просыпается мой кот, он будит и остальных. Не знаю, как работает передача энергии и что она такое вообще.
— Где еще двое? Мужчина и женщина?
— Кажется, их где-то заперли, но я не уверен. Не убивайте!
Я вгоняю иголку в его плечо, врач оседает. Медсестры с визгом разбегаются, только Керстин не позволяет им уйти. Ребята, вы нарушили клятву Гиппократа.
Мои Синчи, двое балбесов, снова лежат без признаков жизни. Я отсоединяю капельницы. Но что это даст, если вынести их отсюда мы не сможем? А без них я не уйду.
Трясу Эда за плечи. Просыпайся, лежебока! Вставай! Ну пожалуйста! Я… мне тебя не хватало, и слезы щиплют глаза. Нет, я не плачу, вот еще…
— Тори?
Он гладит мою ладонь, покрытую кровью нашего врага. Мы восстанавливаемся гораздо быстрее, чем обычные люди.
— Ты плачешь?
— Нет.
— Ты из-за меня плачешь?
— Я сказала — нет, черт подери!
— Я люблю тебя.
— Тогда вставай и пошли отсюда. Вы снова дали себя поймать!
А Керстин активно приводит в чувство Луиса, а тот непонимающе смотрит на нее.
— Бартон, оставь его. Надо еще найти Вольдека и Наташку.
— Да. — Керстин кивает. — Вот ты и займешься, а у меня есть другие дела.
— Какие?
— Я должна разогнать это змеиное гнездо. Ты что, не поняла? Наступая Курту на пятки, я побеспокоила того, кто ему приказывает. Потому все и случилось: начали преследовать наших агентов, некоторых выследили, убили. Потом катастрофа самолета. Ладно, Монтоя мог за мной следить. Но кто навел его на меня? Откуда им стало известно про вас троих, про ваше изменение? Знала я и мой отец. Вероятно, еще один человек. Сейчас я думаю, что тот человек и есть мозг тайной организации, остальные не в курсе всего плана, они — просто исполнители фрагментов. Похоже, он использовал нас с тобой — вслепую, и мы сейчас, возможно, прикрываем какую-то другую операцию, цель которой мне неясна. Я хочу выяснить, кто за всем стоит. Но самое плохое, что я догадываюсь, кто раньше меня мне понять, что происходит, и использовать нас всех как приманку для заварившего эту кашу, — мой дорогой папочка.
