– Если хочешь, могу приготовить. Прямо сейчас.
– Отлично.
И он исчез в доме.
Шелби с любопытством окинула взором задний двор. Пятна выгоревшей травы чередовались здесь с голой растрескавшейся землей. Очаг для барбекю, сложенный из тяжелых камней, выглядел неуклюжим и древним, словно строение каменного века. От угла дома к столбу забора наискось натянута бельевая веревка. За забором пьют из цементной поилки две лошади; шкуры их блестят под безжалостным солнцем, вокруг вьются тучи слепней, и лошади размеренно бьют себя хвостами по бокам.
Скрипнула дверь, и пес, басовито рыкнув, заколотил хвостом по земле. На крыльце вновь появился Нейв; в руках – две разнокалиберные чашки со льдом и дымчато-бурой жидкостью, отдаленно напоминающей чай.
– А теперь продолжай. – Он протянул ей чашку и опустился на соседний стул. – Так на чем мы остановились? Ах да, ты рассказывала, что у меня есть дочь.
Шелби упрямо распрямила плечи. Каяться ей не в чем, и стыдить и запугивать себя она не позволит!
– Верно. Я уже сказала, что считала ее умершей.
– Ты что же, не помнишь, как рожала?
Я же сказала, Нейв, – устало откликнулась она. – Роды были очень тяжелые.
Мне делали какие-то уколы. К концу я уже почти ничего не видела и не соображала.
Черт!
Он бросил на нее острый взгляд, затем кивнул, молчаливо приказав ей продолжать.
Шелби откашлялась – у нее вдруг запершило в горле.
– У меня с собой свидетельства о ее рождении и о смерти.
– Кто выдал?
– Оба подписаны доктором Причартом.
– Тот еще деляга, – хмыкнул Нейв.
– А теперь выясняется, что он куда-то исчез, – добавила Шелби, с наслаждением глотая горьковатый ледяной напиток.
– Уехал из города сразу после тебя. Куда – никто не знает.
– Иными словами, скрылся? Что ж, неудивительно. Шелби порылась в сумке и достала конверт – послание из прошлого, что перевернуло вверх тормашками ее спокойную налаженную жизнь.
– Посмотри!
Сама не понимая, зачем это делает, она протянула ему фотографию Элизабет Жасмин Коул – своей дочери, которую девять лет считала мертвой.
Значит, ты ее так и не видела? – Голос его звучал сухо, бесстрастно – лишь в углу рта дергался мускул.
Нет.
– Почему?
– Да говорю тебе, я была без сознания! Меня накачали какой-то дрянью!
Слезы обожгли ей глаза, но Шелби подавила подступающие к горлу рыдания. Нареветься она еще успеет. Нейв прищурился:
– Хочешь сказать, док Причарт усыпил тебя, чтобы украсть ребенка?
—Да нет... не знаю... вряд ли... – Шелби судорожно вздохнула. – Я сама виновата. Приспичило покататься верхом – это на восьмом-то месяце! Лошадь споткнулась... и Элизабет появилась на свет раньше срока.
Шелби умолкла и запрокинула голову к выцветшим небесам, где кружил в поисках добычи одинокий ястреб. Незачем рассказывать о боли, об ужасе, охватившем ее, когда она поняла, что темное пятно на джинсах – кровь. О том, как отец орал в телефонную трубку, приказывая «Скорой» поторапливаться. О том, что вот уже девять лет Шелби живет с неизбывным чувством вины.
– Когда я очнулась, все в один голос говорили, что ребенок умер. И что по распоряжению отца – я ведь была несовершеннолетней, а он моим опекуном – уже произвели вскрытие и кремировали труп.
– И у тебя не возникло никаких вопросов?
– Мне было семнадцать лет! – Она смерила его сердитым взглядом. – Как я могла догадаться, что все они в сговоре?
– Это и была твоя главная ошибка.
– Не главная, – ледяным тоном ответила она, со злорадным удовлетворением отметив, как заходили желваки у него на скулах. – К тому времени я натворила целую кучу непростительных глупостей!
– Не ты одна.
Шелби плотно сжала губы. Нейв всегда умел выводить ее из себя, но больше она на его провокации не поддастся. Свой долг она выполнила, открыла Нейву правду, и больше им говорить не о чем.
Нейв задумчиво вглядывался в детскую фотографию – словно искал в лице девочки подтверждение своего отцовства.
– Судью ты уже спрашивала?
– Еще бы!
– И что?
Все отрицает.
Но ты ему не веришь?
– Ни на миг.
– А ты поумнела!
– Будем надеяться. – Одним глотком покончив с чаем, Шелби встала. – Я, знаешь ли, стала старше на десять лет.
– Кто тебе это прислал? – Бросив последний взгляд на улыбающуюся девочку, он сунул фотографию и документы обратно в конверт.
– Для этого я и приехала. Чтобы выяснить, кто это сделал. Задумчиво сдвинув брови, он перевернул конверт:
– Штемпель Сан-Антонио.
– Верно. Совсем неподалеку отсюда. Конверт скользнул ей в ладонь.
– Не могу отделаться от мысли, что она здесь, рядом. Может быть, в соседнем городке. Или на каком-нибудь ранчо по соседству. А быть может, штемпель Сан-Антонио – просто приманка, чтобы навести меня на ложный след, а на самом деле Элизабет где-нибудь в Калифорнии, или в Мехико, или в Квебеке, или еще бог знает где.
Она осеклась – знакомая боль сжала горло – и, дрожащими руками расстегнув боковой карман сумки, поспешно сунула туда конверт.
– И что теперь? Пойдешь в полицию? – сухо, даже равнодушно поинтересовался Нейв. Но Шелби чувствовала, что бесстрастие его – лишь маска. Он напряжен, точно зверь, готовый к прыжку.
– В полицию? Не знаю, – призналась она. – Фотографию я получила только вчера и еще ни о чем толком не думала. Но куда идти? В полицию Сан-Антонио? К шерифу? К рейнджерам? – При одной мысли об этом в висках запульсировала тупая боль. – Нет, сначала попробую что-то выяснить сама. Не хочу, чтобы фамилию Коулв склоняли на страницах газет – по крайней мере до тех пор, пока хоть что-нибудь не прояснится. Я и тебе-то рассказала только потому, что случайно с тобой столкнулась, – добавила она.
– Честно сказать, не ожидал.
– Почему?
Он насмешливо приподнял бровь:
– Думал, у тебя смелости не хватит.
– Значит, ты меня совсем не знаешь.
Скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула, он смерил ее пристальным взглядом – от макушки до пят – и снова взглянул в глаза.
– Я тебя прекрасно знаю, Шелби.
– Когда-то знал, Смит, – уточнила она. – Девять лет назад. Я тогда была зеленой девчонкой.
– Очень хорошенькой, сколько мне помнится.
– И наивной дурехой, – отрезала она.
– В то время ты не колебалась, когда я приглашал тебя к себе. – проговорил он, поднимаясь.
– Правда? Я уж и забыла.
Она взяла портфель, ясно дав понять, что готова идти.
– Ты остановилась у отца? – сменил он тему. Шелби ответила не сразу:
– Пока не знаю.
– Когда решишь, позвони мне.
– Это еще зачем? – воинственно поинтересовалась она.
