Часам к четырем я засобиралась. Вадик совершенно не возражал и проводил меня до машины. Пока я возилась с сигнализацией, он невинно предложил:
— Оль! Давай завтра поужинаем где-нибудь?
— Мне завтра вечером детей на вокзале встречать, они с турбазы приедут.
При этом предполагалось, что про детей, их возраст и количественный состав Вадик, само собой, в курсе. Оттого он уточнять не стал и внес новое предложение:
— Тогда пообедаем.
У меня натурально опустились руки, я повернулась к Вадику и просто, так вот прямо в лоб, брякнула:
— Вадя, чего ты ко мне пристал?
Он заметно растерялся и как-то обиженно даже ответил:
— Так ты же мне нравишься.
Что мне было говорить? Нет, в целом я, конечно, не страшилка. Мужчинам нравлюсь. Но Вадик явно моложе меня, симпатичный, похоже, не бедный. Невысокий, правда, ну да бог с этим. Все при всем. И я — мишка на Севере, с хвостиком на голове и в линялых шортах. Ну да, я английский знаю, диссертацию пишу, рассказы всякие и вообще машину вожу неплохо. Потом, я еще готовить умею. Нет, положительного во мне немало. Но насколько важно это для Вадика? И опять же вряд ли он о моих достоинствах знает, я ведь ему почти ничего не рассказывала.
Я влезла в машину.
— Оль! Ну как? Завтра пересечемся? — Он сунул свою загорелую мордаху в мое окно.
— Позвони мне. Ладно? — сдалась я.
— Ага! — Он опять белозубо оскалился.
С тем и поехала. Вот счастье-то привалило! А что делать? Звякнула Валюшке. Оказалось — очень удачно, она как раз все свои делишки переделала. Зацепила ее на остановке.
— С пляжа?
— Ага. Валек, ко мне парень какой-то прицепился. Помнишь, за сотик мой заплатил и звонил потом? Вадик, короче, его зовут.
— Ну?
— Ну и все. Прицепился.
— Ты мысль ясно изложить можешь?
— Я изложила.
— Ага. Ну?
— Что «ну»?
— А ты?
— А я и не знаю. Сначала — маньяк, думала. Сейчас смотрю, вроде нет.
— Проблема-то в чем?
Я призадумалась. И правда — в чем? Прицепился и прицепился.
Валюшка головой покачала:
— Дураком ты у меня, Олик, растешь. Мешком из-за угла пуганной. Все нормально, жизнь идет. Нас любят, мы любим. Чего такого? А ты у нас вообще — красавица и умница.
Ну да, причем красавицы и умницы килограммов на пятнадцать больше, чем хотелось бы.
— Не знаю, Валек. Как-то просто так, на пляже привязался какой-то Вадик и теперь домогается.
— А какие тебе сложности нужны? Ты, по-моему, всю жизнь у мужиков интересом пользуешься.
— Да как-то отвыкла я уже от такого внимания.
— Здрасте. — Валюшка почти присвистнула. — А Валерка Сидорчук?
— Так он почти друг детства. Не считается.
— Хорошо, Игорь периодически проявляется, все целуетесь с ним. Правда, по телефону.
— Ну, это мы со студенческой скамьи так прикалываемся!
— Все равно, не отстает же! Вечно куда-то тебя вытянуть пытается. А Анатолий Сергеевич? Романсы тебе посвящает.
— Романтично, конечно, но он гораздо старше меня.
— Олик, ты, ей-богу, капризничаешь. Этот — молодой, этот — старый, этого — давно знаю, этот — на улице пристал. Одичала просто совсем.
— Сама одичала, — обиделась я. Тут мы и приехали.
Мамусик, конечно, уже была дома. Довольная и отмытая.
— У нас сальца кусочек не найдется? — невинно вопросила она.
— Конечно, найдется, — ответила я, так как отвечала за хозяйство. — А тебе зачем?
— Я водки бутылочку купила. Маленькую. В морозилку засунула. Чего-то после баньки захотелось.
Дожили!
— У нас и огурчик малосольный есть.
А вы бы что ответили на моем месте? И дети так удачно на базу уехали…
Был еще вчерашний гуляш. В общем, как-то хорошо все вышло. Мамин «шкалик» проскочил незаметно. Пришлось лезть в тайники и доставать свой — держу на всякий случай. Сгодилось вот…
Вечером позвонил Вадик. Будучи приличным человеком, поинтересовался, как я добралась. Ответила, что все о’кей.
— Завтра часиков в двенадцать созвонимся, — пообещал он.
Я согласилась, хотела обнадежить, что встречи жду с нетерпением, но не стала кривить душой.
Назавтра собирали меня всей семьей. В Валюшкиных запасах нашлись приличные расклешенные брючки (по-моему, это я года три назад их из Шанхая привезла. Мне они великоваты тогда были, а Валюшка просто берегла). И блузочка с золотниками. К этому добавили жемчужные бусы и еще всякой бяки.
Моей неземной красотой Вадик был сражен наотмашь. Он повел меня в итальянский ресторан. Название не помню. Не то «Марио», не то «Маранди». С ним там радостно здоровались. Видать, любимый гость.
Заняли маленький столик — совсем по-европейски. Привычно помалкивали. Ближе к десерту Вадик вежливо спросил:
— Я тут «стрелу» наколотил. Ну, встречу назначил. Деловую. На шесть секунд. Не возражаешь?
— Нет, конечно.
«Стрела» не заставила себя ждать. К нашему столику удивительно незаметно подкрался детина центнера на полтора. С бритой головой, в шортах, боксерской майке, сланцах, с золотой печаткой на толстом пальце и с дорогой борсеткой в руке. И сказал всего-то одно слово:
— Ну?
Я бы возмутилась обращением, но Вадик глазом не дернул, за своей борсеткой потянулся. Впрочем, ему мускулом дергать трудно было — опять рот набил. В борсетке рылся, рылся и вдруг судорожно все проглотил и выдохнул:
— Нету!
Детина терпеливо молчал. Вадик снова перерыл свою сумочку:
— Ну, нету! — и побледнел. Сильно.
— Через два дня. — Наш собеседник был еще менее красноречив, чем Вадик. — В это же время. Здесь.
Почему-то стало совсем не по себе.
Детина удалился. Вадик старался делать вид, что все в порядке. Но ковырял мороженое дрожащими руками. Он заказал мне еще терамису и еще один франчпресс с кофе.
Я спросила:
— Что случилось-то?
Вадик кривляться не стал и признался сразу:
— Диск пропал.
Мне, наверное, и самой надо было догадаться, но пришлось признаться в своей тупости:
— Какой?
Вадик не умничал:
— Да обычный. Мне его в Хабаровске передали, чтоб пацанам привез. Я вроде и привез. В борсетке всю дорогу лежал, а сейчас — нету. Куда делся?
— А на диске что?
— Да документы всякие, договоры. Я сильно не вникал. Ну, компромат, типа. Нашей братве это нужно, а я так — перевез, и все. Меньше знаешь, лучше спишь.
Мы снова помолчали, и так уже о многом переговорили.
— Тебе за детьми пора, — напомнил Вадик. Чем опять же показал себя с положительной стороны. Он рассчитался, и мы вышли. Мне тоже захотелось выглядеть прилично, и я сказала:
