что уже через полчаса вышла на набережную…
В голове у меня всё было затуманено, в ушах стоял неестественный звон. Я пыталась не думать о том, что могло случиться с Брэмом по моей вине, но вновь и вновь представляла ужасное… Если бы не я, Хонас Зарр не послал бы за душой Брэма клона-убийцу… Я так сильно виновата!..
Я не убила его. По крайней мере, перед тем как очистить пистолет от своих отпечатков пальцев и выпрыгнуть в окно, я нащупала в сухом запястье старика учащенный пульс. Его лоб от виска до виска налился кроваво-синим цветом – я явно приложила его достаточно крепко, чтобы он ещё долго оставался в бессознательном состоянии.
Выпрыгнув через окно, я оказалась на зеленом газоне и сразу же поняла, что нахожусь за городом – вокруг только двухэтажные частные дома, выглядящие крайне роскошными и стоящие в отдалении друг от друга. Увидев коричневую машину, проезжающую по дороге мимо, я бросилась к ней. Мне несказанно повезло: за рулем оказалась молодая женщина, красивая блондинка с голубыми глазами, и притом плохо владеющая как шведским, так и английским языком. Впрочем, я смогла быстро объяснить ей, что мне нужно в Стокгольм, а она, к моему великому счастью, как раз направлялась в этот город. Женщина согласилась подвезти меня. Я разместилась на пассажирском месте сбоку от неё и в зеркале заднего вида вдруг увидела на заднем сиденье девочку лет двух, сидящую в странном кресле и немного похожую на любезную женщину.
Владелица автомобиля сразу же принялась говорить на ломанном шведском. Она рассказала, что в Швецию приехала всего полгода назад из Франции, вместе с мужем-шведом, их общим ребёнком и новой кошкой. Также она рассказала, что в этой стране она почти ничего не знает, что дом в этом замечательном месте они приобрели всего две недели назад, что они ещё даже не познакомились со всеми своими соседями… Она болтала и болтала, и болтала, явно радуясь шансу потренировать на мне своё слабое знание шведского языка, я же в ответ пыталась быть вежливой и не вызывающей подозрений, поэтому улыбалась через зубы, пока внутри меня разрывались снаряды: я боялась погони, боялась смотреть в зеркала заднего вида, боялась каждой обгоняющей нас машины – эта женщина вела автомобиль так медленно! – но больше всего я боялась Стокгольма… Боялась пустой яхты Брэма или… Не пустой, а… А вдруг я увижу его таким? У… Убитым…
Нет, только не Брэм! Только не он!.. Он такой хороший человек! Других таких нет! Не существует!..
Я ведь не переживу такого. Нет, я точно не переживу. У меня разорвётся сердце, я утоплюсь – достаточно будет просто спрыгнуть в воду, я ведь не умею плавать… Всё будет кончено быстро…
На дрожащих ногах, быстро шагая по набережной, в воображении я вырисовывала своё самоубийство в мельчайших подробностях, как вдруг вспомнила о том, что человеческим душам нельзя самоуничтожаться, чтобы после смерти не попасть в пекло… Я где-то такое слышала, кто-то так говорил…
В МОЁМ ТЕЛЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОБИТАЕТ ЖИВАЯ ДУША?! Я – САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ ОРИГИНАЛ?!
…Я резко остановилась перед тем самым мостом, ведущим к яхте… Мои руки, мои ноги – вообще всё моё тело страшно дрожало, лёгкие задыхались… В голове начали всплывать картинки прошлого:
“ – Ответьте, почему Вы были так избирательно жестоки по отношению к 11112?
– Потому что он был клоном человека, которого я ненавижу, человека, из-за которого я сделала аборт и не родила своего второго ребёнка.
– Оригинал 11112 был Вашим мужем?
– Хуже. Он был мне никем. Но это не помешало ему забрать у меня счастье”.
Мортон знала, кто стоял за политической идеей “Одна семья – один ребёнок” – тот, кто дал ей главную должность в Миррор, потому что Миррор также был его проектом…
…Я всю свою осознанную жизнь считала своим лучшим другом клона своего биологического отца, сначала приговорившего меня к изоляции, а затем к расчленению…
…Изъятия моих органов, мой уход по воле моего оригинала и сам мой оригинал – я думала, что это полный список моих страхов. Получается, не полный… Получается, я всю свою осознанную жизнь боялась саму себя, потому что, не подозревая о том, являлась своим же оригиналом. А ведь правда, ведь на каком-то подсознательном уровне я всегда чуть-чуть боялась самой себя: своих мыслей, своих чувств – ведь они подсказывали мне, нет, даже давали мне отчётливое знание того, на что я способна…
…Я – не клон!
Я – оригинал!
Человек!
С душой…
У меня всё-таки есть душа… Тот самый неосязаемый артефакт, о владении которым я мечтала всю свою жизнь, всегда был внутри меня, а теперь… Узнав о том, что я не бездушна, я должна бы сходить с ума от радости, но… Я теряю что-то такое, о чем страшно даже думать…
Я поняла, что произошло непоправимое ещё до того, как дошла до места, на котором должна была стоять припаркованной яхта Брэма Норда. Это место зияло пустотой. Яхта исчезла… Вслед за своим хозяином…
Дойдя до края моста, я упала на колени… Коснулась ладонями и лбом деревянных досок, и тихо разрыдалась, потому что на крик не осталось душевных сил – я чувствовала, чувствовала свою душу! Чувствовала её страдания! Ощущала, как внутри меня она сначала перевернулась, а теперь принялась разрываться на мелкие, неровные, пульсирующие клочья…
Монстр, всю мою жизнь преследовавший меня, сделал полную, конечную для моего существования зачистку. Зачем я сбежала?.. Лучше бы дала себя пристрелить. А ещё лучше… Превратилась бы в пепел вместе со всем Миррор. Умри я тогда, и не встретилась бы с Брэмом, и он не узнал бы меня, и был бы жив, и привык бы к Рите, и его яхта осталась бы на плаву, и моя душа попала бы в рай… Зачем я сбежала? Как всё отменить? Как всех воскресить? Хотя бы… Хотя бы одного Брэма! Он ведь никак не был связан с моей историей! Он даже не был частью той семьи, из которой я вышла… Он был бóльшим, чем всё, что я до сих пор могла себе представить. Когда он успел?.. Я не знаю. Но он стал… Смыслом.
…Я разогнулась, вся в слезах, потерявшаяся, ненужная, губительная, бессмысленная… И, замерев перед чёрной водой, разлившейся передо мной мерцающим шелком, решила: хорошо, что я не успела научиться плавать.
