Уже тогда я была уверена в том, что он больше никогда не переступит порог моей квартиры. В начале октября Гарик известил меня о том, что коммерс бесследно исчез. Кажется, родственники подавали в розыск, но его, конечно, не нашли. Жена его чуть ли не сразу выскочила замуж, заявив свои права на наследство. Я сказала Гарику, чтобы он поставил на место пропавшего коммерса другого, более сговорчивого и понятливого. На этом в Димкиной истории можно было поставить точку.
Выйдя из подъезда, я увидела Юлькину машину и помахала ей рукой. Доехав до женской консультации, мы остановились и припарковали машину на платной стоянке, рядом со стареньким джипом. Юлька включила сигнализацию, и мы пошли. Вдруг из джипа выскочили плечистые ребята и потащили меня в машину. Я не стала сопротивляться, так как боялась любого давления на живот.
Рядом со мной посадили Юльку, и джип тронулся. Я посмотрела на наших похитителей. Это были совсем молодые пацаны, лет восемнадцати, с безразличными лицами и тупыми взглядами. Мужчина постарше сидел между нами и тыкал в Юльку пистолетом.
— Да убери ты свою пушку, я и так спокойно сижу! — разозлилась она.
Мужик, не долго думая, ткнул пушкой в мой бок, и я почувствовала резкую боль в животе. Малышка больно толкнула меня ножкой, и я чуть не потеряла сознание.
— Что ты делаешь, гад, я беременна! Мне рожать через две недели, — прошептала я.
Юлька вцепилась в руку мужика и изо всех сил укусила.
— Ублюдок! Только тронь! Моя подруга беременна. Тварь недоделанная!
Мужик посмотрел на свою руку, из которой пошла кровь, и громко заорал. Он ударил Юльку пистолетом по голове.
— Ты что, сучка, совсем оборзела! Да я вас сейчас прямо в машине обеих похороню! На том свете рожать будете!
Юлька потеряла голову:
— А вот меня не стоит по голове бить. Я женщина больная, у меня операция была на мозгах. Поэтому удары переношу плохо. Становлюсь агрессивной и за последствия не отвечаю. Могу прокусить не только руку, но и что-нибудь поважнее!
— Я так и понял, что у тебя с головой не в порядке, сука! — Мужик достал платок и стал перевязывать окровавленную рану. — Вот тварь! — повторял он.
— Не перевязывай, не поможет, — заявила Юлька.
— Почему?!
— Потому что у тебя начнется заражение, затем сепсис и ты сдохнешь!
— Ты что несешь?!
— Что слышал! Я как бешеная собака. У меня слюна заразная. В лучшем случае ампутируют руку.
Тут повернулся один из молодых пацанов и, усмехаясь, посмотрел на мужика:
— Егорыч, что, наши тетки мирно сидеть не хотят?
— Да вот эта тварь мне руку прокусила, — пожаловался Егорыч.
— Мы-то мирно сидим, а ваш Егорыч руки сует куда не положено. Беременную женщину по животу бьет. Педик дешевый! — разозлилась Юлька.
Мы подъехали к кирпичному одноэтажному особняку, и нас вытолкали из машины.
— Как ты себя чувствуешь? — переживала Юлька.
— Паршиво. Если так дальше будет продолжаться, то я могу разродиться прямо здесь.
— Терпи. У меня в кармане пушка. Еще немного — и я уложу этих гадов.
— Ты сможешь?
— Смогу.
Нам не дали договорить и повели в дом. В небольшой комнате с решетками на окнах нас заставили скинуть шубы и сесть на стулья. Когда я сняла свою норку, все трое похитителей с удивлением уставились на мой живот.
— Вот это да. Вот это пузо, — произнес Егорыч.
Молодой пацан помялся и тихо спросил:
— А может, вам воды?
— Можно и воды.
Я с жадностью выпила кружку и откинулась на спинку стула. Егорыч обыскал мою шубу и полез в Юлькину. Достав пистолет из кармана, он внимательно осмотрел его и сунул себе в пиджак.
— Эй, положи на место! Не твое — не трогай, — пыталась возмутиться Юлька.
— Заткнись! Вот эта с пузом еще тихая, оно и понятно, она за пузо дрожит. А вот с прооперированной головой у меня сегодня точно выпросит! — погрозил Егорыч и отобрал у нас мобильные.
Оставив нас одних, похитители закрыли дверь и вышли из комнаты. Юлька подбежала к окну и попыталась его открыть. У нее ничего не получилось. Окно было заколочено, да еще и с мощной решеткой.
— Это бесполезно. — Я с грустью посмотрела на Юльку.
— Господи, ну как же нам отсюда выбраться?!
— Боюсь, что никак.
— Чупа, ты, главное, держись, — принялась успокаивать меня Юлька.
— Я держусь. Просто дышать немного трудно. Ребенок неспокойно лежит, ножками бьет. — Я жалобно посмотрела на Юльку и тихо произнесла: — Я так хотела родить.
— Не говори глупостей. Все будет хорошо!
— Неужели это кто-то из шаховской братвы? Из тех, кто лег на дно, а теперь решил мстить?!
Неожиданно дверь распахнулась — и в комнату зашел Егорыч. В его руках была веревка. Он подошел к стулу, на котором сидела Юлька, и привязал ее руки к спинке. Затем проделал то же самое со мной. После того как Егорыч вышел, произошло невероятное. Дверь открылась — и на пороге появился Фома. Тот самый Фома, мой муж, которого мы похоронили почти год назад. Он стоял в домашних тапочках и банном халате. На груди его красовался внушительных размеров бриллиантовый крест и золотая цепь толщиной в четверть пальца. Только выглядел он не совсем свежо, словно долгое время болел или не следил за своим здоровьем. Какой-то постаревший, похудевший и осунувшийся.
— Привет, Чупа, — произнес он и закурил трубку.
— Здравствуй, Фома.
— Ты не рада нашей встрече? Все-таки столько лет прожили вместе…
— Вообще-то я тебя похоронила…
— Не говори ерунды. Ты умная женщина и не могла не поверить моему придурку братцу, который обнаружил, что хоронят кого-то другого. Ты знала, что я жив. Ты ждала этой встречи.
— Нет, Фома, нет. Я думала — ты мертв. Насколько я помню, ты никогда не любил устраивать маскарады.
Фома посмотрел на мой живот и ухмыльнулся:
— Надо же, а ты у нас на сносях. Поздравляю. Долго не горюешь. Ты похожа на курицу. Толстую, противную курицу, которая готовится снести яйца. Ты даже дышишь, как курица.
— Я приму это как комплимент. Ты никогда не отличался хорошим воспитанием.
— Кто счастливчик-отец?
— Бульдог.
— Я знал, что у тебя слабость трахаться с прислугой.
— Бульдог не прислуга. Он был моим телохранителем.
— Это твое мнение. Я его нанял, и я ему платил. Получается, что он брал свои деньги и вдобавок трахал мою жену. С каких это пор ты стала торговать своим телом, Чупа?! Наверное, я слишком завысил планку, женившись на тебе, я забыл, что ты ничего не стоишь.
Фома махнул Егорычу рукой, и тот принес полный наркотика шприц. Взяв шприц, Фома вколол себе дозу в вену ноги, отодвинув носок, и сразу же улыбнулся блаженной улыбкой.
