Валентина Мельникова - Неоконченный романс

Десять минут спустя Алексей сидел среди камней и рассматривал свою добычу: три дополнительных рожка к автомату, пистолет, что он забрал у загрызенного Коляна, и большой нож с широким лезвием, которым с ним поделился часовой. Конфискованные автоматы лежали рядом, и недолго думая он размозжил их об кусок базальта, справедливо решив, что горка искореженных деталей в данной ситуации гораздо для него безопаснее.

Склонившись над небольшим озерком дождевой воды, увидел свое отражение и сморщился от отвращения: грязный, небритый, одно слово — натуральный бомж, ничего не скажешь. Умывшись, пошарил по карманам, сигареты пропали, видимо, выронил где-то ненароком. Часовой, к несчастью, оказался некурящим. Выходит, теперь еще, помимо оружия, ему придется курево добывать.

Алексей поднялся на гребень горы, нависшей над поселком справа. Скальные обрывы не давали спуститься поближе, но в бинокль он разглядел, что практически все боевики в сборе, за исключением тех, с которыми он имел счастье встретиться тет-а-тет. Возле разрушенных корпусов разгуливало более десятка дюжих парней с Шерханом во главе, вскоре к ним присоединился Македонец. Он словно утратил былую величественную осанку, несколько сгорбился, опустил плечи. Шерхан что-то спросил у него, и тот махнул рукой в сторону бывшей конторы. Шерхан зашел в дом и тут же вышел. За ним следовал Кацо, он же Карбид, он же, по большому счету, босс пролетевшего с товаром Македонца.

Шерхан встал на крыльце, поднял руки, и наступила тишина, прерываемая только монотонным стуком дятла в лесу поблизости.

— Так, — сказал Шерхан громко. — Вы знаете, почему мы до сих пор околачиваемся здесь, кормим комаров и сбили в кровь ноги. До вечера мы должны найти всех троих и по возможности взять живыми. Особенно опасен молодой мужик, вы это знаете.

Когда поймаете его, сразу же сообщайте мне. Помните, что он способен легко ускользнуть. Свяжите его, а если у кого-то не окажется веревки, можете сломать ему ногу, и, если вы немного пощекочете его, я плакать не стану.

Раздался взрыв дикого хохота, но Шерхан опять поднял руку:

— Тому, кто первый хотя бы одного из них заметит, платим сто баксов.

Парни издали восторженный рев, и Шерхан сердито помахал рукой, призывая к тишине.

— А те, кто поймает их, — завопил он и даже подпрыгнул от обуявших его эмоций, — получат по тысяче «зелененьких» каждый!

Парни ликовали. Погоня приобретала вид увлекательной игры с неплохими ставками, и они безумно обрадовались развлечению.

Интересно, а как прореагировали те ребятишки, которых он успел пощекотать в лесу? Что-то их не видно, пожалуй, отлеживаются где-нибудь в тенечке, подумал Алексей.

Шерхан с кривой ухмылкой наблюдал за разошедшимися не на шутку парнями. Постояв так некоторое время, он вновь поднял руку:

— Сейчас мы их временно потеряли. Они где-то поблизости в лесах. Они неплохо вооружены и попытаются, очевидно, пробиться к перевалу. У нас уже выставлены временные засады. Через полчаса мы их усилим, а теперь я вам даю десять минут на подготовку к облаве.

Карбид, Македонец и Шерхан скрылись в здании.

Алексею страшно хотелось знать, о чем они там совещались, но толстые, хотя и полуразрушенные стены заглушали голоса.

Алексей нашел более-менее удобный участок для спуска и осторожно покинул свой наблюдательный пункт. Он удачно преодолел больше половины пути до шахты, когда его накрыли. Близость цели, очевидно, расслабила его, и он потерял бдительность.

Внезапно перед ним вырос коренастый вояка и, вероятно, от неожиданности заорал не своим голосом:

— Вот он!

Алексей пригнулся и попытался скользнуть в кусты, но тут что-то со страшной силой ударило его по спине. Он потерял равновесие и через голову скатился с небольшого откоса. Тут же носок ботинка ударил его под ребро. Алексей резко перевернулся, понимая, что, если ему не удастся встать на ноги, его основательно покалечат. Крутые ребята вполне научились хорошим ударом ноги разбивать черепа, дробить грудные клетки и всаживать ребра в легкие.

— Хватай его! — И новый удар пришелся ему по бедру.

Лежа на спине, Алексей оперся руками о землю, приподнял согнутые в коленях ноги и успел нанести яростный удар по нападавшему. Ему удалось зацепить его ступнями за лодыжки, и парень рухнул рядом с ним. Видимо, его голова оказалась несколько слабее того камня, на который так неудачно приземлилась, поэтому парень застонал и обмяк. Секундное замешательство в стане противника позволило Алексею вскочить на ноги, и очень вовремя — к нему со всех ног мчался второй «бык».

Вопрос о честной борьбе на повестке дня не стоял. Ему противостояли бандиты, отбросы цивилизации, одно из худших ее порождений, отрицающих общепринятые нормы и законы, и, чтобы спасти жизнь дорогих ему людей, свою жизнь, в конце концов, он должен был действовать в соответствии с главным законом органической жизни — законом естественного отбора, из которого следует: выживает лишь тот, кто умнее, хитрее, у кого более мощные клыки и быстрые ноги. И реверансы при этом не раздаются. И не зря примечание к этому закону гласит: если ты не съешь, то тебя съедят!

Поэтому, когда нападавший оказался рядом, Алексей выбросил вперед согнутую ногу и распрямил ее с тем расчетом, что его ботинок с силой пройдется по голени напавшего головореза сверху вниз. Затем, припечатав каблуком ступню противника, Алексей левой рукой нанес ему удар в живот, а правой ухватил его физиономию так, что низ ладони лег под подбородок, а пальцы надавили на глаза, — и резко оттолкнул его голову от себя. Парень попытался робко изобразить ветряную мельницу, но тут более серьезные проблемы отвлекли его. Он завыл от боли: кожа на ноге была содрана до кости, челюсть несколько повело в сторону, да и глаза на какой-то миг потеряли способность видеть противника. Еще один удар, и парень, судорожно хватив ртом воздух, пристроился рядом с приятелем. Сколько еще камикадзе стояло в очереди, Ковалев не знал, поэтому, не раздумывая, рванул во всю мочь к лесу.

Поначалу Лене и Максиму Максимовичу привалила небольшая удача: еле заметная тропа вела через заросли карликовых деревьев и обширные мшаники.

Иногда она выводила то к небольшому озерку со следами многочисленных копыт в вязкой глине берега, то к солонцу на гребне, то, в соответствии с законами звериной психологии, ныряла в непроходимые заросли или на некоторое время терялась в серых курумниках. Но все-таки идти даже по такой тропе гораздо легче и быстрее, чем продираться сквозь нехоженую тайгу.

Лена шла впереди отца. С того момента, как они расстались с Алексеем, она не произнесла ни единого слова и ни разу не остановилась. Шла как заведенная, не оглядываясь и не реагируя на попытки отца завязать разговор. В одно мгновение жизнь потеряла для нее смысл. Горечь жесточайшей обиды, разочарование, осознание в полной мере, что ее любовь не принята, бездушно отвергнута и растоптана, скрутили ее в тугой узел безнадежности и отчаяния.