– Это я, – сказала девушка. – Хотела вас кое о чем спросить.
– Ты насчет стекольщика? Он будет через два часа, в обеденный перерыв.
– Нет. Насчет того звонка, в субботу.
Вера Сергеевна удивилась:
– А что спрашивать? Я тебе все передала.
– Скажите, он вам представился?
– Алеша-то?
– Да. Он сказал, что его зовут Алеша?
– Н-нет, – после паузы ответила хозяйка. Из ее голоса исчезла привычная ироничная уверенность. – Но разве это важно? Он спросил тебя.
– По имени?
– Ну конечно, как же еще!
– А вас он называл по имени-отчеству?
Хозяйка окончательно переполошилась.
– Я не помню, детка! Ведь с тех пор прошло два дня! А в чем дело?
Лида перевела дыхание и с трудом задала последний вопрос – тот, что возник у нее, когда она увидела на снимке искреннюю, ничего не скрывающую улыбку мужа:
– Вы узнали бы его голос по телефону?
Последовала томительная пауза. Вера Сергеевна собиралась с мыслями, один раз Лида расслышала какой-то сдавленный звук – будто та собиралась что-то сказать, но тут же прикусила язык. Наконец хозяйка сказала:
– Детка, я не знаю. Я, в общем, не так уж часто с ним говорила… Просто не успела. Да еще телефон искажает голоса… А ты сомневаешься, что это он звонил?!
– Уж и не знаю. Я только что забрала заявление из милиции. Они чуть не смеялись надо мной – понятно, муж загулял, а жена подняла панику… – Лида говорила отчаянным, хриплым шепотом. – А теперь думаю, что зря поторопилась. Не мог он ТАК позвонить. Не мог не перезвонить после этого! Он же знает, что я волнуюсь!
– Милая, но… – Хозяйка уже и сама была в панике. – Мне кажется, я бы узнала его голос! Мне кажется, это был он!
– Но все же не уверены!
– Пока ты не спросила об этом, я не сомневалась… – возразила Вера Сергеевна. – Позвонил молодой парень, спросил тебя по имени, а когда я сказала, что тебя нет, сказал – так, мол, и так… Повесил трубку… Мы говорили именно о том, что он пропал, так кто же это мог быть?
– Тот, кто выдал себя за него.
– Зачем?!
– Чтобы я забрала заявление. Чтобы его больше не искали. – У Лиды занималось дыхание, и она с трудом выталкивала из себя слова. – Тот, кто это сделал, просто не знал, как вас зовут. А представляться не стал, чтобы убедиться, что вы и сами примете его за Алешу. Вы же могли его разоблачить…
– Езжай домой! – приказала та. Хозяйка явно собралась с духом. – Поговорим об этом в спокойной обстановке.
– Не будет никакой спокойной обстановки, – выдохнула Лида. – Я должна что-то решить.
– Где ты?!
Девушка повесила трубку. Если это и вышло грубо, то ей было уже не до вежливости.
«Вернуться и снова подать заявление? – От этой мысли ее бросило в жар. – Как они посмотрят на меня на этот раз? Боже мой! Что я наделала! Своими руками все загубила! Думала, что поправляю ошибку, а вместо этого совершила ее! Нельзя было придавать значения этому звонку! То есть ему нужно было придать совсем другое значение!»
Она вышла из-под пластикового навеса таксофона и сделала несколько шагов. Тут же остановилась: «Куда я иду? Куда вообще нужно идти? Домой? Незачем. В милицию? Они не станут меня выслушивать во второй раз. Наверняка не станут! И что они, собственно говоря, сделали за эту неделю? Только поговорили со Светой! Не появлялись ни в институте, ни в общаге – иначе сокурсники Алеши знали бы об этом первыми. Почему они ничего не сделали? Чего ждали? Искали его по больницам и моргам? Я даже об этом не спросила… Не успела…»
У девушки был такой потерянный, замороженный вид, что на нее начали поглядывать – кто с сочувствием, кто с интересом. Какая-то женщина, миновав ее, оглянулась даже два раза подряд. Лида заметила это и медленно двинулась к подземному переходу.
«Значит… Мне не на кого рассчитывать, только на себя. А что могу сделать я одна? Ничего… В общаге я уже была, телефоны его приятелей остались у него в записной книжке… Да и не было у него в последнее время никаких приятелей! На работе ничего не знают. Но самое худшее, что ко всем этим людям не стоило бы даже обращаться, будь он… Жив. Будь он жив, он бы сто раз дал о себе знать!»
У нее слегка кружилась голова. Лида спустилась по ступеням, прихватывая железный поручень голыми пальцами. Перчатки она несла в другой руке, совершенно о них позабыв. Внизу, у киоска с лотереей, девушке снова пришлось остановиться. Она чувствовала, что колени ослабли и воздуха как будто не хватает. Лида заставила себя дышать размеренней, глубже, и через несколько минут это помогло. В ушах перестало шуметь – а минуту назад она слышала такой шорох и гул, будто в батареи большого дома пустили воду. Тело вдруг представилось ей гигантским многоквартирным домом, пронизанным трубами-сосудами, по которым с шумом шла кровь. Это было так жутко, что на мгновение ей почудилось, что иначе уже никогда не будет, этот шум не исчезнет, она всегда будет слышать, как идет по венам кровь. Но сейчас ее тело снова стало привычным и обычным – послушным и бесшумным. Лида обнаружила перчатки, все еще зажатые в руке, и надела их.
«Если он жив и не звонит – значит, на то есть причина. Нет, не особые обстоятельства, как сказал тот парень по телефону, а настоящая причина. Я буду думать, что он жив. Хочу так думать».
Совсем некстати вспомнился разговор со Светой в тот день, когда та преподнесла ей подарок на новоселье – розовые стаканчики. Пять штук, шестой разбился… «Она спросила, почему я уверена, что Эдвин жив, а я сказала – потому, что он пропал в Рождество, а Рождество не означает смерть. Алеша исчез в Хеллоуин… Господи, о чем я думаю?!»
Она растерянно оглянулась, будто просыпаясь.
«Что же я действительно могу сделать? Что я знаю? Опять Света и Сергей! Опять они. Только они действительно видели его в ту последнюю ночь. Дальше – одни догадки, точнее, никаких догадок. Был звонок. Был камень в окно. Звонок и камень связаны, но как? Кто все это сделал? Вера Сергеевна говорит, что звонил какой-то парень… Молодой парень – иначе она бы не приняла его голос за голос Алеши. Этому парню было важно создать впечатление, что Алеша жив, чтобы я забрала свое заявление назад. Стоп. Кто вообще знал, что я подала заявление?»
Снова брат и сестра – ей не пришлось долго искать ответ. О заявлении узнала Света, немедленно вслед за тем Сергей ушел из дома. Подруга сказала ей, что он поссорился с родителями, но причина могла быть другой. «Он мог спрятаться, чтобы его не удалось найти и допросить, как допросили сестру. Вера Сергеевна была третьей, кто знал о заявлении, а больше я никому ничего не говорила!»
Из киоска доносился жизнерадостный голос, записанный на пленку. Голос ласково вещал о суперлотерее, которая будет разыграна немедленно, не отходя от прилавка. До сих пор Лида его просто не слышала. Девушка нашарила в карман две монеты по пять рублей, купила билетик и стерла защитное покрытие.
