– Все отлично, – ответил за женщин Нейв и пожал летчику руку: – Спасибо.
Но, разговаривая с пилотом, он не отрывал глаз от перепуганной девочки, которая, быть может, приходилась ему дочерью.
– Изабелла, – нарушила неловкое молчание Мария, – это сеньора Коул, та самая, о которой я тебе рассказывала.
Элизабет попятилась и затрясла головой.
– Не хочу! – прошептала она.
– Но ведь ты всегда хотела узнать, кто твоя настоящая мама!
Элизабет скривила рот и отчаянно зарыдала, приговаривая что-то по-испански.
– Нет, нет, твоя настоящая madre – сеньора Коул, а я только...
Но Элизабет рыдала все громче. Мария присела на корточки и прижала девочку к себе, бормоча что-то успокаивающее. Сердце Шелби рвалось на части; наверно, она рухнула бы на бетон, если бы не сильные руки Нейва. Но вот, овладев собой, она высвободилась из его объятий и присела перед дочерью.
– Знаю, тебе сейчас очень больно, – заговорила она, глядя девочке в глаза. – Как и всем нам. Но, поверь, я не хочу разлучать тебя с Марией. Она всегда останется твоей милой madre. И все будет так, как ты хочешь. Ведь я люблю тебя, Элизабет, и...
– Я Изабелла! – глотая слезы, воскликнула девочка.
– Прости. Изабелла. Я буду звать тебя так, как ты привыкла.
Осторожно, чтобы не отпугнуть девочку, Шелби протянула руки и обняла ее – и почувствовала, как напряжено худенькое тельце дочери.
– Хочу, чтобы ты знала одно: я тебя очень люблю. Мне сильно тебя не хватало, и я так рада, что мы наконец встретились! Если бы я раньше знала, где ты, давным-давно приехала бы за тобой и забрала тебя… – Она хотела докончить «домой», но осеклась, ибо город Бэд-Лак, штат Техас, и для нее-то не был домом, а уж для Элизабет – и подавно.
– Ты сама всегда говорила, что хотела бы увидеть свою настоящую маму! – подбодрила девочку Мария. Выпрямившись и откинув волосы с лица, она взглянула на Шелби: – Изабелла давно уже знает, что она... что я ей не родная мать.
– А папа у меня есть? – всхлипнув в последний раз, поинтересовалась Элизабет. Робко-любопытный взгляд ее остановился на Нейве. – Где мой папа?
«О господи! А теперь что?»
– Он... скоро ты и с ним познакомишься, – выдавив улыбку, проговорила Шелби.
Нейв шагнул вперед, присев, осторожно сжал ручку Элизабет в своей огромной ладони и улыбнулся самой неотразимой улыбкой:
– Точно. Очень скоро познакомишься. Надеюсь, твой папаша тебе понравится!
Малышка несмело улыбнулась в ответ.
– Да, все образуется, – пробормотала Шелби.
Едва Элизабет выскользнула из ее рук, как она ощутила себя одинокой и обделенной. Ничего ей так не хотелось, как обнять дочь, прижать ее к себе и никогда-никогда не отпускать! Но Шелби понимала, что не стоит торопить Элизабет и давить на нее: девочке предстоит еще сжиться с мыслью, что у нее две мамы.
– Идемте. Сейчас мы поедем на ранчо, там пересядем на легковую машину и вернемся в город. – Нейв подхватил чемоданы; Шелби принужденно улыбнулась, не зная, что еще сказать: – В городе тебя ждет дедушка!
На сей раз Элизабет не улыбнулась – должно быть, почувствовала в словах матери фальшь. И Шелби это не удивило – хотя откуда девочке было знать, что дедушка вовсе ее не ждет, что он вообще не хотел внучки, не признавал ее существования, прятал ее от родной матери и уверял, что она умерла при рождении?
Невыплаканные слезы душили Шелби; но она напомнила себе, что в жизни не бывает легких путей и простых решений. Безоблачный конец возможен разве что в мелодраме: в жизни конец всегда еще и начало. Начало новых горестей, трудов и испытаний, но и нового счастья. И Шелби выдержит все – ведь теперь у нее есть дочь! А это главное.
Нейв сел с Шелби рядом; в зеркало заднего вида она украдкой следила, как Мария помогает Элизабет устроиться на заднем сиденье. Девочка все еще дичилась: шмыгала носом, старательно смотрела в сторону и лишь изредка бросала на мать быстрые любопытные взгляды. «Не торопи ее, – уговаривала себя Шелби. – Она привыкнет. Должна привыкнуть». И она продолжала улыбаться, притворяясь, что сердце ее не ноет, словно от тысячи щипков и уколов.
Наконец все погрузились в машину, и Шелби тронулась с места. Развернувшись на выбеленном солнцем бетоне, грузовик помчался назад, в сердце владений Рыжего Коула.
На обратном пути Нейв молчал, выставив локоть в окно; лицо его было угрюмо, губы плотно сжаты, вокруг глаз ясно обозначились птичьи лапки морщинок. О чем он думает? Пытается понять, чья дочь Элизабет – его или Маккаллума? При этой мысли к горлу Шелби подступила едкая желчь.
«Подожди немного, – говорила она себе. – Все уладится. Время – лучший лекарь. Оно на твоей стороне.» Но тут же замечала в зеркале взгляд Элизабет – недоверчивый, подозрительный, – и расхожие утешения, гладкие, словно пляжная галька, обкатанные тысячами уст, казались ей донельзя мелкими и пошлыми. Что ей до времени, которое лучший лекарь, если ее время ушло безвозвратно? Сколько можно ждать, если она потеряла девять лет – и продолжает терять минуту за минутой?
«Господи, дай мне силы!» – мысленно взмолилась Шелби. И в тот же миг Нейв резко выпрямился на сиденье и еле слышно выругался. Шелби хотела спросить, что случилось, но, когда проследила за его взглядом, слова застыли у нее на языке.
У конюшни стоял автомобиль, и на боку его сверкала пятиконечная звезда шерифа. А рядом прислонился к ограде Шеп Марсон в полном обмундировании, и глаза его не отрывались от приближающегося грузовика.
В первый миг Шелби охватило безумное желание развернуться и нажать на газ. В горле у нее пересохло, внутри все окаменело. Никто не произнес ни слова, но она понимала: сейчас произойдет то, чего она так страшится и что не в силах предотвратить. Шеп приехал арестовать Нейва за убийство Района Эстевана.
– Что за сумасшествие! – восклицала Шелби, беспокойно расхаживая взад-вперед по отцовской бильярдной. – У меня на глазах Шеп надел на Нейва наручники и куда-то его увез!
При воспоминании о самодовольной ухмылке Шепа вся кровь вскипала у нее в жилах. С каким торжеством он застегивал на Нейве наручники! А как пригнул ему голову, впихивая в «клетку» для арестованных! Боже, как хотелось Шелби пощечиной стереть с его бычьей рожи эту наглую усмешку!
– Шелби, пора бы тебе понять, – устало проговорил судья. – Я много раз тебя предупреждал, что от Смита ты ничего, кроме неприятностей, не дождешься.
– Неужели ты ничего не можешь сделать? Судья сухо, безрадостно рассмеялся.
– Так. Теперь ты просишь, чтобы я пустил в ход свои связи?
– Да, черт возьми! – воскликнула Шелби, но тут же понизила голос, вспомнив, что наверху отдыхают после неловкого и формального знакомства с судьей Мария и Элизабет.
