У Ольги Аристовой был замечательный талант: она моментально сходилась с людьми, которые ей нравились. Через десять минут после общения с ней многим казалось, что знакомы с нею много лет. Она была открыта, искренна, откровенна, никогда не навязывала дружбу. Добрые отношения связывали ее с многими столичными журналистами. Побывав раз в этом областном центре, коллеги, как правило, не теряли с ней связь, публикации Аристовой появлялись во многих известных изданиях.
Можно было бы давно перебраться в столицу и зарабатывать нормальные деньги, по сравнению с которыми ее нынешний оклад главного редактора был просто смешным. Но, во-первых, немалую часть заработанных в Москве денег пришлось бы платить за квартиру. А во-вторых — и это было главным, — она не могла оставить старую, хоть и крепкую еще для своего возраста мать и двух племянниц-погодок. Обе нынешней осенью пойдут в первый класс. Аська, старшая, в прошлом году часто простужалась, и решили, что к учебе приступят сестры одновременно.
Олег, старший брат Ольги, плавал капитаном торгового судна, которое когда-то было российским, а теперь принадлежало греческой фирме. Дома бывал редко, особенно после того, как развелся с женой. Валентина пила по-черному и менять свой образ жизни не собиралась. Ольга добилась, чтобы невестку лишили материнских прав, и забрала племянниц к себе.
Со вчерашнего дня девчонки отдыхали в первой смене загородного детского лагеря, и Ольга, хоть работы было невпроворот, чувствовала себя тоже как на каникулах.
Они с Анной почти час болтали, сидя на лавочке в тени деревьев прямо напротив Дома художников. Ольга довольно иронично характеризовала людей, покидающих выставочный зал. Сейчас она рассказывала о Шерсткове.
— Нет, дружить с ним было нельзя и даже просто общаться — сложно и неприятно. Но тем не менее встречались, потому что, хоть гонорары у нас смешные, газету в городе любят, с нами охотно сотрудничают. И Андрей нет-нет да и подкидывал фотографии. Нечасто, правда. Мы ведь с ним как бы в разных лагерях: он в губернаторском окружении, а мы с областной властью воюем. Газет в городе много, но только три из них, в том числе и наша, осмеливаются критиковать Минеева.
— А мэр ваш как на это смотрит, ведь если газета городская, то, значит, один из учредителей — городская администрация?
Ольга потушила сигарету об асфальт, носком туфли отшвырнула окурок под скамью.
— Мэр? Смотрит-то хорошо, да только денег не дает! Особенно если у нас очередная стычка с губернатором. «Не могу!» — плачется. Иначе, мол, отдаст губернатор денежки, положенные областному центру, в районы. И ведь не врет: на днях очередной трансферт пришел из Москвы, и снова городу ни копейки. Все денежки ушли на выплату зарплаты и отпускных сельским учителям. А городские пусть ждут, хотя учебный год закончился. И не придраться: заботится губернатор о селянах!
Ольга достала из сумки пудреницу, щелкнув крышкой, внимательно поглядела на себя в зеркальце. Сморщила недовольно нос: помада на губах смазалась. Она подкрасила губы и повернулась к Анне:
— Наш драгоценный мэр уверен, во всяком случае, мне он так говорит, что такой дележ произошел из-за нашей публикации. Мы, конечно, хорошо пощипали Аркадия Борисовича. Но, увы, по одному эпизоду доказательств в суде не смогли представить. Ты представляешь, денег с нас Минеев хотел взять аж 50 тысяч! Так сказать, за причиненный ему моральный ущерб. Всем объявил, что перечислит их в Александровский детский дом.
— Суд уже состоялся?
— Ну да, я ж тебе об этом и рассказываю. Судья вынесла решение взыскать с редакции 5 тысяч и опубликовать опровержение. Пять тысяч — не пятьдесят, но для нас и они совсем не лишние, на счету ноль с копейками. С зарплатой-то люди подождут, не впервой, а типография прямо на дыбы встала. У нас там должок тысяч на сорок, не так уж и много, но директор 24 часа в сутки держит руку под козырек. Ему на пенсию через год, очень слушается всех, кто наверху. А оттуда, сверху, команду дали однозначную: задавить нас. — Ольга вздохнула. — Полугодие это мы дотянем, а как начнем второе — не хочу и думать, так тошно. А ведь выборы совсем скоро уже, в октябре. Поэтому и давят. Или сломать нас надо. Или задушить. Одно из двух.
— Придется публиковать опровержение?
— Куда деться… Сначала хотели поместить решение суда и наш комментарий. — Ольга снова потянулась за сигаретой. — Но мэр очень просит, ну, прямо очень-очень, даже обещает завтра перечислить 25 тысяч, если мы дадим вот эту фотографию.
Она достала из сумки плотный конверт, вытащила большой снимок.
— Шерстков снимал.
На фотографии губернатор, чуть присев и протянув вперед руки, подхватывал несущегося к нему светловолосого пацана. Шерстков поймал мальчишку в полете. Вокруг Минеева много детей. Лица радостные,светлые. И сам Аркадий Борисович излучал неподдельное счастье.
— Замечательный снимок.
— Ага. Вот текст к нему. В департаменте по печати сочинили. Да не читай ты эту муть. И так понятно, что восторжествовала неописуемая справедливость в отношении к губернатору. А 5 тысяч рублей, взысканных с редакции, посмевшей оболгать столь замечательную личность, улучшат жизнь воспитанников детского дома, среди которых и находится наш герой.
— Будешь печатать?
— Придется. 25 тысяч рублей — это как раз месячный фонд зарплаты нашей редакции.
Они помолчали.
— День сегодня какой чудный. — Ольга вытянула длинные ноги. — Слушай, а ты где остановилась? Может, ко мне поедем? Я нынче одна.
— У родственников. Но вот чашку кофе выпила бы с тобой с удовольствием.
— Кофе годится, — согласилась Ольга — У меня дома есть отличный. Но давай сначала заскочим в редакцию. Я захвачу завтрашний номер и посмотрю макет на следующий.
Анна кивнула: она как раз собиралась попросить Ольгу разрешить ей полистать старые подшивки газеты. Ей нужно было посмотреть материалы четырехлетней давности. О крахе банка «Гарант».
Анна ожидала, что в редакции будет много людей, но, к удивлению ее, все кабинеты, кроме одного, пустовали.
— Валюша, ответственный секретарь, ждет меня. — Ольга распахнула дверь. — Располагайся в моем кабинете, подшивки вот в этом шкафу, а мне надо оговорить с Валей номер на среду, посмотреть, какие там еще дырки остались и чем их заткнуть.
Комплекты газет за каждый год были переплетены в толстый картон по полугодиям. Анна вытащила два увесистых тома, где были собраны газеты за второе полугодие 1996 года и за первое 1997-го. Она внимательно проглядела августовские выпуски — ни в одном из номеров не было даже упоминания о том, что банк «Гарант» приостановил свою деятельность. В сентябрьских номерах удалось обнаружить подборку читательских писем. Авторы все как один возмущались банковской системой. Но речь шла не о «Гаранте», а о Сбербанке, где зависли вклады граждан бывшего СССР. В редакционном комментарии читателей предупреждали о ненадежности вкладов в различные «Селенги», «Ростиславы», «Кредит-сервисы». Названия эти Анне были знакомы, подобные компании в те времена привлекали денежные средства под очень высокие проценты.
