– Положение так серьезно? – насторожился Скотт.
– Ничего экстраординарного, – заверил Торрес, – но меры предосторожности не помешают.
На Анну произвела впечатление смелость Андре.
– Вы отчаянный, – заметила она. – Значит, я в вас не ошиблась, – и она посмотрела на него долгим оценивающим взглядом. – Где это вы научились так драться? – поинтересовалась она.
– Когда-то давно я занимался карате, но сейчас я не в форме и победил только потому, что этот тип довольно хлипкий.
– А я немного занималась дзюдо, но этого недостаточно, чтобы так расправиться с противником.
– Если бы у меня было время подумать, я бы не ввязался в драку, но видя, как посторонний человек заводит нашу машину…
* * *
– Вальтер, вы следите за передвижением группы?
– Да, патрон, наши люди постоянно следуют за ними, стараясь быть незамеченными.
– Главное, не спугните их. Пусть доберутся до цели, а там их миссия будет закончена.
– Понимаю, патрон. Но боюсь, что они догадываются о нашей слежке за ними. Похоже, они обнаружили наш радиомаяк. Теперь они попытаются оторваться от нас. К ним присоединилась также вооруженная охрана моджахедов.
– К финалу у них, возможно, приготовлен какой-нибудь особый трюк, чтобы уйти от нас со всеми ценностями. Так что постоянно будьте начеку и ждите моих указаний. Все, до связи.
В Кашмер они прибыли на третий день к вечеру. Закат подарил путешественникам незабываемое зрелище. Потоки света бесчисленных оттенков золотого и оранжевого придавали всему вокруг необыкновенную яркость и нереальность. Окружающий мир казался новым, иным, более глубоким, непознанным.
– Мы уже в провинции Хорасан, – сказал Наджибулла. – По-персидски это означает – «Земля солнца». И кажется, само солнце благосклонно встречает нас.
– Ух ты! – не удержалась Анна, придав своему лицу торжественное выражение. – Мы ступаем по историческим местам. Здесь прошли, совершая свои великие завоевания, Александр Великий, Чингисхан и Тамерлан. Здесь родина величайших поэтов, таких как Фирдоуси, автор «Книги Царей», «Шахнаме», и Омар Хайям. Авиценна, чей божественный интеллект с полным правом ставят в один ряд с Гиппократом и Аристотелем, также побывал здесь.
– И наш Абу Муслим тоже, – добавил Андре, с улыбкой взглянув на Анну.
– Так и есть, – подтвердила историк.
– После того, как он помог Аббасидам прийти к власти, он получил в награду наместничество в Хорасане. В те далекие времена Хорасан был намного обширнее теперешней иранской территории. Он простирался от Каспийского моря до Окса и даже до Индии, если верить некоторым арабским картографам. Ведь именно здесь нашли этот манускрипт? – обратился Андре к Торресу.
– Именно. Если вы имеете в виду тот первый, который я показывал в самолете, – высокомерно проговорил Торрес. – Я обнаружил его в пещере недалеко от Мешхеда, столицы провинции.
– А что еще вам известно об Абу Муслиме? – обратился к Андре Скотт, после того как они устроили лагерь. – Меня очень занимает этот строитель тайного убежища. И я не предполагал у вас такого кладезя познаний!
– Вообще-то гораздо подробнее и точнее рассказала бы доктор Цаубергер. Абу Муслим – ее конек. Но кое-что известно и мне. Например, что он подготовил восстание, в результате которого прежний правитель Мерван Второй был свергнут. В награду первый Аббасидский халиф назначил Абу Муслима губернатором Хорасана. Но тот, видимо, стал опасным для своих покровителей – слишком популярным, слишком могущественным. Видимо, тогда, чувствуя угрозу, он и начал сооружать цитадель, – рассказывая, Андре старался говорить так, чтобы его слышала Анна (ему было приятно блеснуть перед ней своей эрудицией). – Абу Муслим был убит в семьсот пятьдесят четвертом году. Халиф Абу Мансур, боявшийся даже своей собственной тени, не мог оставить в живых столь сильного соперника. Абу Муслим был вызван в столицу, где халиф лишил его власти и повелел предательски умертвить. Обычный в истории сценарий.
– Меня только удивляет, как ему удалось сохранить в тайне строительство, на котором работало столько людей, – высказался Скотт.
– Не знаю, – пожал плечами Андре. – Возможно, строители были заодно с ним. Ведь он пользовался чрезвычайной популярностью.
– Или всех их того…
– Не исключено. Меня удивляет другое: почему он так покорно пошел навстречу своей неминуемой гибели. Он ведь знал, что Абу Мансуру нужна его голова. Цитадель, видимо, была уже почти готова. Зачем же он вернулся в столицу?
– Возможно, он готовил переворот и не хотел вызвать подозрения, – предположила Анна.
– Если его целью было только свергнуть Абу Мансура, тогда бы не имело смысла сооружать убежище, – возразил Андре, довольный, что Анна заинтересовалась беседой.
– Может быть, он жертвовал собой, чтобы спасти что-нибудь очень ценное…
– Очень возможно!
В тот вечер они допоздна засиделись за разговорами. Черная ночь мерцала над их головами мириадами звезд, тишина облекала эту древнюю землю, таящую в себе еще множество неразгаданных тайн.
Сладостные и тревожные чувства бродили в душе Андре, особенно когда он подсел ближе к Анне и обнял ее за талию, ощущая тепло ее тела, такого влекущего. Глаза женщины фантастически поблескивали во тьме, грудь плавно вздымалась, и Андре едва сдерживал желание приникнуть к ней щекой. Как бы он хотел снять с нее эти одежды и поцеловать ее живот, уткнуться лицом в дивную растительность, вдохнуть ее аромат, а затем… Если бы она только позволила ему!.. Он бы ласкал ее хоть сутки, он заставил бы ее кричать от наслаждения, заставил забыть всех ее предыдущих мужчин.
Он видел, как исказилось лицо Торреса, когда тот выглянул из своей палатки и увидел их, сидящих рядом. И это еще больше обрадовало Андре.
Когда они остались наконец совсем одни, Андре предпринял попытку поцеловать женщину в губы, но Анна ловко уклонилась, поднялась, потянулась, упруго прогнувшись в пояснице.
– Пора спать, – проговорила она. – Спокойной ночи, Андре.
Она сделала несколько шагов к своей палатке.
– Анна, – вполголоса окликнул ее мужчина.
– Ты что-то хотел мне сказать? – обернулась она.
– Анна… Знаешь… я ведь поехал в эту экспедицию из-за тебя. Чтобы быть рядом с тобой. Это… это как наваждение. Ты для меня все! Но ты… как будто избегаешь меня…
– А что бы ты хотел?! – воскликнула женщина с язвительной улыбкой. – Чтобы за это я полюбила тебя? Тебя одного? Чем ты для меня лучше других мужчин? Любовь надо заслужить.
– А чем заслужили ее… – он хотел сказать «Торрес и Скотт», но вовремя осекся, чтобы не повторить уже однажды совершенную ошибку: Анна была не из тех женщин, что готовы терпеть попреки и обвинения. Она была слишком независима.
