— А про что? Ты думаешь, я сюда на тряпки пришел смотреть? Тоже мне удовольствие! Ладно, пойдем перекусим, пока саранча не налетела.
Он кивнул на выход из зала. Увешанные драгоценностями гости тем временем уже устремились в буфет так, словно у них несколько дней маковой росинки во рту не было.
— Ты иди, — Ребекка вернула свою «лейку» в чехол, болтавшийся у нее на плече под рукой. — А мне нужно заглянуть в дамскую комнату попудрить носик. Возьми мне что-нибудь пока. Я быстро.
— А что взять-то?
Еще до показа они, проходя мимо буфета, видели там огромные блюда с семгой, раками, нежными крабами и королевскими креветками, холодные мясные ассорти и всевозможные экзотические салаты.
— Ну возьми что-нибудь! — нетерпеливо сказала Ребекка. — Ты знаешь мои вкусы.
— Договорились, только потом не обижайся, если что не так, — усмехнулся он, взял ее за руку и повел сквозь толпу к выходу из зала. — И ты смотри, недолго там.
— Недолго, недолго…
Длинный широкий коридор, ведший к уборным, был пуст. По обеим его сторонам тянулись каменные изваяния в человеческий рост. Под потолком горели маленькие лампочки, подсвечивавшие плечи и торсы статуй, но не разгонявшие полумрака. Каблучки туфель Ребекки звонко стучали по каменному полу. Шум вечеринки остался позади и еле доносился сюда. Ребекка шла быстро и уже увидела впереди дверь дамской комнаты, как вдруг краем глаза уловила какое-то движение. Ледяной ужас мгновенно сковал ее, и она замерла на месте как вкопанная. К горлу подкатил ком, мешавший кричать. Она увидела приближающуюся к ней темную фигуру.
— Н-нет!.. — еле слышно не своим голосом пробормотала она, но затем, набрав в легкие побольше воздуху, изо всех сил крикнула: — Нет!
В руке мужчины что-то сверкнуло. Ребекка похолодела. Пытаясь отогнать страх, она отчаянно вспоминала все, чему ее учили на занятиях по самообороне. В глаза! Но справится ли она с таким громилой?.. Теперь она четко видела приближавшегося к ней мужчину. Это был тот официант, которого она сфотографировала на новогоднем вечере в доме у сэра Эдварда Венлейка. Если ему ничего не стоило вытолкнуть из окна Мариссу, которая наверняка сопротивлялась, то чем она лучше Мариссы?..
Ребекка подняла крик, но она понимала, что это бесполезно. Ее никто не услышит. Ни одна живая душа! Там, в противоположном конце коридора, брезжил яркий свет. Там веселились гости. Там с салатами и креветками ее ждал Стирлинг. А она… сейчас она будет убита, и никто, никто не успеет прийти к ней на помощь!
«Ну нет! Я ему не позволю!» — вдруг мелькнула в голове отчаянная мысль. В следующее мгновение, решительно отбросив от себя сумку с «лейкой», она атаковала первая…
Дженни приехала в Пинкни, чтобы провести там свои последние выходные в Англии. Заканчивавшаяся неделя выдалась одной из самых суетливых в ее жизни. Дженни съехала из Тревор-Хауса, как следует побегала по магазинам, снаряжая себя в дальнюю дорогу, и была поглощена сборами. Свою часть квартиры она передала учительнице, которая пришла на ее место в детском садике и не имела в Лондоне своего жилья.
И вот только сейчас, свернув с шоссе на тихую загородную дорогу, она осознала, как физически и эмоционально вымоталась за эти дни. Тяжелее всего ей далось расставание с ее воспитанницами. В последний день девочки принесли ей маленькие подарки и открытки. Дженни каждую из них обняла и поцеловала.
В какой-то момент она даже засомневалась было, правильно ли поступает. Какое будущее ожидает ее, тем более в Нью-Йорке, где жизнь течет так быстро и суетливо?.. Но теперь Дженни была твердо уверена, что все сделала как надо. В ее жизни наступил перелом, который давно назрел.
«Меня ничто не держит в этой стране, — с легкой грустью подумала она. — Здесь нет человека, к которому я была бы настолько сильно привязана, что осталась бы…»
Наконец вдали показался Пинкни-Хаус, величественный и красивый, как всегда. Из труб вился дымок. Припарковав машину перед домом — она планировала оставить ее здесь, не желая везти с собой в Штаты, — Дженни поднялась по каменным ступенькам и, толкнув массивную входную дверь, оказалась внутри. Холл пустовал.
— Эй? Мама? Мамочка, ты дома? — позвала она громко.
Со стороны кухни немедленно показался Питерс.
— О, здравствуйте, мисс Дженни! — воскликнул он, улыбнувшись. — Ее светлости сейчас нет дома. Она ушла в деревню, но думаю, уже скоро вернется. А пока я могу для вас что-нибудь сделать?
Дженни подула на свои замерзшие пальцы.
— Я бы выпила чашку горячего какао. И еще, Питерс…
— Да, мисс Дженни?
— Мой багаж можно оставить здесь, внизу. А ко мне в комнату отнесите только ридикюль.
— Слушаюсь, мисс. Что-нибудь еще?
— Это все пока, Питерс, благодарю вас. Я пойду в библиотеку. Принесите какао туда.
— Хорошо, мисс. Вы там найдете мистера Саймона.
Дженни удивленно вздернула брови:
— Он дома? Как он?
Не дожидаясь ответа, она быстро пересекла холл и распахнула дверь библиотеки. Неужели у Саймона прошел паралич конечностей? Врачи с самого начала не исключали полного выздоровления, но… Неужели так трудно было поставить ее в известность об этом радостном событии?
Однако уже в следующую минуту сердце ее упало. Ей оставалось только надеяться на то, что Саймон, поднявший на нее глаза, не увидел отразившегося на ее лице разочарования. Он сидел в инвалидном кресле у камина и смотрел телевизор.
— Привет! Не знала, что ты выписался из больницы! — справившись с собой, весело проговорила Дженни. — Когда ты вернулся?
Саймон словно возмужал после того, что с ним случилось. На лице его при виде сестры появилась дружелюбная улыбка… Неслыханное дело! И куда только делся привычный надменный взгляд?..
— Пару дней назад, — отозвался он. — Я снова чувствую свои руки…
— Саймон! Прекрасные новости! Боже, я так рада за тебя! — воскликнула Дженни и после неловкой паузы добавила тихо: — А ноги?
Он отрицательно покачал головой:
— С ногами все по-прежнему. Как будто их нет… — Он опустил голову, но тут же вновь посмотрел на сестру. — Ничего, по крайней мере меня уже не нужно кормить с ложечки. Я могу также писать и перелистывать страницы книги… Правда, книголюб из меня никакой, но ничего… теперь приобщусь.
Дженни подивилась про себя его мужеству. Она подошла к нему и опустилась на краешек обитого ситцем стула рядом.
— Как Шарлотта? — понизив голос, спросила она.
Саймон вновь улыбнулся.
— Самая лучшая девушка на всем белом свете… Теперь, когда я вернулся домой, она навещает меня здесь. Мать неизменно присутствует, боясь оставить нас одних хоть на минуту. Но она еще не знает ни о чем. Иногда, когда никто не стоит над душой, я звоню Шарлотте. Это пока все, чем мы можем похвастаться.
