и его тон громкий и панический.
Тот, который выдает его.
Выдает нас.
Мэллори медленно отстраняется, опустив глаза в пол, двигаясь к нему в следующую секунду.
— Так ты прикасался к ее телу, — тихо говорит она, все еще крепко удерживая мою футболку. Она смотрит на свой палец, на доказательство того, что трогала меня, и проводит ним по своим губам. — Но пробовал ли ты ее на вкус?
Взгляд Кэптена дергается ко мне, глаза расширяются, а затем сужаются в ту же секунду, когда он понимает, что девушка, стоящая между нами, та, которую он когда-то любил, вернулась не за ним, а за мной.
Кэптен
Если бы я мог говорить, я бы не знал, что сказать.
Мэллори и Виктория.
Девушка, которую, как я думал, я любил, и девушка, которую, как я теперь знаю, я люблю.
Я смотрю в глаза Мэллори, смотрящую на меня с горячей завистью в ответ, и впервые понимаю, что она делает это не в обманчивой попытке «выиграть» меня.
Она ревнует ко мне.
Все это — ложь, манипуляции, ее попытки проскользнуть обратно в мою жизнь, наша дочь — никак не были связаны со мной или с нами, или с Зоуи.
Это было из-за Виктории, и боль, которую оставляет после себя ее потеря, — чувство, которое мне знакомо, и чертовски хорошо.
Я смотрю на нее, и все встает на свои места.
Моя жизнь испытывала меня всеми способами, как мальчика, как мужчину, и отца, и привела меня сюда. К ней.
Она появилась в моем городе, что разрушить мою семью, но почувствовала своим нутром моральный долг спасти ее вместо этого. Она повернулась спиной ко всему, что знала, к человеку, который дал ей шанс в жизни, пусть он и был не лучшим, ради меня, парня, с которым она даже никогда не говорила, но чувствовала желание помочь.
Она убедила девушку, которую я так легкомысленно полюбил, дать моей дочери жизнь, навсегда изменив мою в процессе.
Виктория была рождена, выращена, и разрушена, все для того, чтобы в итоге она была здесь сегодня.
В метре от меня, смотря мне в глаза с таким пылом, тяжелой жгучей потребностью, и не в том, что обещает Мэллори, а в своем короле, счастлива быть не более чем подданной, когда сама заслуживает короны.
Согласна делиться с девушкой, которую, она думает, я выбрал вместо нее, если это означает получить крошечный кусочек меня, даже на мгновение.
Она приехала сюда и защитила наше имя, хотя ее не просили, без разрешения и без остановки.
С бескорыстными намерениями и чистым сердцем.
Моя Красавица.
Моя Брейшо.
Я смотрю, как Мэллори аккуратно подталкивает Викторию. Мои глаза приклеены к ней, пока она отползает назад по матрасу, ложась на мягкие подушки, обнаженная ниже пояса.
Мэллори забирается, ложась рядом с ней. Кончики ее пальцев бегают вдоль бедер Виктории, заставляя ее напрячься.
— Она заслуживает больше, чем ей давали, — шепчет Мэллори, ее голос дрожит от эмоций. Мои глаза бросаются к ней, но быстро возвращаются к Виктории. — Не так ли?
— Да, — тут же хриплю я, и лицо Виктории кривится, но я теряю его из виду, когда Мэллори кладет на него свою руку, заставляя повернуться к ней, отвлекая на себя ее внимание.
Я хочу вернуть его.
— Позволь нам поиметь тебя, — бормочет она, но в уголках ее глаз собираются морщинки. — Попрощайся, поставь точку.
Я не хочу точку.
Я хочу сегодня, завтра, всегда.
Но затем глаза Виктории встречаются с моими, и в них нет сомнений, и, будь я проклят, если это не жалит меня.
Она хочет этого?
Я сглатываю, сжав губы.
Как я могу отказать ей хоть в чем-то после того дерьма, через которое заставил ее пройти?
Я не могу.
Я должен дать ей, чего бы она не захотела, а затем забрать домой и дать ей больше.
Так что, когда Мэллори подзывает меня, сгибая указательный палец, тянет меня за руку, я забираюсь на матрас, опуская свое тело на свободную сторону рядом с Викторией.
— Попробуй, — шепчет она, и мой взгляд падает на блеск, сверкающий на ее губах. Мой желудок переворачивается, но когда рука Виктории находит мою на матрасе, ее прикосновение дает мне временное облегчение. Сомкнув наши пальцы, я наклоняюсь через ее тело, прижимаясь к губам Мэллори своими, пробуя Красавицу на них, и низкий гул оседает в моей груди.
Мэллори ухмыляется мне в рот, медленно отстраняясь.
Она наклоняется, собираясь поцеловать мою девочку, но я не могу этого выдержать и толкаю ее плечо.
Я хочу, чтобы она держалась подальше.
Это не разозлило ее, как я думал, но улыбка касается ее губ. Она скользит рукой по бедрам Виктории, пока не обхватывает заднюю часть ее ноги, держась за нее, когда она падает рядом с ней на подушку.
Она раскрыла ее для меня, и когда я смотрю на Красавицу, она молча умоляет меня занять свое место. Я без колебаний проскальзываю между ее бедер. Мои руки по бокам, ограждая ее. Защищая ее.
В ее глазах читается тяжелое напряжение, которое только усиливается, когда руки Мэллори скользят между нами, и мы позволяем ей расстегнуть мой ремень и пуговицу на моих джинсах, и потянуть вниз «молнию». Они распахиваются.
Рука Мэллори скользит по мне, и мышцы моей спины сжимаются.
Я едва не срываюсь, собираясь сказать, чтобы она убрала от меня свои гребаные руки, но она сама отстраняется.
— Дай ей почувствовать, — шепчет она, вновь откидываясь на спину.
Она видит, что Виктория смотрит на меня.
Я опускаю свое тело, слегка прижимаясь между ног Виктории своим членом, и она тяжело вздыхает, но не прикасается ко мне, и блядь, мне бы этого хотелось.
Я хочу чувствовать ее руки на своей коже, я должен почувствовать ее руки на своей коже.
Ее тепло.
Ее прощение.
Ее сердце.
Но прямо сейчас, я соглашусь на ее пыл, если это то, чего она хочет.
Что угодно для тебя, Красавица.
Я провожу костяшкой пальца по ее линии бикини и спускаюсь вниз, пока не дохожу до клитора. Я едва касаюсь ее, самое короткое прикосновение, но все равно она задыхается, ее полные красные губы приоткрываются.
Мэллори мычит рядом с ней, ее собственная рука исчезает между ног.
— Ей это нравится.
— Я знаю, что ей нравится.
— Так покажи ей. Дай то, что ей нужно, Кэптен.
Мое тело трясет.
